Тут, рыло твое тупое, одних ратников не меньше трех дюжин, вон половина людишек наших полегла уже. А злато где, а купцы куда подевались? Ты вообще, нас на какую поляну навел, гнида?
Рваный молчал, впервые засомневавшись.
– Дело верное. Мне человечек шепнул, что поедет по дороге черниговской купчина с наваром да почти без охраны. За день до Чернигова не доберется. На ночлег встанет в лесу, а тут и мы подоспеем. Так и было, атаман. Хошь, побожусь?
– Короче, Рваный, – решил атаман, – ты мне голову свою отдашь, если мы тут ничего не найдем. А с человечка твоего кожу сниму самолично.
«Жестокие нравы, – подумал Забубённый, пытаясь отползти подальше от сходняка разбойников, – прямо Коза Ностра или „Бригада“ какая-то». Но в этот момент прямо на него выскочило, судя по шуму и визгу, не меньше пятерых душегубов, то ли спасавшихся бегством, то ли заходивших в тыл ратникам Путяты. Один из них споткнулся о лежавшего на земле механика и со всего маху ударился головой о пень. Окрестности огласились диким криком и забористой руганью.
– Это че тут под ногами валяется? – вопросил темноту один из разбойников.
– Глянь, Сень, оно шевелится? – трусливо поддакнул второй. – Медведь, может? Пойдем отсюда.
– Сдурел? Медведь… – Семен наклонился и наугад схватил Забубённого за одежду, пригляделся. – Медведь поширше будет, да тихо так никогда не ползает. Это мужик какой-то не из наших. Из купеческих холуев, видно.
Спутник Семена сразу осмелел и крикнул визгливо:
– А ну вставай, злато отдавай, а то мы щас тебя решать будем.
«Ну, все, настал момент истины», – решил механик и вскочил на ноги. Бежать было некуда. Первое, что пришло в голову, это дурацкое воспоминание о детских страшилках. В детстве Григорий с друзьями любили так дурачиться в пионерлагерях и пугать вожатых и друг друга по ночам. Механик широко открыл рот, врубил фонарик и направил луч себе в рот, так что осветились только зубы. На всякий случай он даже тихонько зарычал.
Сработало на все сто. В наступившей тишине послышался глухой звук падающих на землю сабель и кистеней. Разбойники на несколько секунд остолбенели, а затем из груди Семена раздался сдавленный хрип:
– Аааааа, нечистая…
На подкосившихся ногах все, кто стоял перед освещенным механиком, разбежались кто куда, огласив окрестности диким воем. «Не на того напали», – подумал им вслед Григорий, выключил фонарик и снова растворился в темноте.
Спутник Семена, трусивший больше всех, с разбега налетел на своего атамана, что стоял в десяти шагах от места событий, прислушиваясь к тому, что происходило в темноте. Косой схватил его за шиворот и рявкнул:
– Ты че орешь, дура, раньше времени смерти захотел?!
Разбойник продолжал вырываться, махать руками и орать на весь лес:
– Там, там, там… нечистая, лешак, мертвечина!!!
– Ты че несешь, дура!
– Оно светится во тьме и зубы вот такие…
– Ты че…
В этот момент Забубённый решил пойти в атаку. Он бесшумно приблизился к разбойникам, оскалил пасть и снова включил фонарик. Атаман по кличке Ванька Косой хоть и был не робкого десятка, но фонариков в своей жизни еще не видел. Эффект неожиданности снова отменно сработал.
Косой разжал пальцы, отпустил разбойника, который тут же с ревом унесся в темноту, и пробормотал:
– …И правда мертвяк…
– Светится… – подхватил Рваный и заорал вовсе горло: – Тикай, братцы, нечисто тут!!!
Бросив саблю, бравый атаман Ванька Косой, наводчик Рваный и его спутники с воплями бросились врассыпную. Бегство их добавило суматохи в сечу, которая уже близилась к своему концу. Душегубы теснили черниговских ратников повсюду, их-то ведь было втрое больше. И скоро всем воинам пришел бы конец, но, услышав крики атамана, разбойники решили, что напали на заколдованное место. Видно, проклятый клад был у купцов, и бились они с мертвецами, в которых купцы вместе с охраной превратились. То-то разбойники не могли одолеть купеческую охрану, по словам Рваного, немногочисленную.
Побросав оружие, лиходеи разбежались с криками по лесу, а через пять минут их уже и след простыл.
Увидав неожиданное бегство, ратники Путяты решили, что отбились от нападения, и стали собираться к потухшему костру. Подсчитали потери. Тяжко им пришлось, разбойников-то намного больше было. Недосчитались семерых, среди них и двух отроков: Черняя и Митяя. По неопытности погибли парнишки.
Но об этом Забубённый узнал позже, а сперва, как разбойники разбежались по лесным закоулкам, он, подивившись магической силе своего фонарика, минут пять размышлял: тикать или не тикать на свободу. Решил пока повременить, остаться с Путятой до поры до времени. Он же теперь, можно сказать, воеводе пользу принес и верность партии доказал. Может, и награда какая выйдет теперь или премия. А если так, то Путята мог при случае за него и словечко замолвить. Ведь не последний человек в местной иерархии, да и с князем тусуется. А ну как в будущем сгодится это знакомство, подумал дальновидный механик.
Принял решение и направился к костру. Особенно не скрывался, шел прямо на звук, ну и вышел на ратников, а те как раз потери считали. Услышали они, как ветка под чьей-то ногой треснула, схватились за мечи. А Забубённый сдуру решил над ними подшутить, взял и снова фокус с фонариком выкинул.
Ну, ближайших ратников как ветром сдуло. А за ними и все остальные бросились. Окрестности опять огласились дикими воплями. У костра только воевода остался да Данила, его верный помощник. Стоят, за мечи схватились, всматриваются. Сами от страха сквозь землю провалиться готовы, но с места не сдвинулись.
– Ну а вы что, служивые, честь мундира бережете? – не удержался от ерничества Забубённый. – Чего со всеми деру не дали?
Путята и Данила переглянулись. Воевода сплюнул, опустил меч, воткнул в землю.
– А нам нечисти не пристало бояться, – ответил Путята. – Так это ты по лесу шатаешься да огонь из руки выпускаешь? А я-то думаю, чего это разбойничков Ваньки Косого как ветром сдуло. Не резон им было дело бросать посередке. Еще чуток – и порубили бы нас подчистую.
Григорий подошел поближе и сел на пенек, оставшийся от поваленного дерева. Выключил фонарик.
– Это точно, господа ратники, так что цените – это я вас спас. С помощью своего огненного друга. Так что с вас причитается. Минимум пол-литра.
Путята с Данилой хоть и храбрились, но приближаться к механику пока не спешили.
– Так ты, паря, колдун, что ли? – раздался закономерный вопрос.
Над поляной повисла тишина. Забубённый призадумался: «Вопрос, конечно, политический. Скажу – колдун, а вдруг здесь колдунов тоже на кол сажают. Хотя, с другой стороны, если скажу, что не колдун, все равно не поверят. Я же с фонариком по лесу шатался, разбойников разогнал да своих распугал. Народ-то темный. Физики с математикой не знают, про электричество и слыхом не слышали. Эти любого фокусника в колдуны запишут». Рассудив так, Забубённый ответил:
– Нет, не колдун я. Так, умею кое-чего сотворить, да фокусы показывать. Такой же мужик я, как и вы, в общем.
А поскольку ситуация позволяла, то на всякий случай Забубённый пригрозил:
– Но если кто меня решит обидеть, того враз обращу в придорожный валун.
Путята присел на поваленное дерево. Данила опустился с ним рядом и подкинул сучьев на почти потухшие угли. Сучья, весело потрескивая, загорелись. Поляна осветилась, темнота отступила за ближайшие деревья.
– Я сразу смекнул, что не так ты прост, как кажешься, паря, – после долго молчания произнес, наконец, воевода. – А что это у тебя за посох, из коего свет исходит?
– Да это фонарик «Варта» на двух батарейках, – просто ответил Григорий, снова нажал на кнопку и скользнул лучом по деревьям.
Воевода с Данилой вздрогнули, потянувшись к оружию.
– Хорошая вещь. Не раз выручала в походах. Подсветить, где темно. Вот и теперь пригодилась. Жаль только, батарейки не вечные. Не придумали таких еще.
Ратники сидели насупившись. Смотрели в костер.
– Опять ты чудно заговорил, – сказал Путята. – Не новгородец ты, паря, ой не новгородец. Чует мое сердце, что не отсюда ты. Больно уж чудной. Уже решил я, что разгадал тебя, а теперь опять, что думать, не знаю.
– Да новгородец я, новгородец. Не загружайтесь, гражданин начальник, на эту тему, – успокоил его Забубённый. – Просто я новгородец с фонариком. Если хотите, черт с вами, буду колдуном. Но недолго.
Ничего не ответил Путята, снова замолк. А когда дар речи к нему вернулся, то интересовало его только одно:
– Так ты с нами в Чернигов-то поедешь, по своей воле? Или заколдуешь всех придорожными пнями?
Ободренный действием своей угрозы, механик понял, что и в этом мире можно устроиться, если вовремя подсуетиться. Повезло ему с фонариком, что ни говори. Приятно иметь дело с темными людьми, и на них можно управу найти, даже если они кое в чем сильнее.
– Подумаю, – медленно и со значением протянул Забубённый. – Мне торопиться теперь некуда. Так что, может, и поеду. Надо же как-то развлекаться. Только зачем я вам сдался? На кол, что ли, сажать некого?
– На кол никогда не опоздаешь, – вставил слово добрый Данила.
– А вы меня там со своим черниговским князем познакомите? – поинтересовался Григорий, пропустив мимо ушей Данилову присказку.
Путята снова переглянулся с помощником.
– А зачем тебе? Порчу наводить?
– Да ну, что вы, граждане, – успокоил их Григорий. – Порчу только на плохих людей наводить можно. А ежели ваш князь мужик хороший, то все будет о'кей. Обойдемся без порчи. Да я, может, ему службу еще какую сослужу.
– Князь у нас на то и князь, чтоб решать, кто плох, а кто хорош, кого на службу брать, а кого метлой гнать, – ответил воевода. – А я его верный пес и оборонить его должен ото всех врагов. И от нечисти, если придется. А то сейчас время темное, всякое может случиться.
Забубённый, заинтригованный недомолвками воеводы, спросил напрямую:
– Да что происходит-то вокруг, мил человек, расскажи. А то схватили меня, везете куда-то супротив воли. Я вас от смерти спас, можно сказать. А сам, как ты понимаешь, даже не в курсе.
Воевода вздохнул и нехотя проговорил:
– Думал я тебя обспросить, может, что знаешь о черных делах, что ныне творятся в половецких землях, – сказал воевода. – Что за дикие люди с гор спустились да начали по степям колобродить. Да, видать, зря хотел, ты не половчанин, это ясно теперь. Так что и не знаю, нужно тебя в Чернигов теперь везти али нет. Непонятен ты мне по-прежнему.
– Надо бы, – снова вмешался Данила. – Ратники такого теперь болтать будут, что без него мы от князя не отговоримся. Слухи пойдут. Надо его хоть показать Мстиславу, а там пусть князь сам решает. Что хочет, то и делает с ним.
– Данила, – напомнил Забубённый, – ты забыл, что я теперь вольный человек. Хочу еду, хочу – нет. Про пень придорожный помни.
Данила осекся. Но потом все-таки проговорил:
– Да князь у нас мудрый. Зазря не обидит. Поехали с нами. А за то, что помог нам от разбойников отбиться да воеводу спас, может, и взаправду тебе награда выйдет.
Путята молча посмотрел на механика, как бы подтверждая взглядом слова своего помощника.
– Ну ладно, уломали, – кивнул Забубённый. – Поехали в ваш Чернигов. Я вообще-то люблю путешествия, туризм, горные лыжи. Но, думаю, у вас этого нет еще. Для начала ограничимся осмотром местных достопримечательностей. Только дайте мне седло или коня нормального.
– Ты ж их боишься, – подивился Данила.
– Ничего, я за этот долгий день уже научился, так что как-нибудь справлюсь.
Григорий осмотрелся по сторонам. Уже почти рассвело. Между деревьями сгустился утренний туман, корни сосен как будто тонули в нем, а стволы казались висевшими в воздухе. Скоро из-за соседних деревьев стали по одному появляться разбежавшиеся в ужасе ратники. Увидев мирно сидевших у костра воеводу, Данилу и Забубённого, они осмелели и приблизились. Воевода рассказал всем рабочую версию последних событий. Дескать, Григорий оказался добрым колдуном, и благодаря его чарам была одержана победа над разбойниками атамана Ваньки Косого.
Приняв все это на веру, успокоенные ратники стали собирать разбросанное в панике оружие. Одного из коней Путята велел отдать Забубённому. Приказал также рук колдуну не вязать и впредь считать его свободным. Но на всякий случай велел Изяславу, что чудом выжил в бою, рядом ехать. Вдруг конь взбрыкнет, ведь это уже не Савраска, а боевой скакун, хоть и не из самых резвых.
Похоронив погибших, черниговский отряд собрался в путь. Путята обещал, что после полудня они прибудут под городские стены да пред очи светлые князя Мстислава ответ держать.

ГЛАВА 5
Во Чернигове

От места ночевки лесная тропа пошла сначала вниз с холма, а потом опять круто вверх. Ехали почти в том же порядке, впереди воевода со знаменосцем, а позади Забубённый с Изяславом. Только количество ратников поубавилось после нападения разбойников.
Забубённый после ночных происшествий смотрел гордо, словно ему только что присвоили внеочередное звание генерала армии, сразу после младшего лейтенанта. А поскольку новый конь ему попался тоже относительно смирный, из тех, что везли ранее отроков, то новоиспеченный генерал армии весело болтал со своим бывшим конвоиром о всякой всячине, предоставив коню самому идти вперед. Лишь изредка ему приходилось дергать за примитивную уздечку, поскольку жеребец так и норовил сойти с дистанции и не торопясь пожевать травы в свое удовольствие на какой-нибудь полянке. Нового коня Забубённого звали Жорик. Имя механику понравилось, напомнив народную кличку «Запорожца» среди работников автосервиса и простых автолюбителей.
Но когда был сыт, Жорик четко шел по тропе, которая здесь считалась лесной дорогой, давая хозяину возможность пообщаться с Изяславом. Отрок, как скоро выяснилось, довольно спокойно отнесся к смерти своих друзей. Мол, нечего в боевом походе клювом щелкать. Сами виноваты. А смерть – она любого ратника ждет, из-за каждого дерева таращится. Да и пожить успели, не младенцами этот мир покинули. Отроки уже.
Забубённый, конечно, согласился, что не младенцами, да только торопиться все равно не стоило.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7