Здесь, под водой, он испытывал покой, почти довольство. Он позволил своему телу всплыть обратно к солнцу, дохнул воздухом, мотнул головой, отбросив волосы с глаз, и побрел к берегу, оглядывая залив.
В гавани напротив дюжина кораблей разгружала товары, еще двадцать ожидали своей очереди на рейде. Двадцать восемь из них имели на себе флаг с изображением дерева — его флаг.
Нездешнему казалось невероятным, что человек вроде него, не слишком хорошо разбирающийся в тонкостях торгового дела, может так до смешного разбогатеть. Сколько бы он ни тратил и ни раздавал просто так, к нему всегда стекается еще больше золота. Мадзе Чау и другие купцы хорошо распорядились его деньгами, но и собственные его начинания оказались не менее удачными. Чепуха все это, думал он, неспешно бредя по воде. Он потерял счет своим кораблям — их, кажется, больше трехсот. Кроме того, есть рудники — изумрудные, алмазные, рубиновые, золотые и серебряные, — разбросанные от окраин Вентрии до восточных вагрийских гор.
Повернувшись в другую сторону, он посмотрел на свой белый дворец. Он начал его строить шесть лет назад после праздной беседы с молодым архитектором, который с жаром повествовал о своей мечте создать нечто чудесное. «Зачем мы всегда выбираем для постройки ровное место? — вопрошал он. — Какое в этом чудо? Глядя на действительно великолепное здание, человек должен ахать от изумления».
После трех лет строительства Белый Дворец в самом деле стал чудом, но молодой архитектор не дожил до окончания своего труда. Он принадлежал к Дому Килрайт, и однажды ночью его зарезал наемный убийца по заказу соперничающего Дома. Для кайдорских дворян это обычное явление.
Нездешний вышел на белый песок. Его управитель Омри, сидевший под масличным деревом, поспешил к нему с длинным полотняным полотенцем.
— Хорошо поплавали, мой господин? — спросил он, накинув полотенце хозяину на плечи.
— Я освежился — и готов заняться делами текущего дня.
— Госпожа просит, чтобы вы встретились с ней, когда у вас будет время.
— Тебя что-то беспокоит, Омри? — спросил Нездешний.
— Известно ли вам, что она обладает мистическим даром?
— Нет, но меня это не удивляет. Такой талант есть у многих духовных лиц.
— Мне от этого как-то не по себе, — признался Омри. — Я чувствую, что она читает мои мысли.
— Неужели твои мысли так ужасны?
— Всякое бывает, — невозмутимо ответил Омри, — но не в этом дело. Это мои мысли.
— Истинно так. Кто еще хочет меня видеть?
— Князь Арик сообщает, что посетит вас по пути в Зимний Дворец.
— Это значит, что ему нужны деньги.
— Боюсь, что так, господин.
Вытершись, Нездешний вошел в тень оливы, где надел на себя одежду — шелковую рубашку и мягкие кожаные штаны. Натягивая сапоги, он взглянул на залив еще раз.
— Госпожа не сказала, зачем она желает видеть меня?
— Нет, господин. Однако она рассказала мне, как вы сражались с наемниками.
Нездешний уловил в голосе старика упрек.
— День слишком хорош, чтобы выслушивать нотации, Омри.
— Вы подвергаете себя большому риску, господин, притом без всякой нужды. У нас на службе тридцать стражников и дюжина крепких лесников. В погоню за наемниками следовало послать их.
— Совершенно верно — но я был ближе.
— И вам было скучно. Вы всегда едете куда-нибудь в глушь, когда скучаете. Я пришел к выводу, что богатство не приносит вам радости — и мне это, честно говоря, трудно понять.
— Скука — ужасная вещь. С годами я понял, что она всегда сопутствует богатству. Когда ты богат, тебе не к чему стремиться. Ты можешь исполнить любое свое желание.
— Как видно, не любое, господин, — иначе вы бы не скучали так.
— Это верно, — засмеялся Нездешний. — Ну, довольно копаться у меня в душе, приятель. Что у нас еще нового?
— Двое вассалов Дома Килрайт убиты в городе два дня назад — как говорят, наемником Дома Бакард. Город неспокоен. Купец Ванис просит продлить ему долг. Он говорит, что потерял два корабля во время бури и не может уплатить в срок. — Омри достал из кармана кусок пергамента и расправил его. — Кроме того, лекарь Мендир Син спрашивает, нельзя ли нанять трех подлекарей с жалованьем по шесть серебряных монет в месяц ему в помощь. В больнице нет ни одной свободной койки, и Мендир Син работает по пятнадцать часов в день. — Омри свернул пергамент и спрятал его обратно. — Еще... госпожа Лалития приглашает вас на свой день рождения через три дня.
Нездешний, сидя в тени, смотрел, как рыбаки забрасывают сети.
— Пусть Ванис платит, — сказал он. — Мы уже трижды в этом году продлевали ему срок. Долги не помешали ему купить трех скаковых жеребцов и расширить свое восточное поместье. Дотацию Мендир Сину надо увеличить — почему он не обратился за помощью раньше? Сообщи госпоже Лалитии, что я буду рад прийти на ее торжество. Купи бриллиантовую подвеску у Каликара, и пусть ее доставят к ней в день рождения.
— Да, господин. Могу я сделать два замечания? Во-первых, у Ваниса много друзей в Доме Килрайт. Требование выплатить долг разорит его и будет расценено как оскорбление знатного дома.
— Если у него так много друзей, пусть они за него и платят. Послушаем второе замечание.
— Если память мне не изменяет, госпожа Лалития празднует свой день рождения уже в третий раз за последние пятнадцать месяцев.
— Так и есть, — засмеялся Нездешний. — Купи ей маленькую подвеску.
— Да, господин. Кстати, девушка, которую вы привели, будет работать вместе с Нордой. Вы желаете, чтобы она занимала какое-то особое положение?
— Дай ей поблажку на первое время. Она много страдала. У нее сильный характер, но она видела, как убили ее родных. С ней жестоко обращались и угрожали ей смертью. Было бы удивительно, если бы все это не оставило в ней следа. Последи за ней и поддержи ее. Но если со временем из нее не выйдет хорошей работницы, можешь ее уволить.
— Слушаюсь, господин. Что мне передать чиадзийской даме?
— Ничего, Омри. Я сам зайду к ней сейчас.
— Да, господин. Не будет ли неучтивостью с моей стороны спросить ее, долго ли она и ее спутники намерены здесь задержаться?
— Меня больше интересует, зачем и каким образом они сюда явились.
— Каким образом, господин?
— Жрица в вышитых шелковых одеждах с тремя спутниками появляется у наших ворот. Где ее экипаж? Где лошади? Откуда они взялись? В Карлисе они не останавливались.
— Видимо, пришли пешком.
— Нисколько при этом не запылившись и не выказывая признаков усталости?
Омри сделал знак хранящего рога.
— Пускай это неучтиво, господин, но весть об их отъезде я встречу с радостью.
— Не думаю, что их нужно бояться, Омри. Я не чувствую в ней зла.
— Приятно слышать, господин, но есть люди, которые просто не могут не бояться, и я всегда к ним принадлежал, не знаю почему.
Нездешний положил руку старику на плечо.
— Ты добрая душа и заботишься, чтобы другим было хорошо. Это большая редкость.
— Я хотел бы иметь побольше... мужества, — смутился Омри. — Мой отец горько разочаровался во мне.
— Как большинство отцов. Знай мой родитель, что я сделал со своей жизнью, он сгорел бы со стыда. Но все это пустые слова. Мы живем в настоящем, Омри. Теперь ты всеми ценимый и уважаемый эконом, и твои подчиненные тебя любят — вот и довольствуйся этим.
— Да, пожалуй — но те, кто вам служит, вас тоже любят и уважают. Вам этого довольно?
Нездешний ответил ему невеселым смехом и стал подниматься по ступеням к северной башне.
Несколько минут спустя он взошел по винтовой лестнице в самое большое из библиотечных помещений. Первоначально здесь предполагалось устроить кладовую, но потом Нездешнему понадобилось место для растущей коллекции старинных свитков и книг. Теперь во дворце размещались целых пять библиотек, помимо огромного музея в южной башне. Войдя, Нездешний поклонился стройной женщине, сидевшей за длинным овальным столом, заваленным свитками. Его заново поразила ее красота — бледно-золотистая безупречная кожа, тонкие чиадзийские черты. Бритая голова только усиливала впечатление. Эта женщина казалась слишком хрупкой для своих одежд из тяжелого, красного с золотом шелка.
— Что вы изучаете, госпожа моя?
Она подняла на него свои узкие глаза — не темно-карие, как обычно бывает у чиадзе, а коричневато-золотые, с голубыми искрами. Эти глаза вселяли беспокойство, казалось, будто они смотрят тебе в самую душу.
— Я читала вот это. — Она коснулась рукой в перчатке древнего, сухого и выцветшего пергаментного свитка. — Мне сказали, что это пятая по старшинству запись учений автора по имени Миссаэль. Он был одним из самых выдающихся людей Нового Порядка после гибели Древних, и многие верят, что в его высказываниях содержатся предсказания будущего. Но слова так туманны — эти стихи могут означать все, что угодно.
— Зачем же вы тогда изучаете их?
— Зачем люди вообще учатся? Чтобы знать больше, а следовательно, больше понимать. Миссаэль повествует, как похоть, алчность, страх и ненависть привели к гибели старого мира. Но разве человечество извлекло из этого урок?
— У человечества не одна пара глаз. Миллионы глаз видят слишком много и воспринимают слишком мало.
— О, вы философ.
— В лучшем случае посредственный.
— Значит, вы полагаете, что человечество в своем развитии неспособно измениться к лучшему?
— Отдельные люди способны меняться, госпожа моя. Я сам это наблюдал. Но соберите вместе чуть больше народу, и через несколько мгновений вы получите воющую толпу, рвущуюся крушить и убивать. Нет, я не верю, что человечество когда-нибудь изменится.
— Может быть, это и правда, — признала жрица, — но от нее веет поражением и отчаянием. Я не могу согласиться с такой философией. Прошу вас, присядьте.
Нездешний повернул стул спинкой вперед и сел напротив нее.
— Спасение девушки по имени Кива делает вам честь, — проговорила она тихим, мелодичным голосом.
— Поначалу я не знал, что они взяли кого-то в плен, — признался он.
— Все равно. Вы подарили ей жизнь и судьбу, которую у нее собирались отнять. Кто знает, что ей еще предстоит совершить, Нездешний?
— Я больше не пользуюсь этим именем, и в Кайдоре меня под ним никто не знает.
— От меня его никто не услышит. Скажите, что побудило вас отправиться в погоню за наемниками?
— Они вторглись на мою землю и напали на моих людей — чего же больше?
— Возможно, вы хотели доказать самому себе, что остались прежним. Быть может, вы, вопреки своей внешней суровости и жесткости, ощутили горе деревенских жителей и решили, что их обидчики никому больше не сделают зла. А может быть, вы вспомнили, что вас не было дома, когда те, другие солдаты, убили вашу первую жену Тану и ваших детей.
— Вы хотели видеть меня, госпожа, — резко произнес Нездешний. — По важному делу, как мне передали.
Вздохнув, она снова посмотрела ему в глаза и сказала мягко:
— Мне жаль, что я причинила вам боль, Серый Человек. Простите меня.
— Внесем ясность, — холодно ответил он. — Я стараюсь держать свою боль при себе, и мне это не всегда удается. Вы открыли в нее окно, и я буду вам признателен, если вы не станете этого повторять.
— Даю вам слово. — Она помолчала немного, не отводя в сторону своих золотистых глаз — Порой мне бывает трудно, Серый Человек. Как видите, от меня ничто не может укрыться. Встречая человека впервые, я вижу все: его жизнь, воспоминания, его гнев и боль. Я пытаюсь отгородиться от этих образов и чувств, но это болезненно и отнимает у меня силы, поэтому лучше не сопротивляться. Я избегаю больших скоплений народа — ведь это все равно что попасть в ревущую лавину чувств. Скажу еще раз: я сожалею, что обидела вас. Вы были очень добры ко мне и моим спутникам.
— Все забыто, — развел руками Нездешний.
— Очень великодушно с вашей стороны.
— Однако вы хотели поговорить со мной?
Она отвела взгляд.
— Это нелегко. Мне придется еще раз попросить у вас прощения.
— Но я же сказал...
— Нет, не за то, что я сказала. Явившись сюда, я, возможно, подвергла вас... опасности. Меня и моих друзей преследуют. Нас могут найти, хотя я надеюсь, что этого не случится. Я чувствую себя обязанной сказать вам об этом и тотчас же покинуть ваш дом, если вы того пожелаете.
— Вы нарушили какой-то чиадзийский закон?
— Нет, мы не преступники. Мы искатели знания.
— Кто же в таком случае преследует вас и почему?
Она снова взглянула прямо на него.
— Слушайте внимательно, Серый Человек, и я объясню, почему пока не могу вам этого сказать. Вы уже убедились, что ваши мысли и воспоминания для меня открыты. Они бьют из вас, как солнечные лучи, и, как лучи, освещают землю. Так же обстоит дело со всеми людьми. Их мысли озаряют весь мир. Так вот, где-то далеко есть умы, которые улавливают эти мысли, ища те, которые могут навести на мой след. Если я назову вам тех, кто за мной охотится, это войдет в ваши мысли, и вы помимо своей воли насторожите людей, которые хотят убить меня.
Нездешний с улыбкой покачал головой.
— В магии я ничего не смыслю, однако давайте продолжим. Зачем вы пришли сюда?
— Отчасти потому, что вы здесь, — просто ответила она.
— Но есть и другие причины?
— Да, только это еще более сложно.
Нездешний засмеялся:
— Более сложно, чем магические враги, умеющие читать мысли на большом расстоянии? Теперь ясное утро, небо безоблачно, веет свежий бриз. Я тоже свеж после купания, и голова у меня работает на славу. Говорите, госпожа.
— Этот мир — не единственный, Серый Человек.
— Я знаю. Земель и стран много.
— Я не это имела в виду. Мы сейчас живем в Кайдоре, но есть и другие Кайдоры — их число бесконечно. И дренайских миров тоже бесконечное множество. В одних из этих миров история одинакова, в других различна. В одних наемник по имени Нездешний убивает дренайского короля, и в страну вторгаются вагрийские полчища, которые одерживают победу. В других он тоже убивает короля, но побеждают дренаи. В третьих король остается жив, и войны не происходит. Вы следите за мной?
Хорошее настроение Нездешнего испарилось.
— Да, я убил короля. За деньги. Это было непростительно, но это случилось, и я ничего не могу изменить.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7