51 Когда лейтенант Цыганенко шел по своему обыкновению домой через парк, некто, выскочивший из-за дерева, шарахнул его по голове каменюкой. Предполагалось, что это будет выглядеть, как обычное уличное ограбление. Но «грабитель» неудачно выбрал место. В этой части парка даже по ночам было чересчур оживленное движение. Не прошло и минуты с того момента, как Цыганенко упал — а в дальнем конце аллеи уже послышался стук каблучков. Оттуда к месту происшествия шла девушка. Будь «грабитель» матерым убийцей, он, наверное, убрал бы заодно и эту случайную свидетельницу, а потом довел дело до конца. Но Макс Игрунов матерым убийцей не был. Ему вообще не приходилось по настоящему убивать. Ведь Алексей Черкизов умер лишь через шесть часов после того, как ударился головой во время драки. По этой причине трудно с уверенностью сказать, смог бы Макс хладнокровно и методично обшарить труп лейтенанта, не появись на горизонте случайная прохожая. Но это и неважно. Она ведь все-таки появилась, и Макс впал в жуткую панику. Он помчался через парк напролом, ему чудилось, будто за ним гонятся, а визг девушки, наткнувшейся на тело лейтенанта, казался Максу то ли трелью свистка, то ли милицейской сиреной, то ли гласом небесным, за которым неизбежно должна последовать кара. Девушка в это время тоже бежала, только не между деревьями, а вдоль по аллее. В голове ее крутилась фраза из песни известной, но, к сожалению, распавшейся рок-группы: «Прогулка в парке без дога может встать тебе слишком дорого».Попутно она клялась себе, что никогда больше не пойдет поздно вечером одна через парк. Милицию она вызвала только прибежав домой — минут через двадцать. За это время о лежащего лейтенанта споткнулось еще несколько человек, и кто-то из них догадался позвонить в «скорую». Подъезжающая милиция столкнулась отъезжающей «скорой». Тела на дороге уже не было. Макс Игрунов схалтурил. то ли булыжник был недостаточно тяжел, то ли удар недостаточно силен — только Цыганенко остался жив. Правда, сотрудникам райотдела милиции сразу сообщили, что состояние пострадавшего тяжелое, он без сознания, и придет ли в сознание в дальнейшем — неизвестно. Надо заметить, что милиция по первости склонялась именно к той версии, которую запланировал Паша Качуркин. Лейтенанта шарахнули в темной аллее парка булыжником по голове, других следов борьбы нет — естественно возникает мысль об ограблении. Правда, в кармане брюк лежат деньги. Сорок восемь рублей новыми. И документы тоже целы. А в документах написано, что их обладатель — не просто лейтенант Российской Армии, а целый адъютант командира мотострелковой дивизии. И дело сразу начинает пахнуть вещами, которыми обычно занимается ФСБ. Ведь адъютант генерала Игрунова мог иметь при себе секретные документы, и тогда получается, что по черепу его стукнул не наркоман, сшибающий денег на дозу, а шпион, который эти документы и унес. Правда, порядочный шпион в такой ситуации наверняка забрал бы заодно и деньги вместе с личными документами. просто для маскировки. Но может быть, его спугнула девушка, некстати застучавшая каблучками по асфальту. А может, все проще. Например, лейтенант Цыганенко имел при себе оружие, и грабитель охотился именно за ним. За оружием. За табельным пистолетом системы Макарова. Естественно, опера из райотдела немедленно принялись звонить в дивизию и спрашивать, не имел ли лейтенант Цыганенко привычки таскать с собой секретные бумаги и не носил ли он при себе круглосуточно табельное оружие. Оказалось, однако, что нет. Не имел и не носил. Пистолет преспокойно лежал в сейфе, и никаких секретных документов у лейтенанта Цыганенко с собой не было. К большому сожалению для районных оперов. Если бы грабитель украл пистолет, то дело можно было бы, хоть и не без труда, спихнуть городскому управлению внутренних дел или даже в РУОП. Если бы речь шла о документах, содержащих государственную тайну, то дело уже без всяких усилий со стороны милиции забрала бы ФСБ. Теперь же это дело повисало мертвым грузом на Южном райотделе милиции, и выглядело оно абсолютно глухим. О причине этого происшествия догадывался только генерал Игрунов. И ему все яснее становилось, что с сыном надо что-то делать. потому что убийца, вошедший во вкус, особо опасен. Если первое убийство, судя по тому, что удалось раскопать лейтенанту Цыганенко, было случайным, то второе — явно преднамеренное. Генерал понимал, что прежде всего с сыном надо поговорить, припереть его к стенке фактами, вынудить к признанию и выслушать оправдания, чтобы решить: можно ли удержать Максима от дальнейшего сползания в пропасть без принятия экстренных мер, или же надо срочно искать эти меры — такие, которые не испортят генералу репутацию и карьеру и, что немаловажно, не поссорят его с женой. Но генерал все время откладывал этот разговор. Он просто не знал, что сказать. 52 Неопознанные трупы «трибунальщиков» со старой турбазы нельзя было показать по телевизору, чтобы кто-то мог их опознать. Поливая их свинцом, Арик Чудновский превратил головы и лица обоих покойников в невообразимое месиво. Еще бы — ведь он лупил по головам уже умерших трибунальщиков практически в упор. Татуировок у убитых не оказалось, да и вообще с особыми приметами было туго. Так что они оставались неопознанными и невостребованными еще много дней.— А потом в милицию пришел мужчина лет пятидесяти, который представился Иваном Трифоновым и сказал.— Сын у меня пропал. То есть не совсем пропал — он письмо прислал, но с тех пор ни слуху ни духу, а письмо какое-то странное. Когда сотрудники отдела по розыску пропавших выяснили, что сыну этому двадцать четыре года, а в письме довольно убедительно объясняются причины его отъезда — любовь к иногородней девушке и стремление вырваться из-под родительской опеки — над взволнованным отцом про себя посмеялись, а ему сказали, что такими делами они не занимаются.— Вот если бы он без вести пропал… А раз письмо прислал, значит, все в порядке. Иван Трифонов ушел несолоно хлебавши, а ребята из отдела по розыску пропавших через пару дней упомянули об этом курьезном случае в разговоре с Александром Ростовцевым из угрозыска. И тот внезапно заинтересовался. То ли сработала интуиция, то ли Ростовцев нашел рациональное зерно в ироническом пересказе слов Ивана Трифонова о том, что его сын по характеру своему не способен на такие поступки, как побег из дома ради какой-то девицы — но только Ростовцев решил с этим товарищем поговорить. И поговорил. И убедился, что Иван Сергеевич Трифонов — человек солидный, к глупым фантазиям и паникерству не склонный и слов на ветер не бросающий.— Он бы первым делом привел свою девушку ко мне. Или хотя бы позвонил, а не подбросил письмо без обратного адреса, — сказал он. — Письмо ведь не по почте пришло, его в ящик подбросили. Да и почерк мне не нравится. И тогда Ростовцев спросил об особых приметах. Рост, телосложение и цвет волос — все это очень напоминало один из трупов, найденных на старой турбазе. А родинки, расположенные треугольником на пояснице, снимали всякие сомнения.Убитый «трибунальщик» с документами на имя С.П. Иванова был на самом деле Владимиром Трифоновым. Процедура опознания требовала личного освидетельствования останков, но нам незачем описывать эту душераздирающую сцену. Хороший парень и любящий сын Володя Трифонов оказался ликвидатором из «гвардии Трибунала», погибшим во время кровавой боевой операции. На всякий случай его отцу показали компьютерный портрет, сделанный по фотографии на имя Кузнецова, но Иван Сергеевич его не узнал. Но это и немудрено — ведь фотография принадлежала вовсе не убитому. Совпадал только грим. Зато теперь у милиции появились новые факты. И тем же вечером Ростовцев поговорил с начальником угрозыска, а затем они вышли на генерала Шубина, и тот договорился с телевидением о передаче специального сообщения.— Городское управление внутренних дел с целью установления личности двух убитых разыскивает родственников и знакомых тех лиц, которые исчезли из дома без объяснения причин или с неубедительными объяснениями. Выяснено, что родственники могли получить письмо, якобы от убитых, либо услышать объяснения по телефону при условиях, когда точное определение личности по голосу затруднено. А на следующее утро, еще до первого звонка по поводу телевизионного объявления, в ГУВД пришло письмо от Пятого Правого. Оно не было подписано, но содержало имена, телефоны и даже адреса Пятого Главного и Пятого Левого, а также телефоны координатора и диспетчера экстренной связи. В письме также сообщалось, что «Трибунал» убивает тех своих членов, кто отклонился от генеральной линии группировки, и вот недавно таким образом был убит Пятый Правый. Но он успел обо всем рассказать автору письма, и тот решил сообщить обо всем в милицию.— Черт возьми! — воскликнул, прочитав письмо, Ростовцев. — Нам их сдали. 53 Ларису Бабушкину настолько увлекла работа в редакции «Оранжевого шара», где она теперь не только снималась обнаженной и одетой, но и участвовала в обсуждении материалов и компоновки номера, а особенно охотно — читала письма, постепенно дрейфуя от должности фотомодели к должности руководителя отдела писем. Свое же письмо, ради которого она пришла в «Оранжевый шар», Лариса все время откладывала и с каждым днем все больше сомневалась, стоит ли вообще его писать. А в это время Макс Игрунов и Паша Качуркин обсуждали, как им обезопасить себя. Макс, который трясся при одном воспоминании о нападении на лейтенанта Цыганенко, не хотел больше никого убивать. Паша, может, и не прочь был бы уничтожить все источники опасности, не исключая и самого Макса. Но он, как человек неглупый, понимал, что если убить Ларису, то правоохранители очень легко могут выйти на Макса — ведь не зря же она жаловалась на него в милицию. Если же устранить самого Макса, то тут уж его отец церемониться не станет, поставит на уши всю милицию и свою дивизию впридачу, и никуда Паша Качуркин после этого не денется. К тому же Паша никогда не стал бы убивать кого-то своими руками. Нет. По мнению Паши Качуркина Ларису Бабушкину следовало не устранить, а просто запугать. Что касается Макса, то он и так запуган достаточно. Он запуган до такой степени, что ему нельзя даже поручить запугивание. И хотя Паша очень не хотел лично участвовать во всех этих делах, ему пришлось лично спуститься к телефону-автомату и произнести голосом вампира из плохого фильма ужасов такие примерно фразы.— Ты даже не понимаешь, дурочка, во что ты вляпалась. Твоего парня убила мафия, и она убьет всех, кто интересуется этим делом. А тебя прикончат первую. Ты будешь умирать долго и мучительно. У тебя только одно спасение: молчи, кто бы тебя ни спрашивал об этом деле. И так далее и тому подобное. И все это было бы вполне эффективно, если бы касалось девушки, загнанной в тупик нежеланием официальных властей возвращаться к делу об убийстве Алексея Черкизова. Но у Ларисы теперь был адрес «Трибунала», и телефонные угрозы произвели эффект, обратный ожидаемому. До такой степени, что Лариса даже не стала ждать удобного момента. Она тем же вечером помчалась в «Оранжевый шар», оставив Юру Гарина дома одного. Юра недавно нашел надомную работу и теперь клеил какие-то коробки, в которые потом некие бизнесмены закладывали фальшивую продукцию с фальшивыми этикетками. Лариса надеялась, что в редакции будет только охранник, но оказалось, что Арик именно в этот вечер решил заняться съемками и любовью. С ним были две сектантки, и Лариса буквально остолбенела, взглянув на одну из них. Юра Гарин как-то показал ей фотографию своей уже исчезнувшей семьи. На снимке были изображены сам Юра, его покойная ныне жена и дочь, ушедшая после смерти матери в секту. Эту фотографию Юрик всегда носил в засаленном паспорте, а паспорт держал во внутреннем кармане того пиджака, который был одет на нем, когда его били в лесопарке. Когда голенькая сектантка выбежала из студии и, ничуть не стесняясь охранника, направилась по коридору к туалету, Лариса поразилась, до чего она похожа на Юрину дочь. А потом, сопоставив это сходство с тем фактом, что Арик очень дружит с «Храмом Сверхнового завета», поняла, что это она и есть. Наташа Гарина, дочь Юрика, свихнувшаяся на религиозной почве из-за смерти матери и отцовского алкоголизма. Впрочем, сейчас она вовсе не напоминала сумасшедшую. Когда она возвращалась в студию, Лариса окликнула ее.— Привет, тебя как зовут?— Наташа, — ответила девушка и лучезарно улыбнулась.— А я Лариса, — представилась Лариса и, изображая полную неосведомленность, поинтересовалась: — Ты фотомодель?— Нет, это мой обет перед Господом, — ответила Наташа. «Странные, однако, бывают обеты», — подумала Лариса и, заглянув в студию, спросила у Арика.— Можно я на компьютере поработаю?— Конечно, ответил Арик, одетый несколько необычно. На голове у него была маска палача, на плечах — черный плащ, а в руках — бутафорский меч. У его ног на коленях стола нагая девушка со связанными за спиной руками. Наташа выполняла роль фотографа, прильнув к видоискателю аппарата.— Закончишь — присоединяйся к нам, — предложил Арик. — Мы тут побалуемся, а ты поснимаешь. Или наоборот. За дополнительную плату. Лариса кивнула, но не очень уверенно. Арик в одеянии палача выглядел пугающе. Вместе с тем, эта сцена укрепила решимость Ларисы написать-таки письмо в «Трибунал». Она представила, как вот такой же палач влечет на место казни убийцу ее Алексея, проклятого Максима Игрунова, который не желает не только раскаяться, но и просто угомониться. Черт возьми, если бы он оставил Ларису в покое, она бы наверняка ответила ему тем же. Лариса уже умела запускать программу электронной почты и отправлять сообщения.Труднее всего было напечатать текст. Освоение компьютерной клавиатуры требует длительной тренировки, а у Ларисы было не так уж много времени на это. Поэтому она постаралась сделать письмо покороче и отказалась от мысли пустить «Трибунал» сразу по двум следам — Макса Игрунова и квартирной мафии, преследующей Юру Гарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22