– Я калека! Что я могу для тебя сделать?
– Ты не калека, так же как я – не великий маг. Хотя бы потому, что сделать для тебя я на самом деле ничего не могу. Но мне очень жаль, что ты носишь свою боль в себе. – Слова Родомиста подействовали на Хорта, точно вода на пламя. Охотник сгорбился, глаза его погасли.
– Не калека, пусть так. Но немногим лучше.
– Я не могу тебя вылечить, – сказал Родомист. – Но я могу помочь тебе немного отвлечься от боли. Помогая другим, забываешь о себе, это всегда срабатывает.
– Тогда я повторяю вопрос: чем я могу помочь? – Теперь Хорт говорил спокойно, лишь губы его время от времени кривились.
– Во-первых, тем, что оставишь меня и моего ученика на несколько дней у себя. Во-вторых, тем, что никому не скажешь об этом.
– От кого скрываешься, маг? От собратьев или от князя? В опалу попал?
– Все хуже, Хорт, много хуже. От Остроухих и их драконов.
– Плохо дело, – покачал головой охотник, глаза его расширились от удивления. – Но в том, что ты просишь, нет ничего сложного. Живите, сколько надо. Человек человеку друг, а не волк. Если рядом Остроухие, конечно. – Он ухмыльнулся. – Что еще?
– В-третьих, тебе предстоит отправиться к северной границе. Отыскать там кое-кого и привести сюда.
– И кого же?
– Воеводу Ратана.
– Ты с ума сошел? – возразил Хорт. – Это почти тридцать верст в один конец! Да и не послушает меня твой воевода.
– Послушает. Я дам тебе знак, увидев который он обязательно последует за тобой. Но привести Ратана нужно опять же тайно. – Маг говорил спокойно и уверенно, и Леслав понял: главное сделано – охотник согласился помогать.
– Ладно, как скажешь, – кивнул Хорт и поднялся. – Сейчас соберусь и отправлюсь.
После того как за хозяином дома закрылась дверь, Родомист повернулся в сторону Леслава и проговорил сурово:
– Ну что, теперь займемся делом.
– Каким делом?
– Учебой. Ведь настоящий маг учится где угодно, даже в дороге. И кроме того, вспомни «Книгу Дней». Какой сегодня день?
Леслав поскреб лохматую голову:
– Шестой, день Сойки.
– Правильно, и что положено делать в этот день? – продолжал допытываться маг.
– Рекомендуется отдых, напрягаться нельзя. – Вспоминалось с трудом. – День целительства и приготовления лекарств, укрепления здоровья и совершенствования воинского умения.
– Ты все сказал правильно. – Родомист улыбнулся. – Займемся целительством. Так что одевайся и марш на улицу!
Леслав накинул полушубок и вслед за наставником вышел из избы. Снаружи оказалось не холодно, солнце, предвещая весну, заливало лес потоками теплого золота. Ветер, что вчера грозно рычал и тряс вековые сосны, словно тростинки, сегодня едва шуршал в кронах.
– Вот там хорошее место. – Родомист указал на небольшую полянку в полукружье сосенок, обсыпанных снегом почти по макушки. – Начнем, как обычно. Сначала – расслабление.
– Но как, учитель? На чем я буду сидеть? – возмутился Леслав.
– На чем? На снегу, естественно. Если хорошо сосредоточишься, то и холод, и сырость тебе не помешают. Давай, садись.
Леслав, морщась, уселся. Снег оказался неожиданно плотен, почти не просел. Пятой точке сразу стало холодно.
Юноша закрыл глаза, заставил себя не слышать шум леса. Когда это удалось, принялся гасить мысли, перенося внимание на ощущения. В голове воцарилась гулкая пустота, и он сразу, скачком, почувствовал все до единой мышцы, все органы, каждый по отдельности и все вместе. Через некоторое время уловил текущую сквозь него Силу. Ту самую, что дает жизнь всему, от огромнейшей сосны до крошечной букашки. Попытался найти места, где она задерживается, проходит не так свободно, как надо.
Ощутил, как слегка подергивается мизинец левой ноги. Леслав мягко направил туда чуть больше Силы. Теплая волна омыла стопу, и подергивание прекратилось. Так прошел все тело, от пяток до макушки, снял все заторы на пути Силы. И в тот момент, когда тело стало единым целым, словно кусок расплавленного металла, он легко, одним движением, вскочил на ноги.
– Я готов, учитель. – Звонкий голос пронесся по лесу.
– Хорошо, – ответил Родомист, с улыбкой наблюдавший за учеником.
Они встали друг напротив друга, слегка расставив ноги и согнув колени. Начался урок. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего, словно две диковинные статуи встали средь деревьев. Но мощь колдуна в том, насколько хорошо он умеет распознавать, накапливать и использовать Силу, а для всего этого не всегда нужны слова или движения. Особенно легко обойтись без них при обучении.
Сейчас, когда тела магов, молодого и старого, неподвижны и лишь пот стекает по лицам, разум их работает. Учитель создает фантомы болезней на своем теле и показывает, какой вид и какая дозировка Силы необходимы, чтобы уничтожить ту или иную хворь. А Леслав пытается повторить.
После обеда Родомист усадил ученика за «Книгу Дара». Ее краткий список – «Книга Дней» – есть в каждом доме, и текст ее известен всем людям и нелюдям, заселяющим земли от восточных гор до западного моря. В «Книге Дней» подробно описан каждый день месяца, указано, что делать можно, а что нельзя. Без нее невозможно вести хозяйство.
Полный список «Книги Дара» имеют у себя лишь правители и маги. Слишком много содержит она того, что не стоит знать обычным людям. Но вершину откровений Творца – «Книгу Циклов», в которой повествуется о времени, измеряемом Циклами и Великими Годами, вообще мало кто видел. Говорят, что существует всего семь ее копий, по одной на каждый из Народов, и что лишь обладающие Даром маги и правители могут читать ее. Но «Книгу Дара» маг должен знать наизусть, вот и корпел Леслав над страницами, запоминая, сопоставляя с тем, что уже знал.
Когда за окнами совсем стемнело и читать при лучине стало невозможно, юноша со вздохом отодвинул книгу и спросил:
– Учитель, а откуда вы знаете Хорта? Ведь он живет в таком медвежьем углу.
– В углу? – Маг повернул голову, и Леслав вздрогнул, настолько Родомист в этот миг походил на своего животного-покровителя, огромного черного ворона. – Лучше быть человеком в медвежьем углу, чем зверем в городе. А с Хортом... – Маг примолк, опустил голову. – Ровно тридцать два года назад я проходил через эти места. Времена тогда были более спокойные, и шел я в земли Остроухих. Заночевал в Болотных Выселках. А утром нового года, прямо после Смены Цикла, принесли мне младенца. Попросили: «Благослови, великий маг!» Я посмотрел и удивился, очень удивился. Мальчик родился больным, настолько сильно, что моего искусства не хватило вылечить его тогда и недостает сейчас. – Родомист нервно дернул щекой. Леслав с удивлением заметил, что по лбу учителя стекают крупные капли пота, хотя в избе было совсем не жарко. – Но не болезнь новорожденного изумила меня. Мальчик ухитрился появиться на свет в тот миг, когда старый день и прежний год, даже старый Цикл еще не умерли окончательно, а новые – не вступили в полную силу. Он родился в самый момент восхода. Ты прекрасно знаешь, что, родившись в определенный день, человек получает характеристику животного дня, его тотема. То же и с годом. Ты, например, родился в год Сороки, в день Окуня. – Юноша кивнул. – А Хорт получил характер не от одного тотема дня, а от двух, не от единственного тотема года, а также от двух. И всего у него их четыре! Это воистину удивительно. Наш охотник настолько непредсказуем, что даже мне трудно предвидеть его действия. Почему так случилось, какая судьба суждена ему, я тоже не могу понять, хотя слежу за ним с самого рождения. Да, он болен неизлечимо, живет в глуши, но... – Что значит это «но», Леславу не суждено было узнать. Родомист неожиданно замолчал, дунул на лучину, так что тьма ворвалась в комнату, и сурово проговорил: – Спать пора!
Ученику ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Воевода

Утро Ратана, полкового воеводы, вот уже много лет, с того дня, когда он взял в руки меч, начинается одинаково. После подъема на рассвете – омовение тела и воинские упражнения. Святая обязанность каждого воина, а особенно столь родовитого, тринадцать поколений предков которого сражались за Северинское княжество, а до него – за Северинскую империю.
Этим утром все началось как обычно. Ратан вышел из шатра, когда лагерь еще спал. Успокаивающе махнул часовому и мимо кухни, откуда доносился шум, двинулся к южным воротам стана. Прошел через узкий проход между палатками, несколько саженей вдоль частокола, а затем через небольшую калитку выбрался наружу.
Стан исчез за деревьями. Воевода миновал островок осин, выбрался на полянку, которую сам и утоптал за время предыдущих занятий. Ночной снегопад лишь слегка припорошил ее. Вынул из ножен меч, и тут мысли его неожиданно обратились к прошлому.
...Полк под командованием Ратана стоял около границы второй месяц. Нападения Длинноруких ждали, хотя в последней битве у Тинной заводи северяне были изрядно побиты и вряд ли полезут вновь до начала лета. В той битве воевода зарубил вожака Длинноруких, ростом превышавшего воеводу на голову. Но сила врага не помогла против умения. Пока здоровяк махал тяжеленной секирой, Ратан спокойно выжидал, уклоняясь от свистящего лезвия. И в тот миг, когда враг открылся, последовал молниеносный выпад. Кровь хлынула багровой струей, тяжелое тело рухнуло так, что сотряслась земля. И победный клич людей заглушил предсмертный хрип побежденного.
Ратан вздохнул, отвлекаясь от воспоминаний: как ни велики победы, они всегда в прошлом. Воевода снял подбитую мехом куртку и принялся разминаться, разогревать мышцы и связки.
После разогрева наступает время упражнений с мечом. Лезвие порхает, оборачиваясь лениво жужжащим южным ветерком, потом сыро гудящим западным, неприятно свистящим ветром с восхода, а то и грозно ревущим северным. После меча приходит черед тяжелого оружия. Конечно, булаву или палицу в лес не понесешь, но всегда выручает здоровенный сук.
Закончив с упражнениями, воевода отправился пробежаться. Сегодня побежал не по обычной дороге. Его почему-то потянуло на юг. Примерно через версту, когда от пота вымок с ног до головы, услышал из чащи вскрик.
В первый момент Ратан просто опешил. Откуда здесь, в глуши, люди? Воины так далеко за пределы стана не уходят, а ближайшее поселение – десятью верстами к югу. Но когда медвежий рев колыхнул лес, воевода понял – слух его не подвел. И, выхватив меч из ножен, он ринулся туда, где кричали.

Глава 2

Охотник

За первый день Хорт прошел достаточно, чтобы покинуть хорошо знакомые места и немного устать. На ночь остановился на берегу замерзшего озера, за темную воду названного Черным. Для ночевки соорудил шалаш, притащил пару сухих лесин и сунул в костер так, чтобы тлели до утра.
Встал очень рано, задолго до восхода солнца, и отправился дальше. Озеро осталось позади, потянулся «грязный» лес с большим количеством завалов, упавших деревьев, чьи стволы торчали из снега, подобно пальцам великанов. Хорт только миновал огромную сосну, как снег предательски подломился, и охотник провалился по пояс. Под ногами во тьме заворочалось нечто огромное, теплое, донеслось гневное ворчание.
Хорт только успел подумать, что провалиться в берлогу – невероятный позор для охотника, а затем тело начало действовать само. Как выскочил из берлоги на снег, позже так и не смог вспомнить. Из темной дыры поднялся, словно подземное чудище, огромный бурый зверь. Раздраженный рев прокатился по лесу, качнулись сосновые лапы, осыпая снег.
Хорт выставил рогатину, уперся в ее основание ногой. В левой руке зажал нож. Но медведь оказался знаком с охотничьими повадками человека, не попер дуром. Ударил лапой, и рогатина полетела в сугроб. Охотник отступил, нащупывая топор, запнулся и упал. Снег противно заскрежетал под локтями.
Владыка леса победно зарычал, вскидывая лапы. Но тут треснули кусты, с легким шорохом осыпался снег с ветвей, и на поляну выскочил широкоплечий мужчина с коротким мечом.
Он оценил ситуацию мгновенно. Крикнул, привлекая внимание зверя, и принялся уводить его от Хорта. Медведь, забыв про прежнюю жертву, двинулся на широкоплечего. Тот отступил к краю поляны, грациозно уворачиваясь от ударов лесного хозяина, а по одной из лап зверя потихоньку начала струиться кровь.
Хорт, воспользовавшись передышкой, вскочил, кинулся к рогатине. И тут его прихватил приступ. Двигаясь, словно немощный старец, он едва смог доковылять до ближайшего дерева и ухватиться за него. Грудь занялась огнем, колючий воздух отказался лезть в перехваченное удушьем горло.
Через грохот крови в ушах донесся крик. Охотник с трудом развернулся. Сквозь багровую пелену, застилающую глаза, увидел, что медведь теснит нежданного спасителя и почти прижал его к деревьям. Хорт сцепил зубы, прихватил рогатину и, стараясь не вдыхать, ибо каждый вдох отнимал силы, двинулся к косолапому.
На миг стало легче. Воспользовавшись этим, охотник вытащил из-за пояса топор. Рука слегка дрогнула, но не подвела. Топор звонко ударил в затылок медведю, но, к стыду Хорта, лишь обухом. Огромная туша развернулась мгновенно, красные глазки уставились на охотника. Тот вновь выставил рогатину.
На этот раз медведь оказался слишком взбешен и напоролся на острие. Хорт уперся и держал до тех пор, пока острые когти не цапнули за рукав. Лишь после этого отпустил древко и отпрыгнул в сторону. Захрустел под огромным зверем наст, и изрядно измятое полотно снега начало покрываться неприятными бурыми пятнами. А приступ вцепился в охотника с новой силой...

Воевода

Над поляной, где случилась схватка, пахло кровью и крупным зверем. Мышцы Ратана ныли от усталости, саднила задетая медвежьими когтями рука. Сквозь продранный рукав виднелась неглубокая рана на предплечье. Но, несмотря на это, воевода чувствовал себя замечательно. Не каждый день выпадает возможность спасти чью-либо жизнь. Отбитый от медведя человек, кашляя и сипя, сидел на снегу.
1 2 3 4 5 6 7 8