Александринская больница (1844–1850) и Служебный дом Мраморного дворца (1845–1850).
Проект Александринской больницы – новый шаг в творчестве Брюллова. Не связанный необходимостью считаться со сложившимся архитектурным ансамблем, зодчий свободно оперирует формами, заимствованными из различных исторических стилей – «барочная» главка церкви, «готические» порталы и т п. Он «сочиняет» и новые архитектурные детали – в простенках между окнами «ставит» вместо обычных прямоугольных – пятигранные пилястры, опирающиеся на пилоны, членящие стены первого этажа. Находит он и необычный рисунок решетки парапета. Особенно отличают Александринскую больницу от ранее созданных в Петербурге общественных зданий громадные окна – новинка по тому времени.
В декабре 1837 года колоссальный пожар охватил Зимний дворец – замечательное творение Растрелли. Длившийся трое суток, он уничтожил все помещения дворца. Однако уже в марте 1839 года, то есть через пятнадцать месяцев после пожара, основные восстановительные работы были окончены. Как справедливо отмечал современник, «возобновление дворца есть учебная книга для будущих архитекторов и истинный подвиг для совершивших оное». Брюллов был одним из трех главных архитекторов по восстановлению дворца.
В 1845 году Брюллов приступил к реконструкции и полному обновлению внутренней отделки Мраморного дворца. За эти работы в Мраморном дворце Брюллов был произведен в действительные статские советники. Интерьеры Зимнего и Мраморного дворцов, выполненные по рисункам Брюллова, отвечали новым художественным вкусам общества и стали образцом для многих архитекторов.
Александр Павлович принимал участие во многих конкурсах на проектирование памятников на полях русской воинской славы. Так, ему принадлежит памятник на Куликовом поле, установленный в 1850 году.
Несмотря на эту многогранную творческую деятельность, Брюллов довольно рано отошел от практической работы. Николай I отвергал работы зодчего. С середины 19-го столетия вся деятельность Брюллова проходила в стенах Академии художеств. Уже в 1842 году он получил звание профессора первой степени, а в 1854 году стал заслуженным профессором.
В 1871 году академия торжественно отмечала пятидесятилетний юбилей творческой и педагогической деятельности Александра Павловича. В честь юбиляра была выпущена медаль, на сторонах которой изображены Пулковская обсерватория и ее строитель. В этом же году он ушел в отставку, продолжая оставаться членом Совета Академии.
Знакомства Брюллова были обширны и разнообразны. Через свою жену Александру Александровну он был связан с популярнейшим в те годы литератором, издателем журнала «Библиотека для чтения» О.И. Сенковским, выступавшим под экзотическим псевдонимом – Барон Брамбеус. Они были женаты на сестрах. Брат Карл ввел Александра в кружок Нестора Кукольника, на «средах» которого собирались литераторы, артисты, художники. Здесь он познакомился с Глинкой. Постепенно «среды» превратились в шумные вечера, бесполезные для творческих контактов, и в конце 1840-х годов братья перестали их посещать.
В доме поэта А.Н. Струговщикова архитектор встречался с Даргомыжским, Белинским, Жуковским, шутливо называвшим Брюлловых Александром Брамантовичем и Карлом Рафаэлевичем. Из письма Жуковского известно, что он обращался к Александру Павловичу с просьбой о консультации по поводу «реформ своих апартаментов».
На различных торжествах Брюллов встречался с Пушкиным, Крыловым, Вяземским, братьями Виельгорскими и другими деятелями русской культуры. Особо теплые, дружеские отношения связывали зодчего с семейством скульптора П.К. Клодта.
Заслуженный профессор Александр Павлович Брюллов скончался 21 января 1877 года. Похоронен он в Павловске, где обыкновенно проводил летние месяцы.

ДЖЕЙМС БОГАРД
(1800–1874)

Начало применению каркасных конструкций, в современном значении этого слова, было положено еще в 1848 году в США, на родине небоскребов. Решающий шаг был сделан тогда, когда железные колонны заменили кирпичную кладку в качестве опор, несущих междуэтажные перекрытия. Примером одной из первых конструкций такого типа служит пятиэтажное здание фабрики, построенное в Нью-Йорке в 1848 году. Автором проекта был изобретатель каркаса Богард.
Джеймс Богард родился 14 марта 1800 года в Кэтшилле. Его карьера необычайно интересна. Он начал трудовую жизнь часовщиком и плодовитым изобретателем. В его изобретательском активе – новый тип карандаша, грифель которого всегда оставался острым, гравировальная машина, с помощью которой были изготовлены первые английские почтовые марки. Богард сконструировал приспособление для измерения глубины моря и сделал множество других разнообразных изобретений. Фактически он воплощал в себе классический тип изобретателя, характерный для начала XIX века, когда люди в стремительном порыве пытались изобрести все, что еще не было открыто до них.
Как и многие его предшественники в 18-м столетии, Богард был уверен в том, что чугун является универсальным материалом, одновременно отвечающим инженерным и эстетическим требованиям. Он считал правильным применять свою систему как для строительства жилых домов, так и для промышленных зданий. В 1858 году в буклете под названием «Здания с применением чугунного литья: их конструкция и преимущества» он в третьем лице повествует о самом себе: «Мистер Богард первым выдвинул идею соперничества с прекрасными античными произведениями архитектуры с помощью нового материала – чугуна». Это было в 1840 году.
Богард был убежден в том, что исключить применяемые им методы из практики жилищного строительства уже фактически невозможно. «Мистер Богард глубоко уверен в том, что гораздо большее моральное удовлетворение ему приносит творчество в области гражданского, а не промышленного строительства. Предложенный им метод теперь получит такое же распространение в строительстве жилых зданий, как и в строительстве магазинов», – писал он в уже упомянутом буклете. И он проектировал фантастические здания с таким запасом прочности, «что если бы большая часть металлических конструкций была удалена или разрушена, эти здания продолжали бы стоять непоколебимо», – так говорил он в своей книге «Архитектор и железо».
Наиболее впечатляющей работой Богарда является проект, который был им разработан для первой Всемирной выставки в Нью-Йорке в 1853 году. В качестве основного преимущества своего проекта он выдвинул его экономичность – общая стоимость строительства составляла двести тысяч долларов. «Он высказал убеждение, что вся конструкция, будучи снова разобранной, будет представлять значительную ценность, потому что благодаря массовому производству ее стандартные элементы смогут быть снова использованы для других целей». Предвидя демонтаж здания в будущем, Богард предложил построить огромный круглый амфитеатр диаметром триста шестьдесят метров. Такое огромное кольцевое в плане здание могло быть смонтировано из прямоугольных балок, которые по закрытии выставки можно было легко демонтировать.
Проект Богарда предусматривал создание небывалого Колизея, выполненного в чугуне. Наружная стена должна была быть высотой восемнадцать метров, ряды арок и колонн обходили ее вокруг, образуя отдельные ярусы. Башня высотой девяносто метров возвышалась в центре кольца, образованного стенами здания, «чтобы служить двум целям, а именно в качестве опоры кровле из листового железа, подвешенной к башне посредством стержней, концы которых образуют кривую наподобие цепи и в качестве площадки для обозрения территории выставки». Подобные опорные стержни, концы которых образуют цепную кривую, служат стандартной конструкцией при строительстве висячих мостов. Богард предполагал установить в этой башне лифт, чтобы поднимать на верхнюю площадку желающих полюбоваться видом. Формы, характеризующие этот проект, были выдержаны в традиционном стиле, но конструкция в целом была смелым предсказанием будущих путей развития архитектуры.
Самое известное из зданий Джеймса Богарда «Харпер энд Бразерс Билдинг» было построено в Нью-Йорке на Франклин-сквер для знаменитого издательства «Харпер и братья» в 1854 году. С первого взгляда становится ясным, каким образом Богард превращает фасадную стену в почти сплошь застекленную поверхность. Сочетание широких застекленных проемов с железными колоннами и арками в стиле венецианского Возрождения служит великолепным выражением духа той эпохи.
По этой системе строились американские универмаги, склады и административные здания в период между 1850 и 1880 годами. Применяя сборные элементы, Богард возводил эти здания повсеместно в США. Согласно сведениям, опубликованным в «Нью-Йорк геральд» 14 апреля 1874 года, он даже доставил в разобранном виде огромный дом на Кубу в город Санта-Каталина (недалеко от Гаваны).
Прекрасные образцы домов такого типа существуют и по сей день во многих американских городах. Особенно интересные по архитектуре сооружения (склады и административные здания) можно обнаружить в той части Сент-Луиса, которая расположена на берегу реки Миссисипи. Один из них на Норт-Ферст-стрит запоминается бескомпромиссной смелостью, с которой огромная площадь остекления введена в плоскость стены фасада. Все эти здания представляют собой историческую ценность, знаменуя не только огромный шаг вперед в развитии конструкции, но и как образцы функционально обусловленного и сдержанного характера архитектуры. Этот тип зданий, несомненно, является одним из главных источников развития особого американского стиля в архитектуре. Но, несмотря на большое значение, которое приобрели в настоящее время работы Богарда, и на их несомненно высокие достоинства, они почти забыты в наши дни.
Умер Богард 13 апреля 1874 года в Нью-Йорке.

АНРИ ЛАБРУСТ
(1801–1875)

Анри Лабруст родился в Париже 11 мая 1801 года. Он получил образование в Академии изящных искусств, где был одним из самых способных учеников. В 23 года Анри был удостоен «Гран-при де Ром», что дало ему возможность провести пять лет в вилле Медичи в Риме. За эти пять лет он научился видеть в шедеврах архитектуры античного Рима нечто большее, чем просто памятники или же арсенал прекрасных поучительных форм.
Его поразило инженерное искусство, совершенство конструкций, которыми были отмечены эти сооружения. Во время своего пребывания в Риме как стипендиата академии он стремился выяснить «анатомическое строение» римских акведуков и храмов в Пестуме.
Несмотря на это, он в конечном счете оценил свое пребывание в Италии, которое являлось высшей наградой его таланту, как систематическую изоляцию от реальной жизни. Лабруст предпочитал повышать свою квалификацию, занимаясь разрешением возникших в архитектуре проблем.
Показательно, что последняя работа, отосланная им из Рима в академию, представляла собой проект моста, который должен был соединять набережные реки, служившей границей между двумя дружественными государствами.
Лабруст принадлежал к поколению 1830-х годов, в котором проявились, казалось, самые энергичные характеры века, и придерживался убеждения, что социальная, моральная и интеллектуальная жизнь общества должна быть целиком перестроена. Когда Лабруст вернулся в Париж летом 1830 года, он нашел академическую рутину в том же неизменном состоянии. «Что я могу сказать относительно школы? Программы обучения совершенно не интересны и плохо организованы, ученикам школы не хватает увлеченности. И даже руководитель класса выбился бы понапрасну из сил, преподавая по программе, подобной этой… Изучение архитектуры не должно ограничиваться объемом, который фактически принят в Школе изящных искусств. Необходима реформа».
Лабруст не делал обычных зарисовок древних памятников архитектуры. Он смотрел на них острым взглядом инженера или археолога. Его зарисовки храмов Пестума послужили источником многочисленных дискуссий во Французской Академии. Он одним из первых заметил следы полихромной окраски, которая когда-то покрывала античные сооружения, и попытался восстановить ее. В конце 1850-х годов вопросом использования полихромии в античном искусстве заинтересовались многие архитекторы в разных странах.
Летом 1830 года Лабруст основал собственную мастерскую, школу проектировщиков, принципы обучения в которой были противоположны принципам академии. В этой школе он обучал прогрессивную молодежь Франции. Написанное в ноябре 1830 года письмо брату дает некоторое представление относительно его методов преподавания. «Я невероятно много работаю и, что еще труднее – заставляю работать моих учеников. Я составил несколько вариантов расписаний занятий, чтобы научить начинающих чему-то полезному. Я хочу, чтобы они учились композиции с помощью самых простых средств. Необходимо, чтобы они с самого начала видели направление своей работы. Затем я объясняю им, что прочность зависит скорее от того способа, которым материалы соединены между собой, чем от их количества, и – поскольку ученикам известны начальные принципы конструирования – я говорю им, что они должны исходить из самой конструкции при выборе вида отделки, которая должна быть достаточно обоснованной и выразительной. Я часто повторяю им, что искусство обладает властью делать все прекрасным, но настаиваю на том, чтобы им было абсолютно ясно, что в архитектуре форма должна всегда соответствовать функции, для выполнения которой она предназначена. Наконец, я счастлив, что я нахожусь среди этих молодых друзей, которые слушают меня так внимательно, полны доброжелательности и решимости следовать по пути, на который мы вместе ступили».
Академия вела ожесточенную борьбу с так называемой рационалистической школой, возглавляемой Лабрустом. Эта официальная оппозиция привела к определенным последствиям. Лауреат «Гран-при де Ром» должен был ждать более двенадцати лет случая проявить талант при осуществлении своего проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113