И все-таки допустили, чтобы ее схватили. За что ее должны были забить до смерти? Неужели этого требовал ваш патриотизм?
– Ничего я не знаю! – закричал экзекутор. – Да, я живу в городе! А мой родной брат живет в деревне! Я знаю мои корни! Я знаю, что наша почва... что эльфы... они все захватили... И где-то есть тайные эльфы.
– И их надо истребить? – подхватил Ренье.
– Да! – сказал экзекутор устало. – Именно. Потому что их женщины проникают...
Его глаза рыскали по сторонам, но не в поисках спасения, а словно бы высматривая – не притаились ли поблизости нелюди. Тщедушное тело била мелкая дрожь, зубы постукивали. Потом экзекутор застыл, как неживой, и даже перестал дышать. Наконец он медленно выпустил воздух через ноздри и опустил голову на грудь.
Ренье подтолкнул его кулаком.
– Да, да, кругом тайные эльфы. Это мы уже слышали. И вы верите в такую чушь?
– Да, – сказал пленник и поднял лицо. Утомленное, но вполне обычное, ничем не примечательное лицо, каких в толпе тысячи. – Я в этом убежден.
– И городская дурочка, по-вашему, является такой вот тайной эльфийской девой, которая вознамерилась похитить семя ваших сыновей? – спросил Эмери, кривя губы.
– Я не дурочка! – возмутилась Генувейфа.
– Вы знали ее. – Эмери схватил экзекутора за горло. – Наверняка весь Коммарши знает, что дочка могильщика – самая обыкновенная женщина. Не эльфийка. И все же вы ни слова не сказали в ее защиту. Ее забили бы дубинками у вас на глазах... А может, вам просто нравится смотреть, как умирают люди?
– А может, она не родная дочь? – проговорил экзекутор, и Эмери стало очевидно: этот человек абсолютно уверен в своей правоте.
– Давайте наконец перережем ему горло и уедем отсюда, – предложил Ренье. – Меня до крайности утомил этот человек. К тому же он представляет опасность.
Пленник вдруг улыбнулся – широко и радостно. Он выпрямился и неспешно потянулся к Эмери – так, словно хотел обнять его. Он смотрел так невинно, с такой дружеской простотой, что Эмери в первое мгновение ничего не понял.
– Берегись! – крикнула Аббана. Клинок блеснул в ее руке.
Улыбка пленника сделалась еще шире, рот начал сползать на сторону и растекаться по подбородку. Эмери ошеломленно смотрел на него. Потом он понял, что из губ экзекутора льется кровь. Аббана вытащила шпагу из тела и аккуратно положила ее себе на колени. Девушка начала тихо смеяться, одним горлом.
Из мертвой руки пленника выпал нож. Генувейфа, не обращая внимания на кровь, взяла этот нож и стала играть, бросая его в ямку. Случившееся как будто осталось вне ее внимания.
Неожиданно Аббана вскочила, уронив с колен свою шпагу, и отчаянно завизжала.
– Опять! Софена! Опять! Опять! Смерть!
Гальен схватил ее за плечи и прижал к себе. Она принялась биться и вырываться, а после затихла, длинно, печально всхлипывая.
– Нет, эдак я больше не выдержу, – сказал Эмери. – Я хотел писать научную работу по кафедре эстетики, у меня чувствительная душа. Знаете что, братцы вы мои? Грузитесь на телегу. Поедете с нами в Изиохон. За вещами пришлете потом. Садитесь и едем, немедленно. Я не могу находиться на этой поляне ни минуты дольше.
Гальен выпустил Аббану и глянул на приятеля:
– Эмери, голубчик, возможно, для тебя это прозвучит странно... но у нас нет денег, чтобы снять новое жилье в другом городе.
– За все заплачу я, – сказал Эмери. – Даже не думай о деньгах. Средства есть. Сажай ее в телегу. Там есть вино, выпейте хоть все, только успокойтесь. Ренье, возьмешь лошадей. Верни их в конюшню. И отвези домой Генувейфу, ладно?
– Ей нужно переодеться, – сказал Ренье. – Она вся в крови.
– Проклятье! – Эмери подбежал к телеге.
Возле нее он обнаружил еще двоих в черном – видимо, это были из тех, кого потоптал конь Гальена. Обнявшись, они сидели на земле и стонали.
– Вон! – заревел Эмери.
Сильно толкнув одного из них ногой, Эмери приблизился к телеге, забрался под навес и откинул крышку своего сундука. Рубаха, штаны, длинный кафтан вылетели наружу и упали на траву, медленно паря в воздухе, точно ночные бабочки. Под конец Эмери прихватил немного мелких денег.
Все. Бегом назад.
– Долго еще ждать, господин хороший? – невозмутимо спросил возница.
– Сейчас едем, – ответил Эмери.
– У, выдры! – Возница погрозил в темноту кнутом. – Непременно надо напасть и задержать людей! Все им неймется. Эльфы какие-то. Кто их видел, этих эльфов? Эльфов нет. До них не доберешься, даже если захочешь, а уж среди нас они точно жить не станут. Деликатный народ. И злой, говорят.
Он все бубнил и бормотал, развлекая сам себя.
Эмери подбежал к брату, сунул ему вещи и кошелек.
– Займись девочкой. Купи для себя верховую лошадь, договорись в конюшне. Догонишь нас в Изиохоне завтра. Все, мы едем!
И Ренье остался с Генувейфой.
Она смотрела на него лукаво. Луны опять разошлись на небе: Ассэ продолжала стоять в зените, Стексэ клонилась к горизонту. Спектр света изменился, и Генувейфа внезапно взмыла над поляной. Она проплыла несколько шагов над головой Ренье. Ее босые ноги задели его макушку. Он поднял голову, и разорванная одежда мазнула его по лицу. Девушка изогнулась в воздухе и, нависая над Ренье, обняла его за шею.
– Ты уверена, что не эльфийка?
– Мой отец не был эльфом.
– А был ли он твоим отцом?
– Разумеется, – сказала Генувейфа. – Это все знают.
Ренье взял ее за руки и притянул к себе.
– Я могу тебя поцеловать, – проговорила Генувейфа. – А Эмери – твой брат? Вы очень похожи. Сразу видно, что родные. А почему ты назвался именем брата?
Ренье поймал глазами луч, шагнул туда, где смешивались голубое и золотистое, и тоже приподнялся над землей. Он обхватил девушку за талию. Она была горячей, как зверек. Глаза Генувейфы горели.
– Я красивая? – спросила она.
– Очень, – искренне ответил Ренье.
– Я дурочка?
– Как ты попалась к ним в руки?
Она сморщилась.
– Это неинтересно.
– Мне – очень интересно.
– Правда? Тогда ладно. Я шла по лесу и пела. Разные песни. Про раковины, про кувшины с женским голосом – все такое.
– То, что тот парень говорил слепой девушке?
Генувейфа закивала. «Пиндаровы бредни, – подумал Ренье, – и снова они сослужили плохую службу. Странно. Стихи вроде бы были приличные, а сколько от них неприятностей!»
– В общем, я пела, а они как выскочат! Схватили меня, связали. Целый день мучили, пугали. Я пить хотела... К вечеру их стало много. Все с дубинами. Этот пришел, из Коммарши. Я ему говорю: ты меня помнишь, я ведь дочка гробовщика и сама теперь гробовщица, кстати. А он только отворачивается. Да ну их! Тебя вот долго не было.
– Ты знала, что я приду? – удивился Ренье.
– Если бы ты не пришел, я бы умерла, – просто ответила девушка. – Конечно, я знала, что ты придешь. Я ведь не могу умереть, правда?
Стексэ скрылась за горизонтом, и они плавно опустились на землю. «Генувейфа не может умереть, – подумал Ренье. – Как все просто».
– Ты умеешь ездить верхом? – спросил он у девушки.
Она опасливо посмотрела на лошадей и не ответила. Ренье сел в седло, наклонился и поднял к себе Генувейфу. Она была довольно тяжелой. «Надо было раньше это делать, пока мы еще летали», – подумал Ренье, усмехаясь.
Медленно он развернул коня и поехал прочь с поляны.
Глава двадцать первая
ЧИЛЬБАРРОЭС
Огонь здесь казался бледно-синим, а руки, подкладывающие в костер тоненькие прутики, выглядели совсем прозрачными. Элизахар смотрел на них с удивлением. Неужели это его собственные руки? Неужели эти самые пальцы сжимали рукоять меча, вытаскивали из ножен метательные кинжалы, сплетали петли, хватали за узду лошадь, сжимались в кулак? Сейчас они выглядели так, словно едва в состоянии были приподнять с земли даже хрупкую веточку.
Мир вокруг него не казался больше реальным. Самым живым был здесь тот прозрачный старик, что дважды являлся Элизахару: сперва на пути в Коммарши, а затем – в «Ослином колодце».
«Береги госпожу».
Элизахар застонал сквозь зубы и свесил голову на грудь. Тотчас старик быстро ударил его по щекам – обеими ладонями сразу.
– Не спи! Не спи!
Элизахар умученно поднял взгляд.
– Ты умрешь, если заснешь.
– Но я хочу... – пробормотал Элизахар.
– Здесь не спят, – резко сказал старик. – Ты помнишь мое имя?
– Чильбарроэс.
– Повторяй его, пока не проснешься.
– Чильбарроэс...
– Расскажи, что случилось.
– Я уже рассказывал.
– Повторяй это, пока не поймешь всего.
– Ладно.
Их окружал густой туман. Казалось, этого места вовсе не существует – какая-то остановка на пути из небытия в небытие. Королевство осталось позади, но пустыня, что возникла на границе, вдруг исчезла. Ее съел туман.
Элизахар сунул руку в костер и не ощутил жара.
Все, наверное, до сих пор считают, что Фейнне попросту уехала. Пришла в голову богатой девице такая фантазия – бросить учебу, вот она и отбыла в неизвестном направлении. Ее ведь даже искать не будут. Никто не спохватится до конца семестра, когда начнутся каникулы и Фейнне не приедет к родителям, домой – отдыхать, как и положено добропорядочной студентке.
...В тот день Фейнне отправилась на прогулку. Она сказала, что хочет побывать в Коммарши. Нянюшка намеревалась сделать в городе кое-какие покупки, и Фейнне пожелала при этом присутствовать. Старушка только покачивала головой, когда Фейнне взахлеб говорила о городе и его чудесах.
– Где вы только все это отыскали, моя лапонька? – удивлялась няня.
– Мне об этом рассказывал Эгрей, – сказала Фейнне, чуть покраснев. – Да, я знаю, что он дурной человек. И все равно не жалею о том, что проводила с ним время. Каким бы он ни был дурным, он так замечательно рассказывал!
– Да врал он замечательно! – фыркнула нянюшка.
Фейнне обвила ее шею руками, прижалась щекой к ее щеке.
– Голубушка, ну пусть даже и врал! А ты мне будешь говорить одну только правду! Вот я и сравню. Там, в городе, интересные звуки, запахи. Там люди... ходят, разговаривают... у них какие-то дела...
– Охота вам еще вникать в их дела, – вздыхала няня.
– Я не хочу вникать, мне хочется просто послушать. Услышать в голосах краски и образы... Я ведь хорошо рисую?
– Лучше всех, мое сокровище.
Элизахар должен был сопровождать обеих дам, но его задержали на кафедре эстетики. Магистр Даланн попросила его остаться.
– Раз уж вы ходите на занятия вместе с госпожой Фейнне, – начала она, – хоть за ваше образование и не заплачено...
– Стало быть, полученными знаниями я воспользоваться не смогу, – сказал Элизахар. – Коль скоро и документов об окончании Академии мне не выдадут. Не так ли?
– Недурно бы еще выковырять из вашей головы все то, чем вы ее здесь себе забиваете, – добавила Даланн.
– Предлагаю вам обсудить сей щекотливый вопрос с моей хозяйкой, хорошо? – ответил Элизахар. – Я делаю только то, что мне поручено. Деньгами госпожи Фейнне я всяко не распоряжаюсь. Будь иначе, я бы целыми днями торчал в «Колодце» и пьянствовал в свое удовольствие.
– На вас похоже! – сказала Даланн. – Однако вернемся к нашей основной теме. К тому, о чем я говорила, прежде чем вы меня перебили.
Элизахар вытащил таблички и палочку и произнес.
– Охотно.
– Записывайте.
И она начала диктовать вопросы, которые необходимо проработать для успешной сдачи первого экзамен. Поскольку Фейнне появилась в Академии не с самого начала учебного года, она пропустила несколько важнейших тем, и теперь ей предстоит их наверстать.
– Возьмете в библиотеке кое-какие труды и будете ей читать, – зудела магистр. – Пишите.
Она диктовала название за названием, пока у Элизахара не кончилось место на дощечках.
– Ладно, – махнула рукой Даланн, – полагаю, этого довольно.
– Я могу идти? – спросил он.
– Да. Теперь можете.
И он ушел.
Дома госпожи Фейнне не оказалось, служанка тоже отсутствовала, поэтому Элизахар решил, что они отправились в город, не дожидаясь его. «Что ж, – подумал он, – в конце концов, Коммарши – не такое уж опасное место, чтобы нельзя было отпустить туда девушку со старушкой-няней. Как-нибудь погуляют без охраны».
В ожидании Фейнне Элизахар отправился в библиотеку, чтобы взять указанные книги и заодно просмотреть их: читать вслух все подряд было бы затруднительно. Он провозился пару часов и уже собирался покидать библиотеку, когда там появился магистр Алебранд.
– А, – сказал магистр, – чрезвычайно похвально. В то время как студенты прожигают время в кабаке или крадут старые тряпки у городских могильщиков, солдафон-наемник штудирует ученые труды.
– Во всяком случае, эти фолианты достаточно толстые, – отозвался Элизахар, вставая. – Если такой штукой треснуть по голове, враг будет обездвижен.
– Хотите сказать, научные труды госпожи Даланн вызывают у вас профессиональный интерес? – хмыкнул Алебранд.
– Можно выразиться и так, – согласился Элизахар.
Алебранд смотрел на него немного странно. Как будто прицеливается, подумал Элизахар – и вдруг насторожился. Алебранд уловил перемену в глазах своего собеседника и успел отреагировать быстрее, чем ожидал телохранитель Фейнне.
Быстро выбросив вперед сжатый кулак, магистр Алебранд разжал пальцы, и что-то едкое, колючее полетело Элизахару в глаза. Слезы хлынули обильным потоком затуманивая зрение, а каждый вздох давался теперь ценой страшной боли – точно ноздри забило осколками стекла. Элизахар качнулся, желая сделать шаг, но потерял равновесие и рухнул на пол.
Он еще ощущал, как над ним наклоняются и высыпают остатки ядовитого порошка прямо ему в глаза, а затем невероятная усталость навалилась на него и утащила за собой вниз, в бесконечное глухое падение.
Алебранд отряхнул руки, вытер их об одежду и несколько раз подряд оглушительно чихнул.
– Готов? – послышался голос у двери.
Алебранд обернулся. Магистр Даланн быстро бежала к нему.
– Спит?
– Назовем это сном, – согласился Алебранд. – Я едва не опоздал. Он что-то заподозрил.
Даланн чихнула.
– Фу, тут все провоняло а-челифом, – сказала она. – Счастье, что студенты заходят в библиотеку крайне редко.
– Тяжелый, – сказал Алебранд, наклоняясь над поверженным Элизахаром. – Помоги мне.
Она нагнулась, схватила пленника за ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56