– Фью… – произнес кто-то еще и чем-то поскреб по обратной стороне камня – наверное, снова мастерком, – и вслед за этим наступила уже полная тишина.
Грегори ощущал только размеренный ритм своего дыхания. Во всем остальном его окружала абсолютная темнота и столь же абсолютная тишина. Затем он почувствовал какое-то покалывание в конечностях и к своему неописуемому ужасу понял, что к нему возвращается осязание. Не теперь, подумал Грегори, обращаясь с мольбой к Богу, в которого больше не верил, пожалуйста, Господи, только не теперь. Какой смысл? Он уже ощущал движение языка во рту и попытался молиться вслух: «Господь – пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться…» Псалом 22:1.

Но звук его голоса был ужасен – глухой, гортанный и прерывистый, – и Грегори решил не продолжать.
Не делай больше подобных попыток, сказал он себе. Пройдет совсем немного времени, станет нечем дышать, и ты потеряешь сознание. Оставалось лишь надеяться, что это произойдет уже очень скоро.
Со мной ничего подобного не могло случиться. Ведь я же профессор кафедры.
Грегори ощутил последнюю и столь же безнадежную, как и все остальное, вспышку злобы на них всех: миссис Спидвелл, Мартина, Фиону и даже на Кэтрин и на капитана Кука. И тут ему на память пришла та самая шутка Мартина. Он уже хорошо владел губами и языком и потому, если бы захотел, смог бы произнести вслух: «Девяносто девять, девяносто девять, девяносто девять…» Где-то в глубинах его естества возникло и стало расти странное желание. На сей раз он не стал его сдерживать.
Грегори Эйк наконец-то понял шутку Мартина.
И начал смеяться… смеяться… смеяться…




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15