Надеюсь, письмо сие найдет тебя в городе Чеппле, где ты, как я знаю, прожива
ешь. Пишет тебе дедушка твой, урожденный Хуансло Хит. Обитаю я сейчас в сел
ении Беляны, что на восточном берегу океана Сапфо, близ речки (ныне Ц боло
та) Длины, неподалеку от города Базика. Поселился тут давненько и владею к
аменным домом с прилегающим к нему садом, а также кое-каким капитальцем. Л
юди тут хорошие, не злые, а особо выделяются благородством душ тутошнее н
ачальство, старейшина и голова.
Чувствую я, Уиш, что здоровье мое ослабло, сердце побаливает, голова кружи
тся иногда, верно, грядет мой смертный час. Других родичей у меня, окромя т
ебя, нет, так что приезжай, поживи со стариком, порадуй меня на склоне лет, а
как придет неминуемая кончина, так и вступишь во владение каменным домом
с прилегающим к нему садом, а также кое-каким моим капитальцем.
Ты уж уважь старика, приедь.
Твой премноголюбящий X.X.».
Ниже стояли число и подпись. Старейшина бросил пергамент на стол и гляну
л на меня поверх очков. В этих очках, линзы которых почти достигали размер
а блюдец, вид у него был потешный.
Ц А ты, значит, и есть Уиш Салоник?
Я протянул ему другой пергамент, где, как в давешнем тюремном свитке, кото
рый читали стражники, сухим конторским языком была описана моя яркая вне
шность, а дальше говорилось, что имеющий оную внешность и податель сего д
ействительно является Уишем Салоником, Ц и все это скреплено гербовой
печаткой городской конторы Его Пресвятейшества. Описание старейшина т
оже прочел вслух, все время поглядывая на меня поверх очков.
Ц Ну что, теперь поверили? Ц спросил я.
Оба пергамента взял сначала гробовщик, а затем Дерт, сын Дарта, причем пос
ледний рассматривал их с умным видом, держа вверх тормашками.
Старейшина осведомился:
Ц И давно ты письмо получил?
Ц Да уж месяца два будет.
Ц Ну? Ц Старейшина забрал пергамент и внимательно осмотрел его. Ц Инт
ересно… число над подписью старое, но чего ж тады…
Я быстро глянул на него Ц глаза старейшины за толстыми линзами были хит
рющими и проницательными. Гробовщик и Дерт, сын Дарта, явно ничего не поня
ли, а он… Неужто догадался, старый хрыч?
Впрочем, так или иначе, старейшина решил не распространяться о своих впе
чатлениях. Он протянул руку и сказал:
Ц Что ж, познакомимся, Уиш…
Пожав сухую ладошку, я спросил:
Ц А вас как величать?
Ц Как… Все кличут дедом Зайцем. И ты так зови. Выпьем за знакомство!
Мы выпили, и я почувствовал первую волну опьянения. Отрезая от яблока мал
енькие дольки и осторожно пережевывая их беззубыми деснами, старейшина
поинтересовался:
Ц Что ж, Уиш, думаешь здесь остаться?
Ц Для того и приехал.
Ц И как раз в день смерти деда… редкое совпадение… Нет, это я так, без всяк
ого намека. Значит, вступишь во владение наследством.
Гробовщик, всё это время о чем-то тяжко размышлявший и ухвативший наконе
ц ускользающую мысль за хвост, вдруг разродился:
Ц А етот… пощерк! Пощерк-то на писульке старика Хита али нет?
Дед Заяц покосился на него, затем на меня (я хранил безмятежное спокойств
ие) и сказал:
Ц Ну так чего же, давайте проверим. Ежели Хит был грамотен, то где-то издес
я должно быть хоть что-нибудь им написанное. Где, Уиш?
Ожидая от него именно этого провокационного вопроса, я ответил равнодуш
но:
Ц Еще не осматривался. Но может, в спальне? Или наверху, в башне.
Ц Года мои не те, чтобы по лестницам зазря шастать. Глянем в спальне…
Мы прошли в спальню и раскрыли шифоньер. После недолгих поисков там поми
мо полупустой фарфоровой чернильницы, нескольких перьев и сломанных уг
ольных палочек обнаружился смятый лист пергамента, на котором крупным п
очерком Ц таким же, как и в письме, Ц было выведено:
«Устрицы океанские, консерв. Ц 7 банок (10 девр./б.)
коренья маулицы сушен. Ц 10 шт. (2 девр./шт.)
рыба суккубия, вялен. Ц 4 шт./1 фунт. (5 девр./шт.)
Всего Ц 114 девр.».
Ц А че такое «девр»? Ц удивился Дерт, сын Дарта.
Ц Пощерк тот же, Ц констатировал старейшина. Ц Так что, выходит, и письм
о Хит писал. Уиш… Ц Он хитро и с некоторым озорством глянул на меня. Ц Офи
цияльно признаю тебя наследником покойного. Документ мы с головой потом
справим. Ц Придвинувшись ближе, дед Заяц тихо добавил: Ц Опосля отблаго
даришь… А пока я вот чего думаю. Яма на кладбище выкопана, гроб есть, у вдов
ы кузнеца Герма для поминок все готово… Токмо сам покойный спарился. Так
что схороним старика заместо его. Надо будет надпись на камне замазать и
выбить другую… Ц Гробовщик кивнул. Ц Пусть снедь из дома вдовы к тебе, У
иш, перенесут. Ну а про деньги за похороны и поминки с ей сам договорисси. Н
айдешь «капиталец» и тады отдашь. Верно я грю?
Ц Верно, Ц согласился я.


* * *

Похороны, что называется, не сложились.
Общее впечатление портил отец Витольд, не вполне оправившийся после кон
фуза с исчезновением тела. Он путался, Хуансло Хита несколько раз обозва
л Метелином Гермом и не смог толком прочесть отходную. Не добавила поряд
ка и вдова кузнеца, которая поначалу мирно себе всхлипывала, а затем прот
иснулась ко мне и вцепилась как клещ, имея в виду вытянуть побольше денег.
Мы тихо проторговались почти всю церемонию, с трудом сошлись на десяти м
ерцалах, после чего вдова потеряла ко мне интерес и вновь принялась плак
ать. Когда отец Витольд с грехом пополам закруглился, к могиле выбрался с
тарейшина и продребезжал что-то о всеобщей скорби и потоке слез. Мы все по
скорбели и смахнули слезы. Потом я, повинуясь жесту деда Зайца, продефили
ровал вперед и изрек несколько проникновенных фраз. Все с интересом расс
матривали новое лицо и оценивали городскую одежду, а в задних рядах неск
олько мужиков затеяли спор о примерной стоимости рыжих сапог. Чувствова
л я себя донельзя глупо и поскорее нырнул обратно в толпу.
Ц Поминки ввечеру, в доме Хуансло Хита, Ц объявил старейшина, и мы с обле
гчением, чтоб не сказать Ц с радостью, разошлись.
Я собирался в тихом одиночестве хорошенько осмотреть дом и заодно поиск
ать «капиталец», но тщетно Ц то и дело появлялись селяне, якобы для того,
чтобы принести свои никому не нужные соболезнования, а на самом деле, что
бы попялиться на меня и, если представится такая возможность, прихватить
на память о покойном что-нибудь интересное. Возможности такой я, впрочем
, никому не предоставил. Потом из вечерней прохлады сада возникла монуме
нтальная фигура скорбной вдовы, надеявшейся выторговать пару-тройку ме
рцалов… и не выторговала. Всплакнув для порядка, она, позвав на подмогу не
скольких женщин, принялась вместе с ними переносить из своего дома посуд
у с едой и бутыли с напитками.
Вслед за похоронами не сложились и поминки.
Не сложились главным образом потому, что все, включая и меня, напились. Вер
нее будет сказать Ц все, во главе со мной. Я оказался в этом смысле застре
льщиком потому, что после трехмесячного вынужденного воздержания подд
ался опьянению удручающе быстро, несмотря на обильную закуску.
К вечеру горница была битком набита селянами. За уставленным посудой дли
нным столом они сидели чуть ли не на коленях друг у друга. Стол имел достат
очную ширину, чтобы во главе уместились двое, так что двое туда и сели Ц я
и старейшина. На противоположном конце расположился лекарь, место рядом
с ним пустовало в ожидании все еще корпевшего над своей писулькой головы
. По левую руку от меня устроился сияющий неуместной сейчас улыбкой Дерт,
сын Дарта, по правую от старейшины Ц насупленный гробовщик.
Когда все расселись, дед Заяц поднялся и загнул прочувственную речугу за
упокой души «всеми нами почитаемого, дорогого Хуансло Хита». Народ зати
х, я скорчил скорбную мину, мы выпили… Заскрипели лавки, зазвенела посуда,
и общих тостов больше никто не произносил. Вскоре о дорогом покойном как-
то подзабыли Ц атмосфера стала непринужденнее, голоса громче, и мрачные
мысли, обычно сопровождающие такое мероприятие, как поминки, отпустили
собравшихся. Чувствуя, что быстро пьянею, я налегал на закуски, но это не о
чень-то помогаю.
Старейшина, попыхивая трубкой, к дыму которой слабо, но вполне явственно
примешивался пряный аромат безумной травы, придвинулся ко мне.
Ц Да, странным был твой старикан, Ц задумчиво продребезжал он. Ц Стран
ным и скрытным.
Ц Во-во, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта, навачившись на стол с другой сторо
ны.
Ц Ты-то сам его хорошо знал? Ц осведомился дед Заяц.
Ц Нет, не очень. Так, встречались несколько раз, да и то давно. А в чем прояв
лялась эта его… странность?
Ц Ну вот, к примеру, с чего он жил? Сад садом, а на земле не работал никогда, н
ичего не выращивал, ни по кузнецкой части, ни по плотницкой, ни по скорняжн
ой или какой другой мастаком не был, однако ж на что-то существовал, и день
жищи у него не переводились… Вот токмо что в разных штучках-дрючках меха
нических кумекал.
Я хорошо представлял себе, с чего именно жил Хит, но распространяться об э
том не стал.
Ц Что за штучки-дрючки?
Ц Да хоть бы часы эти, из которых змий вылезает и искрой щелкает. Ты город
ской человек. Скажи, видал, чтоб где-нибудь в городе торговали такими ходи
ками?
Ц Не видал, Ц согласился я.
Ц Ну вот. И однако ж где-то он их взял или сам сделал. Он и кузнецу покойном
у новые меха соорудил, а из старых железок дитям мелкие самодвижущиеся п
овозки мастерил. Такие, что повернешь ключик, они зажужжат и поедут. А мне
как-то рычаг с вертелкой к колодцу приспособил, так что теперь ежели ведр
о с водой подымешь, то оно вдвое легшее кажжется. Ц Дед Заяц прикрыл глаз
а и медленно, со вкусом повторил: Ц «…Особо выделяются благородством ду
ш местное начальство, старейшина и голова…» Ведь не «голова и старейшина
», а именно «старейшина и голова»… Понимал старик!
Ц Выпьем за это! Ц вклинился Дерт, сын Дарта, и мы выпили.
Голоса звучали все громче, краски становились ярче и в то же время трудно
определимей.
Ц Ну, кумекал дед в мех… механике, Ц промямлил я. Ц Что ж тут странного?

Ц Да вот еще гости его…
Ц Точно, были гости, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта.
Я заинтересовался:
Ц Какие гости?
Ц Все странные людищи, в одеже городской, но не такой, как у тебя, а чудной,
невиданной… Бывало, вроде нет у него никого, а потом вдруг утром вывалива
ют… или, наоборот, несколько человек приходят, шасть в дом, а назад и не вых
одят. И вечером не выходят, и на следующий день не выходят, и вообще не выхо
дят…
Много у Хита было поставщиков краденого вроде меня, решил я, а вслух предп
оложил:
Ц Да, может, они ночью уходили. Под утро. Дом-то на отшибе стоит, за пригорк
ом, из селения не видать… Или кто намеренно наблюдал?
Старейшина махнул рукой и пыхнул дурманным дымком.
Ц Нет, конешно. Кому оно надо, наблюдать? Но тады почему нощью? От кого прят
ались и зачем? А ранее с ним еще какой-то мужичок жил Ц здоровый брунет, хм
урый, ни с кем не водился… Рожей Ц чистый зверь, для такого бошку кому-ниб
удь снести Ц тьфу и растереть. После исчез… Не, че ни говори, чудным был тв
ой старик. И почему, спрашивается, аккурат в ночь перед его смертью исчезл
о тело кузнеца?
Я возразил:
Ц Ну, уж это вы загнули, дед Заяц. Кузнеца приплели! Спору нет, случай невид
анный, но одно к другому совсем не лепится.
Ц Вот я и размышляю…
Ц Нечаво! Ц высказался Дерт, сын Дарта. Ц Хит, може, и смурной старичок б
ыл, а Уиш свой паренек. Так шо выпьем по этому случаю.
Ц Може, еще кто из его странных знакомцев заявится, Ц резюмировал старе
йшина. Ц Так что будь осторожен, Уиш.
Ц А я всегда осторожен.
Ц За это и выпьем!
После этого меня окончательно развезло. Смутно запомнилось то надвигаю
щееся, то отступающее лицо деда Зайца, что-то долдонящего мне на ухо, Дерт,
сын Дарта, вначале поддакивающий ему, а потом впавший в прострацию, вьющи
йся вокруг пряный запашок безумной травы…
Потом откуда ни возьмись появилась молодая селянка, видимо плененная мо
ей городской одеждой и светскими манерами, и стала приставать, но я, один Д
еметриус знает почему, принял ее за вдову кузнеца и все повторял: «Уйдите,
тетка, нет у меня сейчас десяти монет!» Ц «Какая я тебе тетка? Ц говорила
она. Ц Я ж моложее тебя буду. И денег мне не надо». Так и не добившись от мен
я толку, селянка исчезла, а на ее месте вновь возник Дерт, сын Дарта, с прили
пшей к губе стружкой квашеной капусты, которую он безуспешно пытался сли
знуть. Вслед за этим откуда-то выплыл лекарь. Размахивая слухательной тр
убкой, он кричал: «Хоть ты меня расчлени, а не было ему восьмидесяти! Ему и ш
естидесяти, если хошь, не было!» Затем из продымленного воздуха оформила
сь фигура обозленного на весь свет головы, так и не закончившего со своей
писулькой в связи с общей туманностью и трудноописуемостью случившего
ся. Дерт, сын Дарта, поднес ему полный стакан, голова опрокинул его одним м
ахом, и отпрыск Дарта полез к нему целоваться, но голова с размаху залепил
ему здоровенным кулачищем в ухо. Дерт, сын Дарта, скрылся под столом и прил
ег там передохнуть; кто-то закричал, заколотил по лавке, кто-то запел, но эт
ого я уже почти не слышал, потому что пение и голоса слились в однообразны
й гул, горница вместе с мебелью и людьми закружилась, огни свечей замерца
ли, краски смазались в тошнотворном водовороте, и все исчезло.


* * *

Я проснулся в темноте от жажды и ощущения, что язык прилип к нёбу, губы спе
клись, а гортань превратилась в обильно посыпанный сухим песком жестяно
й желоб.
Проснулся и, как водится, не сразу понял, где нахожусь.
Поскрипывали половицы, что-то тикало, а в общем Ц тишина и темнота, хоть г
лаза выколи.
«Это часы тикают», Ц сообразил я. Они тут же закряхтели, засипели, в темно
те вспыхнули голубые искры. Невидимая мне голова дракона прокашлялась д
ва раза и скрылась в таинственных недрах часового механизма.
1 2 3 4 5 6 7