– Ты его специально заставлял или он сам?
– Сам. Не хочет нарушать традиции семьи.
– Ты тоже был золотым медалистом и знаешь четыре языка?
– И я, и Валик, и отец, и Дан, и дедушка, и бабушка. Только знал Валик и знаю я не четыре языка, а семь. Притом на хорошем уровне.
– Ты переводчик?
– Бизнесмен. А до этого не состоявшийся пианист и состоявшийся врач-реаниматор. Тебе-то хоть есть восемнадцать лет? И что делаешь ты?
– Ошибаешься. Мне уже двадцать. А ещё я учусь на четвертом курсе университета.
– Двадцать, – он вздохнул и качнул головой. – Как хорошо было, когда мне было двадцать лет. Не было этих проблем, нас было двое…
– Раз бизнесмен и в тебя стреляли, остается предположить, что тебя замучил рэкет?
– Должны были убить меня, а не Валентина. Пожалуй, стоит все рассказать, чтоб не напускать тумана. Я и Валик собирались жениться. Хотели отгулять классную свадебку в один день. Я – с Диной, он – со совей невестой. У его невесты был умный брательник, который решил, что делить его сестрице с кем-то этот дом и наши бабки совсем ни к чему. У неё был ключ. Утром, когда мы завтракали, она позвонила по телефону и спросила Валика. Они собирались куда-то ехать за какими-то особенными перчатками под свадебное платье. Валик шепнул, чтоб я сказал, что он уже уехал, поехал заправить машину и вскоре будет у неё. Я так и сказал. Мы продолжали очень весело завтракать – он, я и Дина. Дина ночевала у меня. Мне позвонили. Я договаривался с одним парнем, ювелиром, о том, что он сделает по моему заказу к свадьбе для Дины браслет, кольцо и сережки. Я вышел в эту комнату, чтобы она не слышала, о чем я буду говорить. В это время умный братец моей не состоявшейся свояченицы взял у нее ключ и вошел в дом. Увидев в кухне Валика, он принял его за меня, и дважды в него выстрелил, потом выстрелил в Дину, так как лишние свидетели ему были совершенно ни к чему, а когда повернулся, увидел меня. Тут он сообразил, что слишком сильно напутал, и оставлять нельзя никого. Он выстрелил в меня. В кухне шевельнулась Дина, он снова выстрелил в неё, я попытался встать и тогда он разрядил в меня остатки обоймы. Услышав так много выстрелов, в дом вбежала его сестрица, увидела три, как они оба решили, трупа и лужи крови и начала орать. Он попытался смыться, но выстрелы услышала не только она, но и соседи; а ещё, она так громко орала, что смыться ему не удалось. Валик умер сразу, Дина, не приходя в себя, через два часа, я остался жив.
– Что с ними было?
– Ему дали «вышку», а она тронулась умом и до сих пор сидит в закрытой психушке. А я вот маюсь с охраной, – он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.
– Не стоит смеяться, если тебе не хочется.
– Хорошо, и пытаться не буду.
– Ты её любил?
– Да, очень. Знаешь, я никого не любил до неё и очень долго после.
– Значит, у тебя все-таки кто-то есть? – Ника улыбнулась.
– И, да и нет. Впрочем, это неважно, – он почему-то смутился. – Я отношусь к тем людям, у которых либо все сразу, либо никогда.
– Что ты имеешь в виду?
– Женщин. Я не о постельных отношениях, а о чем-то более важном.
– Счастливая она, – вздохнула с тоской Ника.
– Кто? – не понял Владислав.
– Та, кого ты любишь. А вот меня не любит никто, кроме мамы с папой.
– Твои мама с папой уехали надолго?
– Откуда ты знаешь, что они уехали? – Ника смотрела на него растерянно и удивленно.
– Не знаю. Мне так показалось.
– Скоро приедут. На днях.
– А что не любит тебя никто, ты ошибаешься.
– Ничего я не ошибаюсь. Боже мой! Мне двадцать лет, мои подруги выходят замуж, с кем-то встречаются, а я как… не знаю как кто!
– Девочка моя, тебе только двадцать лет. Вся жизнь у тебя впереди.
– Ты говоришь так, чтобы меня успокоить?
– Нет.
– У меня уже появился комплекс, что я не способна никому нравиться как женщина.
– Это действительно только комплекс.
– Скажи, я тебе могла бы понравиться?
– Ты мне нравишься, – он посмотрел на неё исподлобья. – И сейчас я жалею об одном, что мне тридцать семь лет, я старый неврастеник и не имею на тебя никакого права, а для тебя найдется какой-нибудь молодой мальчик и будет с тобой счастлив.
Ника ошарашено смотрела на него. Она не могла понять, серьезно он говорит или шутит. Владислав ей очень нравился, но услышать подобное признание она никак не ожидала.
– Что ты так смотришь на меня? Я что похож на ненормального?
– Нет. Просто мне никто никогда такого не говорил.
– Хочешь ещё кофе? – спросил он, глядя вниз.
– Хочу.
– Я сейчас вернусь.
Ника посидела немного одна в комнате и пошла за ним на кухню. Владислав сидел и курил. На плите стояла емкость с белым песком, а в ней турка с кофе. Он поднял на неё глаза и спросил:
– Скучно стало?
– Я думала, что скучно стать может тебе, – Ника подошла к нему и рукой коснулась его волос. – Какие у тебя красивые волосы, цвет просто удивительный, вроде бы даже с голубизной.
– Это седина.
– Седина? – удивилась Ника.
– Да. Я вообще-то от природы белый, а когда из больницы вышел, стал таким.
– Все равно красиво. Говорят, ранняя седина у мужчин признак мудрости.
– Лучше бы я был полным дураком, чем так мудрости добавлять.
– Напрасно ты так, – она продолжала гладить его по белым волосам. – Вот увидишь, у тебя все еще будет хорошо.
– Успокоить меня хочешь? – он вымученно улыбнулся. – Только не стоит меня жалеть, я этого не люблю.
– Я говорю то, что думаю, и совсем не пытаюсь с тобой сюсюкать или жалеть тебя, – Ника убрала руку и села напротив него.
– Я ещё не сильно утомил тебя своими проблемами?
– Нет. Если ты устал и хочешь, чтобы я ушла, я уйду.
– Нет, только не это, – он налил кофе в чашки. – Коньячок сюда принести или туда пойдем.
– Можем посидеть здесь и без коньячка. Слушай, а, может, тебе просто стоило пригласить к себе какую-нибудь свою подружку и провести с ней ночь?
– Все мои подружки разбегаются после первой же ночи, проведенной со мной рядом. Я уже пять лет нормально не сплю, мечусь во сне, кричу, просыпаюсь каждый час. Я вообще-то могу трахаться до утра, но девчонкам иногда хочется спать. Поэтому сплю я один, без подружки, охрана и сын привыкли. Собственно, охрана за дверью, сын в другой спальне. Последняя моя подружка смоталась от меня две недели назад. До этого она очень упорно просилась провести со мной не вечер часов до одиннадцати – двенадцати, а нормальную ночь. Ну, прокувыркались мы с ней в постели не как обычно три – четыре часа, а с восьми вечера до двух ночи. Потом она заснула. Я вроде бы тоже устал. Курил часов до четырех, а потом не выдержал и заснул. Утром она меня послала со всеми моими бабками, внешностью, подарками и крутым сексом, и сказала, что если она еще раз проведет со мной спящим хоть два часа, то просто умрет от страха. Теперь я один.
– Ты сказал, что кого-то любишь. Это про неё?
– Нет, – он снова смутился. – Её я, слава Богу, не любил.
– Тогда я тебя не понимаю. Кого-то любишь и, в то же время, никого нет. Странно.
– На ту, которую я люблю, я не имею права.
– Ты в этом уверен?
– Да. Я же тебе уже сказал, что я старый неврастеник с кучей проблем не финансового характера.
Ника удивленно смотрела на него. Владислав опустил глаза.
– Не смотри на меня так, – попросил он.
– Как?
Ответить он не успел. Мигнул и погас свет. Ника испуганно ойкнула. В следующий момент она почувствовала на своей руке его ладонь.
– Что с тобой? – спросил он.
– Ничего, просто я темноты с детства боюсь, – смущенно пояснила Ника.
– Не бойся, я же рядом.
– Не боюсь. Только ты пересядь, пожалуйста, поближе.
Он сел рядом. Ника слышала его дыхание, он все также держал её за руку. У неё закружилась голова. Повинуясь непонятному порыву, она прижалась к нему, и коснулась губами его щеки.
– Девочка, я не имею на тебя права, – почти шепотом сказал он.
– Имеешь. Я даю тебе это право. Тебе ведь сейчас тяжело и больно, а я хочу тебе помочь. Я не испугаюсь, если ты потом будешь кричать во сне. И ещё, я ни на что не претендую.
– Замолчи, – он прижал палец к её губам. – Ты можешь претендовать на все. Я люблю тебя.
– Но…
– Я же сказал: у меня либо сразу, либо никогда. Я говорил о тебе. Я прошу тебя только об одном, не надо, таким образом, меня жалеть.
– Я не жалею тебя.
– Ты не боишься? Мы ведь почти не знаем друг друга…
– Нет. Мне хорошо с тобой.
Он в темноте губами отыскал её губы. От его поцелуев у Ники пропало ощущение пространства и времени. Она отвечала ему, как могла нежно. Когда сильные руки Владислава коснулись её тела, она зашептала:
– Только не здесь…
Легко, будто пушинку, он поднял её на руки и понес наверх, в спальню. Она прижалась к нему, как ребенок, и только удивлялась, как хорошо он ориентируется в темноте.
В комнате все продолжалось так же. Она попала в водоворот, ещё неизвестных ей ощущений, этот водоворот кружил и уносил в бездну, на дне которой было сумасшедшее наслаждение. Ника закрыла глаза и полностью погрузилась в этот водоворот. Очнулась она от острой резкой боли, пронзившей её тело. Боль была настолько сильная, что она застонала, а на ресницы сами собой навернулись слезы. Владислав замер и прошептал:
– Зачем?
– Я так хочу… Прошу тебя продолжай…
– Прости. Я люблю тебя.
На губах Ника почувствовала с поцелуем привкус слез и не могла понять, чьи это слезы. Понемногу боль утихла, и ей стало снова хорошо от ощущения его сильного гибкого тела. В какой-то момент Владислав сделал резкое движение, застонал и замер, а Ника ощутила, как в неё проливается густая влага. Через минуту он покрыл её тело благодарными поцелуями и откинулся на подушку.
– Как ты, маленькая моя? – путаясь пальцами в её волосах и обнимая её, спросил он.
– Хорошо.
– Прости, я сделал тебе больно. Почему ты не сказала, что я у тебя первый?
– Какое это имеет значение? Я хотела быть с тобой.
– Почему?
– Я хотела быть твоей женщиной. И больно мне было совсем чуть-чуть. А тебе? – в её голосе послышалось смущение. – Тебе не понравилось?
– Все было прекрасно. Мне никогда и ни с кем не было лучше.
– Поцелуй меня ещё раз, мне так хорошо с тобой.
– Почему ты хотела быть моей женщиной? – после поцелуя спросил он.
– Потому что ты самый чудесный мужчина, которого я встречала в жизни. Ты мне нравишься.
– А как же мальчики?
– Мне не нужны мальчики. Мне нужен только ты.
– Ты не оставишь меня?
– Нет. Скажи, то, что говорил.
– Я люблю тебя, солнышко мое.
– И я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.
– Но…
– Я прошу тебя, – она прильнула к нему и обвила его шею руками.
В этот раз больно ей почти не было.

Глава 4

Она проснулась, когда в комнате было совсем светло. Это была не её комната, не её постель, рядом спал и обнимал её во сне ослепительной красоты мужчина с распущенными длинными белыми до голубизны волосами. В постели Ника лежала совершенно голая, по-видимому, мужчина был тоже раздет, но укрыт до пояса. Она осторожно выбралась из-под его руки и села в постели. Мужчина проснулся от её движения и приподнялся на локте. Со сна взгляд его удивительно-голубых глаз был ещё немного бессмысленным. Он обнял Нику и прижался лицом к её груди.
– Куда ты? – у него был слегка хрипловатый спросонья голос. – Не уходи, пожалуйста.
– Я только в ванную схожу и вернусь. Ты спи.
– Только не оставляй меня, – он жадно вдохнул запах её тела. – Я люблю тебя.
Он откинулся назад на подушку и снова уснул. Ника поднялась с постели и чуть не вскрикнула от ужаса. На простыне остались пятна крови. Она вспомнила все, что случилось ночью, и чуть не заплакала. Ступая как можно тише, она собрала разбросанную в беспорядке свою одежду, прошла на цыпочках в ванную, привела себя в порядок и также тихо вышла из комнаты, а затем из дома. Когда она выходила за калитку, напротив остановилась красная «Мазда» из которой вышел парень, чем-то неуловимо похожий на вчерашнего телохранителя. Ника поняла, что это второй телохранитель. Он внимательно посмотрел на неё. Ника быстро пошла к перекрестку. Улицы были почти пустыми. Ника остановила первую попавшуюся машину и назвала адрес.
– Который час? – спросила она у водителя.
– Четверть седьмого, киска. Что у дружка задержалась? – масляно улыбаясь, спросил водитель.
– У подружки, – Ника строго на него посмотрела.
Дома она упала на кровать и, уткнувшись головой в подушку, плакала долго и безутешно о том, что больше никогда с ним не увидится, что все происшедшее было не больше, чем ночным наваждением.
Потом был год, на протяжении которого Владислав снился ей, чуть ли не каждую ночь. Поначалу Ника ходила грустная и подавленная. Это заметила одна из её подруг – Рита. Как-то раз она спросила:
– Никуля, что с тобой происходит? Ты как в воду опущенная.
– Помнишь, когда мы ходили в «Вечерний» на дискотеку, и я ушла? В тот вечер я познакомилась с одним человеком. В общем, мы поехали к нему домой. В этот день было пять лет со смерти его брата-близнеца и невесты. Ему было очень плохо. Мы проговорили до средины ночи, а потом, – Ника смутилась. – Ну, сама понимаешь, что было потом. А утром я ушла, хотя он просил не уходить.
– Тоже мне герой-любовник! – ухмыльнулась Рита. – Просил не уходить! Лучше бы проводил. Все они специалисты девочек невинных соблазнять и рассказывать душещипательные истории. Заразой какой-нибудь он тебя хоть не наградил?
– Он спал. Я ушла потихоньку. Меня видел только его второй телохранитель. И вообще не похоже было, чтоб он вешал мне лапшу на уши.
– Телохранитель?
– Ну, да, телохранитель. А что?
– Крутой какой-то?
– Не бедный. Бизнесмен. Ну, он так мне сказал.
– Тебя что, насильно к нему затащили?
– Я сама согласилась, когда он предложил поехать к нему.
– А это не бандит какой-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7