https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/protochnye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Ну-ну. Хорошо, если обед будет готов к десяти.
Кухня Лауры Хейворд – он до сих пор думал, что кухня ее: ведь он въехал сюда всего полтора месяца назад – обычно представляла собой воплощение порядка, спокойное и безупречное помещение, под стать самой Хейворд. Но сейчас выглядела, как поле боя. В раковину свалена грязная посуда. В мусорной корзине и рядом, на полу, валялось полдюжины пустых банок, истекающих остатками томатного соуса и оливкового масла. На рабочем столе лежало почти такое же количество раскрытых кулинарных книг. Страницы засыпаны хлебными крошками и мучными хлопьями. Даже стекло единственного окна, выходившего на перекресток 77-й и 1-й стрит, было заляпано жиром, попавшим туда во время обжаривания колбасы. Хотя вытяжной шкаф включен был на полную мощность, в воздухе висел запах жареного мяса.
Вот уже несколько недель, когда их выходные совпадали, Лаура без видимых усилий кормила его великолепным обедом. Д'Агоста был потрясен, поскольку его бывшая жена, переселившаяся с некоторых пор в Канаду, давала ему понять, что готовка – страшное испытание. Она вздыхала, гремела сковородками, и результат был неудовлетворительный. Да что там! В сравнении с Лаурой это был ночь и день.
К изумлению примешивалась и легкая тревога: будучи капитаном нью-йоркской полиции, Лаура не только была выше его по званию, но и лучше готовила, а ведь всем известно, что мужчины – лучшие повара, особенно итальянцы. Французам до них далеко. Д'Агоста давно уже обещал ей приготовить настоящий итальянский обед, какой готовила его бабушка. Каждый раз он повторял свое обещание, и будущий обед становился все сложнее и изысканнее. Сегодня настал тот долгожданный вечер: он вознамерился приготовить бабушкину лазанью по-неаполитански.
Придя в кухню, он обнаружил, что не помнит в точности, как готовила бабушка неаполитанскую лазанью. О да, он присутствовал при этом десятки раз. Часто помогал ей. Но из чего конкретно состояло рагу, которое она выкладывала на слои пасты? И что именно добавляла к крошечным фрикаделькам, вместе с колбасой и разнообразными видами сыра? Все это употреблялось в качестве начинки. В отчаянии он обратился к кулинарным книгам Лауры, однако все они давали противоречивые советы. После нескольких часов напряженного труда ингредиенты находились в разной степени готовности, а беспокойство усиливалось с каждой секундой.
Он услышал, как изгнанная в гостиную Лаура что-то сказала. Глубоко вздохнул.
– Что ты сказала, малышка?
– Сказала, что завтра вернусь домой поздно. 22 января Рокер устраивает собрание для всех капитанов. В понедельник вечером придется срочно подготовить доклады.
– Да уж, Рокер любит бумажки. Кстати, как у него дела? Ведь комиссар твой приятель.
– Никакой он мне не приятель.
Д'Агоста снова вернулся к булькавшему на плите рагу. Он был убежден, что вернулся на старую работу и восстановился в должности только потому, что Лаура замолвила за него словечко Рокеру. Ему это было неприятно, но что поделаешь?
В этот момент из кастрюли с рагу поднялся большой пузырь и, взорвавшись подобно вулкану, брызнул соусом ему на руку.
– Ух! – завопил он и сунул руку в миску с водой.
Убавил пламя горелки.
– Что такое?
– Ничего. Все в полном порядке.
Он помешал в кастрюле деревянной ложкой и обнаружил, что соус пристал ко дну. Торопливо переставил его на дальнюю горелку. Поднес ложку ко рту и осторожно попробовал. Что ж, неплохо, даже хорошо. Комков нет, вкус приятный, хотя и чувствуется, что слегка пригорело. Ну, до бабушки ему, конечно, далеко.
– Что же еще положить в рагу, бабушка? – пробормотал он.
Если ответ и поступил, Д'Агоста его не услышал.
С плиты донеслось громкое шипение. Большая кастрюля с соленой водой плевалась кипятком. Проглотив ругательство, Д'Агоста убавил огонь и под этой горелкой, открыл упаковку с пастой и сунул в кастрюлю фунт лазаньи.
Из гостиной донеслась музыка. Лаура поставила CD с популярным исполнителем.
– Я обязательно поговорю с домовладельцем насчет этого швейцара, – сказала она через дверь.
– Какого швейцара?
– Нового, того, что пришел несколько недель назад. Такого хама я еще не встречала. Что это за швейцар, который не открывает тебе дверь? Сегодня утром он отказался вызвать мне такси. Просто покачал головой и пошел прочь. Похоже, он не говорит по-английски. Во всяком случае, делает вид, что не говорит.
«Чего же ты хочешь за две с половиной тысячи в месяц?» – подумал Д'Агоста. Но так как квартира была ее собственностью, счел за лучшее промолчать. Он вознамерился изменить ситуацию, и как можно скорее.
Вселившись сюда, он ни на что не рассчитывал. У него только что закончился один из худших периодов жизни, и Д'Агоста поставил себе за правило планировать не дальше, чем на день вперед. К тому же он находился в ожидании неприятного развода, и новая романтическая связь не слишком его вдохновляла. Однако все оказалось намного лучше, чем он мог рассчитывать. Лаура Хейворд была больше, чем подруга или любовница, – она оказалась родственной душой. Поначалу он думал, что совместная работа и ее более высокое звание станут для него проблемой. Вышло по-другому: их объединило общее дело, возможность помогать друг другу, обсуждать текущие дела, не беспокоясь о конфиденциальности и недомолвках.
– Есть новости о Хулигане? – крикнула Лаура из гостиной.
Нью-йоркская полиция прозвала Хулиганом преступника, который в последнее время крал из банкоматов деньги, пользуясь поддельной кредитной картой. Совершив кражу, он каждый раз спускал перед видеокамерой штаны. Большинство инцидентов произошло на участке Д'Агосты.
– Вчера вроде объявился очевидец.
– Очевидец чего? – задала уточняющий вопрос Лаура.
– Лица, конечно.
Д'Агоста встряхнул кастрюлю с пастой и отрегулировал огонь. Осмотрел плиту, убедился, что температура та, что требуется. Затем оглядел рабочий стол с беспорядочно набросанными продуктами. Мысленно проверил: колбаса – есть; фрикадельки – есть, рикотта, пармезан, моццарелла, фьордилатте Сорта итальянских сыров.

. Все на месте. «Похоже, я все-таки справился... Черт! Пармезан-то не натер».
Открыл ящик, судорожно в нем зашарил. И в этот момент услышал, как в дверь позвонили.
Может, показалось? У Лауры не так много визитеров, а он-то уж точно никого не ждет. Особенно так поздно. Может, посыльный из вьетнамского ресторана позвонил не в ту дверь.
Рука отыскала терку. Он поставил ее на стол, взял кусок пармезана. Выбрал сторону с самыми мелкими ячейками, начал тереть.
– Винни! – сказала Лаура. – Выйди, пожалуйста.
Д'Агоста помедлил лишь секунду. Что-то в ее голосе заставило его оставить свое занятие и выйти из кухни.
Она стояла на пороге, разговаривая с незнакомцем. Лицо мужчины оставалось в тени, а одет он был в дорогое пальто полувоенного покроя. Что-то в нем было знакомое.
И тут мужчина вышел из тени. У Д'Агосты перехватило дыхание.
– Вы! – сказал он.
Мужчина кивнул.
– А вы – Винсент Д'Агоста.
Лаура оглянулась на него. Кто это? – спрашивали ее глаза.
Д'Агоста не сразу пришел в себя.
– Лаура, – сказал он, – познакомься, это – Проктор, шофер агента Пендергаста.
Глаза ее удивленно раскрылись.
Проктор поклонился.
– Счастлив познакомиться с вами, мадам.
Она лишь кивнула в ответ.
Проктор обернулся к Д'Агоста.
– Я попросил бы вас, сэр, поехать со мной.
– Куда?
Хотя Д'Агоста уже знал ответ.
– Риверсайд-драйв, 891.
Д'Агоста облизнул пересохшие губы.
– Зачем?
– Там вас кое-кто ждет. Просили приехать.
– Сейчас?
Проктор молча кивнул.

Глава 3

Д'Агоста сидел на заднем сидении «роллс-ройса» («Серебряный венок» 1959-го года выпуска), смотрел в окно невидящим взглядом. Проктор провез его через парк, и теперь большой автомобиль катил по Бродвею. Д'Агоста ерзал на белом кожаном сидении, не в силах унять любопытство и нетерпение. Ему страшно хотелось засыпать Проктора вопросами, но он знал, что шофер не ответит.
Риверсайд-драйв, 891. Дом – один из домов специального агента Алоиза Пендергаста, друга и партнера Д'Агосты во многих необычных делах. Загадочный агент ФБР, которого знал и не знал Д'Агоста... Человек, который, казалось, прожил несколько жизней...
Два месяца назад он видел Пендергаста в последний раз.
Произошло это в Италии, к югу от Флоренции, на крутом склоне горы. Спецагента окружила внизу свора огромных собак и дюжина вооруженных мужчин. Пендергаст пожертвовал собой, чтобы Д'Агоста мог уйти.
И Д'Агоста позволил ему сделать это.
Д'Агоста беспокойно задвигался при этом воспоминании.
– Вас просили приехать, – сказал Проктор.
Возможно ли, что Пендергасту удалось спастись? Это было не впервой. Д'Агоста подавил вспыхнувшую в душе надежду...
Нет, это невозможно. Он же знал, что Пендергаст мертв.
Машина выехала на Риверсайд-драйв. Д'Агоста снова заерзал, глядя на пробегавшие мимо уличные вывески: 125-я стрит, 130-я... Ухоженный район Колумбийского университета быстро сменился старенькими особняками с осыпающимися стенами. Январский холод загнал в помещения вечно болтавшихся здесь бродяг, и улица казалась пустынной в тусклом вечернем свете.
Миновали 137-ю стрит. Д'Агоста различил заколоченные окна и огражденную площадку на крыше особняка Пендергаста. От вида темного огромного здания по телу побежали мурашки.
Автомобиль въехал за металлическое, с пиками, ограждение и остановился за воротами. Не дожидаясь Проктора, Д'Агоста вышел из машины и, подняв голову, посмотрел на знакомые очертания дряхлого особняка. Закрытые оловянными листами окна, как и в других заброшенных домах на этой улице, подслеповато смотрели на мир. Внутри дом был полон чудес и тайн. Д'Агоста почувствовал, как зачастило сердце. Может, в конце концов, Пендергаст сейчас там. В своем обычном черном костюме сидит в библиотеке возле пылающего камина, а пляшущие огненные языки отбрасывают на бледное лицо странные тени. «Мой дорогой Винсент, – скажет он, – благодарю за то, что приехал. Могу я заинтересовать тебя бокалом арманьяка?»
Д'Агоста подождал, пока Проктор отопрет, а потом и отворит тяжелую дверь. На старую кирпичную кладку упал бледно-желтый свет. Д'Агоста шагнул внутрь, а Проктор тщательно запер за ним дверь. Д'Агоста снова ощутил сердечные перебои. Одно лишь возвращение в знакомый особняк вызвало в душе странное смешение чувств – волнение, беспокойство, сожаление.
Проктор повернулся к нему.
– Сюда, сэр, если позволите.
Шофер проследовал по длинной галерее и привел его в просторный зал с высоким голубым куполом. В помещении стояли десятки застекленных витрин с выставленными в них странными предметами: метеоритами, окаменел остями, драгоценными камнями, бабочками. Д'Агоста украдкой глянул на распахнутые двустворчатые двери библиотеки в дальнем конце зала. Если Пендергаст ждет его, то он должен быть именно там – в кресле с подголовником. На устах – легкая улыбка от предвкушения впечатления, которое он произведет на своего друга.
Проктор подвел Д'Агосту к библиотеке. С оглушительно бьющимся в груди сердцем он вошел в роскошную комнату.
Пахло здесь так же, как и раньше, – кожей и сгоревшим деревом. Однако веселого потрескивания огня в камине сегодня не было. Помещение оставалось холодным. В стенных шкафах на корешках переплетенных в кожу книг тускло поблескивали тисненные золотом буквы. На журнальном столике горела лампа от Тиффани – единственный источник света в большом помещении. Она будто отбрасывала маленький кружок света на огромное темное озеро паркета.
Спустя мгновение Д'Агоста различил за светлым кругом стоявшую возле стола фигуру. Фигура эта шагнула к нему по ковру. Он сразу узнал девушку – Констанцию Грин, подопечную и помощницу Пендергаста. Ей было лет двадцать. Длинное старомодное бархатное платье подчеркивало тонкую талию и ниспадало почти до пят. Несмотря на юность, держалась она как взрослая женщина. И глаза ее тоже – Д'Агосте запомнились ее странные глаза – принадлежали человеку, много пережившему и познавшему. И речь ее была старомодной, необычной. И было в ней что-то еще, что-то странное, и черта эта гармонично подходила ей, как и вышедшее из моды платье.
Ее глаза смотрели сегодня по-другому. Они были мрачными, горестными и... напуганными?
Констанция протянула ему правую руку.
– Лейтенант Д'Агоста, – сказала она спокойным голосом.
Д'Агоста взял руку, не зная, то ли пожать ее, то ли поцеловать. Не сделал ни того, ни другого, и через мгновение она убрала узкую ладонь.
Обычно, Констанция была безупречно вежлива. Но сегодня она просто стояла перед Д'Агостой, не предлагая сесть, не справляясь о его здоровье. Казалось, она пребывала в нерешительности. И Д'Агоста мог понять почему. Надежда, всколыхнувшаяся было в душе, стала таять.
– Вы ничего не слышали? – спросила она едва слышно. – Ничего?
Д'Агоста покачал головой. Надежда ушла безвозвратно.
Констанция чуть задержала на нем взгляд. Затем понимающе кивнула, опустила глаза, руки ее затрепетали, словно белые мотыльки.
Так они молча стояли – то ли минуту, то ли две.
Констанция снова подняла глаза.
– С моей стороны глупо продолжать надеяться. Прошло полтора месяца, и хоть бы слово...
– Знаю.
– Он мертв, – вымолвила она еще тише.
Д'Агоста промолчал.
Она встрепенулась.
– Это означает, что настал момент передать вам это.
Она прошла к камину, сняла с полки маленькую сандаловую шкатулку, инкрустированную перламутром. Крошечным ключом отперла замок и, не открывая крышки, протянула шкатулку Д'Агосте.
– Я слишком долго оттягивала этот момент. Думала, он еще вернется.
Д'Агоста смотрел на шкатулку. Она показалась ему знакомой: где же он видел ее раньше? Спустя мгновение сообразил: он видел ее в этом же доме, в этой самой комнате, в прошлом октябре. Тогда он вошел в библиотеку и увидел, что Пендергаст что-то пишет. Агент сунул записку именно в эту шкатулку. Произошло это накануне их судьбоносной поездки в Италию. В тот вечер Пендергаст рассказал ему о своем брате, Диогене.
1 2 3 4 5 6 7 8


А-П

П-Я