Но она была уверена, что ее никогда не признают избавительницей и никогда не будет она до конца прощена за то, что делает.
Однако есть и такие, кто может задуматься в тишине ночи, кто она больше – святая или грешница, не следует ли рукоплескать ее рвению.
Но самой ей это все равно.
И она не испытывает разочарования, когда время от времени терпит неудачу в попытке убить зло. Она просто заново оценивает сделанное, определяет, где и что пошло не так, и решает, что делать дальше. Если она терпит неудачу, то совершает новую попытку. И в конце концов всегда добивается нужного ей результата.
Вспомнить хотя бы то, сколько времени понадобилось на Джеймса.
Она повернулась и улыбнулась скелету, разложенному на кровати; череп аккуратно лежит на подушке, словно он спит. Милый Родерик – это псевдоним, разумеется, ибо никто бы ее не понял, если бы она использовала его настоящее имя. Но она воспользовалась услугами очень предприимчивого молодого человека, – который удовлетворился незначительной суммой и лекарством для облегчения симптомов личного характера, – чтобы эксгумировать его. Никто не знал, что скелет принадлежит самой первой из ее жертв – старику, который бил свою жену и чуть не уморил голодом детей. Считается, что он похоронен в церковном дворе, где лежит один, и никто его не навещает. Но он ее постоянный спутник, напоминание не только о том, что она должна исполнить, но и о том, что уже сделала.
Да, Лоренцо будет что рассказать своей жене, когда он вернется во Флоренцию, и не в последнюю очередь об этом невероятном собрании в библиотеке Гранта.
Был поздний вечер, день выдался длинный, и Лоренцо предпочел бы отправиться в постель, чем сидеть в библиотеке, вынося общество доктора Фентона и его дочери.
Что бы сказала Элиза об этой парочке? Он мог себе представить комментарии жены.
«Она слишком развязна для женщины, Лоренцо. У нее что, нет никакого представления о такте? Для красивой девушки она почему-то испытывает необъяснимую неприязнь к своей внешности.
А он? Неужели у него всегда такие грязные очки? Ты никогда не бываешь таким неопрятным, мой дорогой».
Лоренцо улыбнулся и поднял свой бокал, слегка поклонившись.
– Отличное вино, – сказал он доктору Фентону, и тот молча кивнул.
– Оно не из подвала моего отца, сэр, – вмешалась Арабелла.
Разумеется, нет, и его замечание было простым выражением любезности, и ничем иным.
Наблюдая за поведением Арабеллы в различных ситуациях, Лоренцо решил, что мисс Фентон чурается людей и в обществе она чувствует себя не в своей тарелке. Она словно бы держится в стороне, наблюдая за другими людьми издалека. Но возможно, он судит ее слишком строго. Вот у них с Элизой одинаковая реакция на общество. Когда они рядом друг с другом и со своими малышами, больше им никто не нужен. Других развлечений им просто не требуется.
И все же Лоренцо не мог не задаваться вопросом, смягчится ли когда-нибудь Арабелла по отношению к Гранту, особенно зная об истории с компаньонкой. Какая женщина не разорвала бы помолвку, будучи вот так публично отвергнута? Возможно, жадная. А может, мстительная?
– Я крайне удивлен, сэр, что вы ни разу не упомянули, что вы врач. Существует какая-то причина, по которой вы скрывали от меня свое занятие?
Лоренцо наклонился вперед и подвинул серебряный поднос чуть ближе к себе. Он налил себе вина из графина, но когда предложил подлить в бокал доктору Фентону, тот покачал головой.
– Я это делал по просьбе своего друга, сэр, – ответил Лоренцо, но большего он открывать не собирался. Заключение о состоянии здоровья Гранта – дело личное, и Лоренцо не собирался рассказывать об этом ни доктору, ни Арабелле.
Он горячо желал, чтобы мисс Фентон исчезла, например, отправилась куда-нибудь, где собираются женщины Роузмура. Куда же именно? В библиотеку? Неплохое решение в отношении мисс Фентон, но поскольку они сидели как раз в библиотеке, едва ли приемлемое. В одну из многочисленных гостиных в этом огромном доме? Без сомнения, она встретится там с графиней, а судя по тому, что он наблюдал за обедом, сомнительно, чтобы эти две женщины искали общества друг друга.
Лоренцо сделал глоток вина, впервые почувствовав горький привкус. Доктору Фентону он ничего не скажет, но Гранта непременно подразнит по поводу того, что его винные запасы превращаются в уксус.
Что бы сказала Элиза о столь невероятной связи Гранта с Джиллианой Камерон? Впервые его друг ведет себя, не задумываясь о привычных строгих нормах поведения, и Лоренцо хотелось рукоплескать этой перемене, но в то же время предупредить Гранта, что такой поступок повлечет за собой серьезные последствия.
Грант выглядит счастливым. Лоренцо не мог припомнить, чтобы Грант когда-либо выглядел таким счастливым, даже в годы жизни во Флоренции.
Куда подевался мужчина, который никогда не сопровождал женщину сомнительной репутации на светский раут из опасения, что слухи дойдут до общины английских эмигрантов. А сейчас, похоже, и сплетни соседей нимало не заботили его – совсем не так, как в Италии, когда люди строили предположения относительно его холостяцкой жизни там. Он всегда был так невероятно осмотрителен, дабы не запятнать имя Роберсонов, но все равно приобрел репутацию, которая ужаснула бы его, если б Лоренцо дал себе труд поведать об этом. Владельцы магазинов и итальянские соседи называла Гранта L'Inglese Rigido – чопорный англичанин.
Да, Лоренцо следует выпить за здоровье мисс Камерон. Ей удалось совершить то, чего не сумели пять лет жизни Гранта в Италии: сделать его счастливым.
– Мы могли бы обсудить столько разных случаев, – прервал размышления Лоренцо доктор, очевидно, чувствуя необходимость быть дружелюбным.
Лоренцо не имел ничего против доктора и даже восхищался многими его качествами, однако его отношение к мисс Камерон не входило в их число. Доктор Фентон открыто критиковал ее поступки и выражал презрение, граничащее с грубостью, – реакция, которую Лоренцо не вполне понимал.
Одиночество – ужасный недуг, и когда оно приходит, от него, кажется, нет никакого лекарства. Медицина может временно помочь, но она может стать причиной еще больших проблем, если начинается зависимость. Это как с алкоголем. Единственное действенное средство от одиночества – компания другого человека, родственной души, его любовь, забота и поддержка.
Мир смотрит косо на такие пары, временные они или постоянные, если только они не одобрены церковью и обществом. Мир будет всегда осуждать связь Гранта и Джиллианы, а так жаль. Их любовь друг к другу могла бы исцелить обоих.
– Я бы с удовольствием, – отозвался Лоренцо. – Но, к сожалению, я должен вскоре вернуться в Италию.
– А я думал, вы продлите свой визит еще на некоторое время, – сказал доктор, – тем более в свете того, что недавно случилось.
– Я полагаю, что то, что недавно случилось, – заметил Лоренцо с легкой улыбкой, – лишь подтверждает диагноз Гранта. Сомневаюсь, доктор Фентон, что он умирает от заболевания крови. Подозреваю, однако, что кто-то и в самом деле пытается причинить ему вред.
– По моему мнению, другу следовало бы оставаться с ним рядом, – подала голос Арабелла.
Лоренцо повернул голову и посмотрел на нее:
– Вы осуждаете меня?
– Если Грант действительно считает, что его жизнь в опасности, мне кажется, вы должны оставаться рядом.
– Но Грант сам настаивает, чтобы я уехал, мисс Фентон. Он очень высоко ценит преданность. И семью.
Арабелла забрала стакан из руки Лоренцо и вновь наполнила его, вернув с очаровательной улыбкой, пожалуй, самой искренней из всех, что он когда-либо видел у нее за время своего пребывания в Роузмуре.
Затем она встала, наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку, и направилась к двери.
– Мисс Фентон?
Она обернулась.
Лоренцо взял книгу, которую она оставила рядом с креслом, в котором сидела.
– Ваша книга, – сказал он, держа ее в руке и как бы взвешивая. – Довольно увесистая.
– Мой дневник, – пояснила она, забирая у него книгу. Ее улыбка исчезла, чего нельзя было сказать о яркости глаз. Они искрились, словно она смеялась, но сдерживала смех.
Лоренцо проводил ее взглядом, мысленно выразив надежду, что у Гранта достанет здравомыслия отказаться от этого брака.
Глава 24
Грант лежал в темноте рядом с Джиллианой, думая о том, каким необыкновенным был прошедший день. Ему казалось, что его тело сейчас существует словно бы отдельно от него – полностью удовлетворенное и окончательно лишенное сил. Мозг его, однако, был удивительно бодр и работал четко.
Джиллиана не похожа ни на кого из его прежних женщин – смелая и упрямая, своевольная и ужасно независимая. До ангела ей так же далеко, как и ему, но есть в ней что-то такое, что говорит о подлинной невинности, несмотря на ее опыт и ее прошлое. Она не способна быть недоброй. Искренность – свойство ее натуры. Если ее слова и могут немного жалить, они адресованы лишь ему, а он вполне в состоянии выдержать эти легкие уколы.
Со служанками и лакеями она неизменно вежлива. Даже с Арабеллой, которая часто раздражает его до предела, Джиллиана терпелива.
Не потому ли он испытывает такую неукротимую потребность защищать и оберегать ее? Не воспринимает ли он Джиллиану как одну из невинных душ – ведь он всю свою жизнь старался защищать невинных?
Или тут что-то совершенно иное?
Что принесет эта их связь, неизвестно, но одно совершенно ясно: он не может жениться на Арабелле Фентон.
– Если ты ослабишь свою хватку, – проговорила Джиллиана, – я обещаю не убегать.
Грант осознал, что его объятие слишком крепкое, и убрал руку с ее талии, чуть отодвинувшись на кровати. Она отвела волосы с глаз и посмотрела на него.
– Что ты говорил мне? – спросила она.
– Когда? – притворился он непонимающим, хотя прекрасно знал, что она имеет в виду.
Джиллиана покачала головой, мягко укоряя его:
– Это была латынь?
– В некотором роде. Итальянский.
Она взяла его руку, затем потянулась и поцеловала в губы. Нежный, ласковый поцелуй, словно она будила его ото сна.
– Так что ты говорил? – спросила она у его губ.
Грант улыбнулся. Он не помнил всего. Кое-что из его слов было внушено страстью, удивив его самого своей эмоциональностью.
– Siete la mia speranza, il mio future.
– Что это значит?
Он приподнялся на локте и заглянул Джиллиане в глаза.
– Итальянцы весьма изобретательны в том, что касается любви. Siete bei quanto l'alba. «Ты прекрасна как рассвет». Rendete me il tattoo potente. «С тобой я чувствую себя всесильным».
– А другое? Ты не скажешь?
Было бы разумнее не говорить. Rimanga con me. «Останься со мной». Non desidero vivera senza voi. «Я не могу жить без тебя!» И особенно последнее: siete la mia speranza ed il mio future «Ты моя надежда и мое будущее».
– Могу ли я спросить, как ты стал таким знатоком того, что итальянцы говорят о любви? Или мне просто сделать вид, будто ты вовсе ничего и не говорил?
– Я ни в чем не признаюсь, – Грант наклонился, чтобы поцеловать ее. – Я отправлю тебя в Италию, – вдруг сказал он.
– В Италию?
Эта мысль только что пришла Гранту в голову, и чем больше он обдумывал ее, тем привлекательнее она ему казалась. Он отправит ее туда, а после того, как все уладит с Арабеллой, пошлет за ней.
Жизнь внезапно стала гораздо радужнее, чем была месяц назад. Или даже минуту назад.
Но выйдет ли она за него?
Не честь заставила его промолчать, но какая-то странная сдержанность, даже страх. Нет, она не может отказать ему.
– У меня там вилла, – сказал он, – где я жил до того, как вернулся в Шотландию. Там ты будешь в безопасности. Лоренцо будет тебя сопровождать, разумеется.
Джиллиана положила ладонь ему на грудь, словно сдерживая его мысли.
– Я не хочу уезжать, – сказала она.
– А я хочу, чтобы ты сделала это из соображений безопасности. Интересно, кто из нас одержит верх?
– Это говорит любовник?
– Нет, – ответил Грант, приблизив свои губы к ее губам. – Это говорит граф.
Роузмур слишком велик. Несмотря на то что он пробыл здесь уже несколько недель, Лоренцо дважды заблудился, прежде чем наконец нашел отведенную ему комнату. Первый раз он спросил дорогу у молоденькой хорошенькой служанки. Во второй раз высокий и довольно заносчивый лакей надменно известил его, как пройти, умудрившись ужасно разозлить Лоренцо.
Безусловно, он предпочитал Италию, свой уютный дом, наполненный детскими голосами, а не всеми этими атрибутами богатства.
Живот внезапно скрутило, и Лоренцо схватился за него, подумав, что его организм совершенно не приспособлен к шотландской пище. Но по крайней мере она более острая, чем та каша, которую ему пришлось есть в Лондоне. Возможно, потому что у Гранта шеф-повар француз.
Наверное, он съел чересчур много рыбы в винном соусе, но уж очень та была хороша. А возможно, ему не стоило пить тот последний стакан вина. Элиза бы непременно ворчала, что уже слишком поздно и что он чересчур много выпил.
Элиза. Как он скучает по жене!
Оказавшись в своей комнате, Лоренцо присел на край кровати и прижал ладонь к животу, испустив тихий стон боли.
Он отрыгнул, но недомогание не прошло. Желудок словно огнем горел, и горло тоже.
Поморщившись от неприятных, болезненных ощущений, Лоренцо встал, налил себе стакан воды и выпил. Вместо того чтобы облегчить боль, это, кажется, только усилило ее.
Он никогда не болел.
Его мозг ученого начал складывать в единое целое то, что с ним происходит. Язва желудка? Но в таком случае он бы почувствовал ее признаки раньше. Он всегда ел все, что хотел, без каких бы то ни было последствий. Нет, сегодняшняя боль другая, что-то совершенно необычное.
Как странно, однако, что он заболел, выпив горького вина.
Желудок скрутило судорогой, и Лоренцо согнулся, упав на колени в изножье кровати. Схватившись за резной столбик, он подтянулся кверху, но в этот момент его настиг еще один приступ боли. Боль была такая, как будто дюжина мечей пронзила его тело и он истекает кровью. Он даже ощутил вкус крови, вытирая рот.
Лоренцо снова согнулся пополам и на этот раз чуть не потерял сознание. Он бы позвал на помощь, но обнаружил, что не в состоянии вымолвить ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38