Если, конечно, она согласится стать его женой.
Примет ли она его предложение? У него не было оснований рассчитывать на положительный ответ. Она хотела иметь любовника, а не мужа, и твердо стояла на своей позиции. Ей нравилось быть независимой и хранить память о Дэвиде.
Или, может быть, раньше она пренебрегала браком, полагая, что, как и с Дэвидом, это будет только дружеский союз без сексуальной страсти? В таком случае, должно быть, теперь ее мнение изменилось после того, как она узнала, что между мужчиной и женщиной возможно нечто большее, чем дружба и нежная привязанность? Она должна понять, что Адам способен сделать ее счастливой во всех отношения.
Но согласится ли она?
Он должен помнить, что попал в неприятное положение из-за своих эгоистических побуждений. Теперь Адам понимал, что нельзя руководствоваться только своими желаниями, так как это причиняет вред другим. Если Марианна не захочет стать ни его женой, ни любовницей, он примет ее решение как должное. Может быть, тогда он покинет Лондон и все-таки уедет в Дорсет.
Но сначала надо покончить с другим делом. Он поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь Шервуда. Ее открыл слуга Джарвис.
– Добрый день, сэр, – сказал он.
– Как себя чувствует пострадавший? Джарвис понизил голос:
– Проснулся и бодрствует, но, боюсь, еще сильно страдает от боли.
– Это ты, Кэйзенов? – раздался голос Шервуда с кровати. – Входи.
Джарвис отступил в сторону, и Адам вошел в комнату. Шервуд лежал, опираясь на гору подушек. Повязка на голове наряду с ниспадающими светлыми волосами придавала ему лихой вид. Его левая нога с шиной оставалась неприкрытой.
– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Адам.
– Так, словно меня переехала почтовая карета, – ответил Шервуд, поморщившись. – Надо же было случиться такой глупости – зацепиться за собственную ногу. Должно быть, во всем виноват пунш, не так ли?
– Боюсь, это была моя нога, о которую ты и зацепился.
– Неужели? Как неловко с моей стороны.
– Я должен был убрать свои ноги с твоего пути, – сказал Адам, решив признаваться до конца. Он хотел облегчить свою душу, избавившись от лжи, секретов, чувства вины, и начать новую жизнь, полностью рассчитавшись с прошлым. – Если бы я сделал это, – продолжил он, – ты не упал бы.
– Мы оба были слишком пьяны, насколько я помню. Не надо винить себя, старина. Никто не виноват.
– Это благородно с твоей стороны, Шервуд, но я все-таки чувствую себя ответственным за случившееся.
– Ты не виноват, и оставим это. Мне сказали, что у меня простой перелом. Конечно, довольно болезненный, но скоро все заживет. Не стоит слишком беспокоиться.
– Рад слышать. Тем не менее, надеюсь, ты примешь мои извинения.
– Если ты настаиваешь, то считай, что извинения приняты.
– Благодарю. Теперь я хотел бы сообщить тебе кое-что наедине.
Шервуд сделал знак Джарвису, чтобы тот удалился. Слуга проверил, правильно ли лежит нога с шиной, слегка поправил одеяло, взбил подушки, после чего удалился через дверь гардеробной.
– Старый Джарвис – чрезмерно заботливый человек, – сказал Шервуд. – Впрочем, превосходный слуга. – На лице его промелькнула робкая улыбка. – Кажется, я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить со мной.
– О Клариссе.
– Не знаю, что сказать, Кэйзенов. Я представить не мог, что она проведет здесь всю ночь. Я вообще не знал, что она находится рядом. Доктор Снид дал мне лошадиную дозу настойки опия. И вместе с пуншем… ну, в общем, я отключился на всю ночь. И даже не шевелился. Слишком больно двигаться с этой проклятой шиной. Я ничего не знал, пока не пришла моя сестра и не начала так громко кричать, что подняла на ноги весь дом. Никакое количество опия не могло заглушить визга Марджори. Только тогда я открыл глаза и увидел Кларри рядом, она держала меня за руку.
– Мы уже договорились о расторжении помолвки. Шервуд нахмурился.
– Проклятие! Я ужасно сожалею, Кэйзенов. Я надеялся, что до этого не дойдет.
– Она призналась, что любит тебя.
– Да, я знал об этом. Глупышка! Адам удивленно приподнял бровь.
– Разразился скандал, Шервуд. Все знают, что Клариссу застали в компрометирующей ситуации. Теперь, когда наша помолвка расторгнута, тебе ничто не мешает сделать ей предложение. – Адам прищурился и пристально посмотрел на Шервуда. – И я надеюсь, ты сделаешь это. Мне будет нелегко сознавать, что ее репутация в опасности.
– Я знаю свой долг, Кэйзенов. Не надо поучать меня. Я сделаю ей предложение.
– Только из чувства долга? – сказал Адам. – Значит, ее любовь не имеет взаимности?
Шервуд усмехнулся:
– Я был безумно влюблен в эту девчонку, когда ей минуло шестнадцать лет и она вдруг преобразилась, перестав быть тощей, большеглазой пигалицей. Я думал, что Кларисса тоже влюблена в меня, но она относилась ко мне довольно холодно, считая мое поведение «сумасбродным». Я старался произвести на нее впечатление, демонстрируя свою принадлежность к городскому светскому обществу, но это не помогло. Однажды я заявил, что еще слишком молод, чтобы относиться к жизни серьезно. Тогда она не захотела иметь со мной дела, сказав, что предпочитает общество «настоящих джентльменов», а не юных щеголей.
Значит, она считала Адама «настоящим джентльменом»? Или хотела только вызвать у Шервуда ревность?
– Тогда я отошел в сторону, – продолжил Шервуд, – и наблюдал, как она расцветает, превращаясь в бриллиант чистой воды, с постоянно волочащимися за ней деревенскими ухажерами. При встрече Кларри общалась со мной как с другом, не давая ни малейшей надежды рассчитывать на что-то большее. Я продолжал изображать из себя молодого повесу, и она окончательно порвала со мной. Однако, должен признаться, я был очень удивлен, когда услышал о ее помолвке с тобой. Я был ужасно разочарован, хотя полагал, что у меня не было никаких шансов сойтись с ней.
– Значит, у тебя нет возражений против брака с ней?
– Возражений? – Шервуд рассмеялся. – Ради Бога, я всегда мечтал об этом.
– Отлично.
Шервуд помрачнел.
– Извини, старик. Ты тоже любишь ее?
– Нет, – сказал Адам, чувствуя себя, однако, обманутым.
Неужели Кларисса только использовала его? Неужели не хотела на самом деле выйти замуж за него? И не потому ли избегала назвать дату бракосочетания?
– Полагаю, мы оба должны быть благодарны твоей сломанной ноге, – сказал Адам. – Иначе Кларисса осталась бы со мной, и никто из нас не был бы счастлив.
Шервуд улыбнулся:
– В таком случае ты должен взять свои извинения назад и принять мою благодарность за то, что подставил мне ногу.
Адам кивнул:
– Ладно. Надо выяснить еще кое-что, Шервуд. – Адам пристально посмотрел на него. – Речь идет о миссис Несбитт.
Улыбка Шервуда увяла.
– Я узнал, что она уехала домой.
– Да, и просила передать, что сожалеет о случившимся с тобой. Однако скажи мне, Шервуд, ты намеревался соблазнить миссис Несбитт и в то же время старался увести у меня Клариссу? Поэтому ты пригласил Лейтон-Блэров, не правда ли? Чтобы снова завоевать девушку?
Лицо Шервуда вытянулось.
– Я не питал надежды завоевать расположение Кларри. Я только хотел провести с ней время за городом. Она никогда не бывала в Оссинге, и я думал, что ей понравится.
– Ты хотел соблазнить ее этим? Шервуд пожал плечами:
– Возможно.
– А миссис Несбитт?
– Я рассчитывал только немного развлечься с ней, поскольку Кларри была недоступна для меня.
Адам содрогнулся. Марианна для небольшого развлечения?
– А теперь Кларисса доступна, и ты попытаешься развлечься с ней? Надеюсь, ты простишь меня за вопрос, но я все еще чувствую себя ответственным за эту девушку. Я хочу, чтобы она была счастлива.
– Не могу понять, почему ты заботишься о девчонке, которая отказалась от тебя. Впрочем, не беспокойся: Кларри – единственная, кого я желаю. Никто другой мне не нужен.
– Прекрасно. В таком случае я спокоен за будущее Клариссы.
Шервуд протянул руку, и Адам пожал ее в подтверждение того, что между ними все улажено.
– Ты замечательный человек, Кэйзенов. Истинный джентльмен. Обещаю сделать все возможное, чтобы Кларри была счастлива. Надеюсь, ты не будешь слишком переживать из-за того, что здесь произошло. Думаю, со временем ты найдешь другую женщину – ту, которая действительно сделает тебя счастливым.
Адам уже нашел такую женщину. Оставалось только узнать, готова ли она осчастливить его. И если готова, надо сделать кое-что в первую очередь.
Марианна размышляла над ситуацией с Адамом в течение трех дней. Ее настроение колебалось от гнева до эйфории и обратно. Она плакала, смеялась и злилась. Она возмущалась тем, что он позволил ей познать истинное наслаждение, зная, что в дальнейшем никогда не сможет быть с ней. Лучше бы он не делал этого.
И все же она провела потрясающую ночь любви, которую не забудет до конца своей жизни.
Снова и снова Марианна оживляла в памяти любовные ласки Адама. Все самые вопиющие подробности. Она не сомневалась, что все казалось таким чудесным только потому, что с ней был Адам. С Джулианом или другим мужчиной она едва ли испытала бы то же самое. Адам, безусловно, был умелым любовником, но не только его умение доставляло ей необычайное наслаждение. В его ласках чувствовались нежность, любовь и самоотдача. Она начала осознавать, что на самом деле он не пытался обмануть ее. Она помнила его слова. «Это я».
Должно быть, он полагал, что она узнает его по голосу, по фигуре или по каким-то другим признакам. Теперь, зная, что это был Адам, она вспомнила множество деталей, по которым должна была распознать его. По его длинным волосам. По форме рук. По запаху. По твердой линии подбородка.
Но ведь она ждала Джулиана, и ей не пришло на ум, что это мог быть кто-то другой. «Ты разочарована?»
Марианна подумала, что этот вопрос возник потому, что он заставил ее долго ждать. Но теперь она поняла, что он спросил, разочарована ли она, потому что не был Джулианом. И Адам очень обрадовался, когда она сказала, что не разочарована.
Марианна охотно допускала, что Адам не собирался притворяться Джулианом. В таком случае почему, черт возьми, он вел себя на следующее утро так, будто между ними ничего не было? Марианна подумала, что, случайно услышав ее паническое признание подругам, он, вероятно, решил, что она должна узнать, кто провел с ней ночь, но потом по какой-то причине воздержался открыть ей правду.
Но почему?
Она запомнила еще кое-что в ту ночь. Адам шептал ей слова любви. Он неоднократно называл ее «любовь моя» и говорил, что всегда будет любить ее. Думая, что рядом с ней Джулиан, она не воспринимала эти слова всерьез, считая их атрибутом соблазнения. Звучат приятно, но ничего не значат.
Однако Адам, а не Джулиан, говорил ей эти слова, и потому они обретали совершенно иное значение. Адам не стал бы просто так бросаться такими словами, особенно обращаясь к ней.
Марианна с волнением подумала, что, возможно, он действительно любит ее. Ее душа воспарила, когда она представила это. Но если он любит ее, тогда почему решил жениться на этой девчонке? Как мог он говорить ей о любви, заниматься с ней любовью, а потом беспечно уйти, чтобы жениться на Клариссе?
Наверное, будет лучше, если он так и поступит. Марианна не знала, как повела бы себя, если бы Адам, будучи влюбленным в нее, оказался свободным. Все это волновало и пугало ее. Она любила Дэвида, и эта любовь навсегда останется с ней.
Каким бы жестоким ни был поступок Адама, который провел с ней одну ночь, а потом навсегда покинул ее, это, вероятно, наилучший выход из создавшегося положения.
И был еще поцелуй у кареты. Теперь Марианна понимала, что Адам, таким образом, прощался с ней навсегда. Он так и не признался, что был ее таинственным любовником, а это означало, что они никогда уже не будут вместе. Марианна с ужасом подумала, что, возможно, никогда не увидит его снова. И это будет для нее жесточайшим ударом.
Будь он проклят за то, что перевернул ее жизнь вверх дном!
– Ты должна повторить свою историю для Беатрис, – сказала Пенелопа. – Она пропустила все самое интересное.
«Веселые вдовы» собрались в доме Грейс на очередное собрание попечительниц фонда, но, похоже, сегодня они вряд ли могли заняться делами. Все женщины, включая Грейс, были чрезвычайно взволнованы, обсуждая положение Марианны.
Она вкратце изложила свою историю Беатрис, которая была потрясена.
– Кто же мог сделать это? – спросила она. Марианна размышляла, сказать им правду или нет.
Наконец она решила сделать это, потому что нуждалась в совете подруг.
– Сопоставив некоторые факты, я поняла, кто это был, – сказала она.
– В самом деле? – воскликнула Пенелопа и уставилась на Марианну широко раскрытыми глазами. – Ну скажи же, ради Бога. Кто? Сэр Невилл Кеньон?
Подруги с нетерпением ждали ответа, глядя на Марианну. В напряженной тишине не слышно было ни звона чайных чашек, ни ритмичного постукивания ложек, ни хруста печенья.
Марианна сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
– Это был Адам Кэйзенов.
– Не может быть!
– Не могу поверить!
– Кэйзенов?
Все возбужденно заговорили одновременно. Только Вильгельмина улыбалась и выглядела совершенно спокойной.
– Как ты узнала, что это был Кэйзенов? – спросила Беатрис. – Он сам сказал тебе?
– Нет, напротив. Он делал вид, что между нами ничего не произошло. Только покинув Освинг, я начала сопоставлять некоторые факты и теперь абсолютно убеждена, что моим таинственным любовником был Адам.
– Боже милосердный!.. – простонала Грейс, сокрушенно качая головой.
– Ты говорила, это была потрясающая ночь, не так ли? – сказала Пенелопа. – Кэйзенов действительно известен как опытный любовник. Тебе повезло!
– Напротив, – возразила Марианна. – Я крайне огорчена этим обстоятельством и не знаю, что делать. Я в полном замешательстве.
– Разумеется, – согласилась Беатрис. – Интересно, как ты поступишь теперь?
– Я надеюсь на ваш совет, подруги, – произнесла Марианна. – Должна ли я сказать ему, что мне все известно? Или просто забыть об этом событии и никогда не упоминать? Он вскоре женится, и подобное приключение больше не повторится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34