Инженер ушел на шоссе, и остальные, включая приведшую себя в порядок и соблазнительную донельзя Веронику, отправились следом.
Там на обочине, в траве, лежали части хрупкой машины, верней, не машины, а типичной авиамодели, которые делают школьники и даже устраивают между собой соревнования. Разумеется, что бы ты ни собрал из таких планочек, оно человека не поднимет. Видно, иначе рассуждал молодой человек ученого вида, который оказался ассистентом Всеволода и как раз в тот момент раскрыл плоский чемоданчик и вытащил из него паутинку, что поместилась у него в кулаке, как это делают фокусники. Затем он раскрыл костлявый кулак, и паутинка превратилась в занавес, которым можно было обклеить планочки.
– Мечта человечества, – сообщил Миша Гофман. – Я хотел бы воспеть момент, когда человек воистину превращается в птицу. Без этих вонючих или пожирающих кислород двигателей. Да здравствует Икар!
– Спасибо, – сказал серьезный инженер. – Сравнение с Икаром, Михаил Львович, я принимаю лишь из уважения к вашему песенному творчеству. В ином случае сравнение было бы мне неприятно и даже опасно ввиду ранней кончины Икара.
– О господи! – ахнул композитор. – Я же в переносном смысле, в смысле общего героического образа.
– К тому же, – продолжал спорить с ним Всеволод, – я всегда уделяю первостепенное внимание соображениям безопасности, потому что хочу довести свою работу до конца, и нет ничего глупее, чем сорвать ее, не учтя такого пустяка, как точка плавления воска при приближении к Солнцу.
Пожалуй, Вероника и тут не догадалась, что испытатель шутит, потому что она как фурия накинулась на композитора.
– Как ты можешь! – закричала она. – В такой жизненный момент!
Пока Миша отбивался от нее, инженер с помощником осторожно воссоздали хрупкую птицу, натягивая паутину, которая оказалась весьма прочной. Нашлась работа и зрителям, и все с удовольствием ею занялись, опять же за исключением композитора, который был ленив и к тому же живот не позволял ему свободно наклоняться, и Вероники, которая во всеуслышание заявила, что не может увеличивать риск для человека, которого она ценит и уважает, залезая своими неопытными руками в чрево его создания. Так она и сказала, Кора далеко не сразу поняла, почему у подруги возникли ассоциации с абортом, но потом решила, что Веронику порой подводит недостаток образования, которое она пытается компенсировать небольшим житейским опытом. Ах, если бы она поменьше сбегала с уроков с мальчиками на Детском острове!
Часам к десяти махолет был собран, Всеволод разделся до плавок, потому что в случае неудачного спуска мог упасть в море, а там любой костюм – лишний. Старушка первой пошла в крепость, откуда лучше всего было наблюдать за испытаниями, там у нее на скамеечке лежала видеокамера, которая фиксировала птичьи полеты. Остальные дождались, пока инженер Всеволод Той вертикально прижал к себе одно крыло, а его помощник сделал то же самое со вторым, и, покачиваясь от порывов ветра, они отправились вверх по склону. Там, за громадной кубической скалой, инженер прикрепил к себе крылья, и помощник его вышел на открытое пространство и долго стоял, ожидая, пока ветер утихнет. Наконец он дождался паузы и закричал:
– Давайте, Сева!
Всеволод выбежал из-за скалы и тут же сделал сильное движение руками. Крылья подхватили его, как ладони мужчины подхватывают котенка, и оторвали от земли. Инженер совершал плавательные движения ногами, а крылья служили ему как средство для планирования. Все же, даже несильно двигая ими, он понемногу стал подниматься вверх. Там, наверху, ветер дул иначе, и Всеволод направился к морю. Коре хотелось крикнуть, хорошо ли ему одному в такой вышине, не страшно ли. Но это было глупое желание, и оно, к сожалению, перекликалось с мыслями Вероники, которая сообщила окружающим:
– Наверное, я этого не переживу. Какое счастье, если Сева вернется живым. Это же безумие, правда, это безумие.
– Безумству храбрых, – сообщил композитор Миша, нашпигованный забытыми цитатами, – поем мы гимны.
– Очень впечатляет, – сказала Вероника.
– Кажется, эти слова принадлежат Лермонтову. Я когда-то хотел написать на них кантату.
– Погодите же! – огрызнулся вдруг долговязый, бледный поэт Карик. – Вы мешаете наслаждаться зрелищем!
– Наслаждайтесь. Кто вам мешает! – обиделся композитор. – Я же только говорю, а не махаю руками, как некоторые.
Кора пошла к крепости – скоро Всеволод долетит до нее.
В крепости уже была бабушка из семьи Романовых, которая снимала полет Всеволода на видео. Кора сразу поглядела вниз, через парапет – на море. Там, среди белых барашков, покачивалось зернышко тмина – вторая лодка с наблюдателем.
Кора кинула взгляд в сторону кустов, посмотрела на скалы за осыпавшейся стеной – нет, комиссара Милодара нигде не видно. Сегодняшние события его не интересуют.
И тут махолет инженера появился из-за скалы. Он держал курс на крепость. Было очевидно, что Всеволод видит стоящую там Кору и направляется именно к ней, – Вероника пока задержалась у дороги, то ли выясняя отношения с композитором, то ли приводя в очередной раз в порядок свой туалет. Конечно, инженер мог направляться и к старушке, но вот он подлетел поближе и, мерно взмахивая громадными крыльями, крикнул:
– Кора, привет!
Тут уж никаких сомнений о том, что он видит именно ее, не оставалось.
– Привет! – Кора подняла руку, радуясь его достижениям. – Тебе хорошо?
– Хорошо! – Ветер донес ответ и тут же рывком умчал его вдаль. Инженер с трудом удержал равновесие, и его пронесло близко от Коры. Он смеялся и наслаждался птичьим полетом.
– Я готова в него влюбиться! – воскликнула бабушка из семейства Романовых. Но, кроме Коры, никто не услышал этого признания.
Площадка крепости наполнилась народом во главе с Вероникой. Все прибежали сюда. Но Всеволод уже взмыл так высоко, что казался орлом или коршуном, реющим над склоном горы.
– Спускайтесь! – кричала Вероника. – У вас устанут руки.
– Не беспокойтесь, – возразил ей ассистент инженера, – мы это предусмотрели. Руки лежат на специальных салазках.
Выждав паузу в порывах ветра, Всеволод решил еще раз спуститься к своим друзьям. Он начал снижаться кругами, и полет его был плавным и даже торжественным. По крайней мере, так казалось Коре.
Вот человек-птица, совершая очередной круг, приближается к обрыву, на вершине которого приютились развалины Птичьей крепости, вот он снова берет курс к морю, и под ним разверзается пропасть глубиной в сотни метров…
И тут случилось нечто ужасное!
Шквал или просто удар налетевшей воздушной массы оказался неожиданным для инженера, и он не успел развернуть крыло, чтобы взмыть на воздушной волне. Ударив в крыло, волна завернула руку пилота, и Всеволод на секунду потерял равновесие. Этого было достаточно для того, чтобы ветер добрался до второго крыла и, переворачивая человека, отломал часть крыла, пустив по небу клочья паутины, словно носовые платки.
В какое-то мгновение громадная и уверенная в себе птица превратилась в непонятно куда стремящийся комок планок, тряпок и человеческой плоти… Комок еще двигался по инерции, но он был тяжелее той ноши, которую смогла бы выдержать воздушная стихия.
И новый Икар сначала вроде бы медленно, но с каждым мгновением набирая скорость, ринулся вниз, в полосу, где волны разбивались о камни у подножия скалы.
Одно тягучее мгновение – и чем его измеришь – долями секунды? – все стояли, ошарашенные виденным, словно прилипшие к камню, неспособные произнести ни звука… Но в тот момент, когда тело инженера, опутанное остатками махолета, стремясь к смерти, пролетело мимо крепости, все ожили и с общим, неслышным их ушам криком кинулись к глыбам парапета, отделявшим крепость от бесконечного обрыва. И все увидели, как, медленно поворачиваясь, но притом набирая скорость, тело инженера летит вниз…
Но оно не долетело до воды и не подняло фонтан брызг…
Оно не долетело до прибрежных камней и не распласталось на них мягкой куклой.
Оно исчезло, не долетев до земли нескольких метров.
Некоторые видели в этой точке маленькую, но яркую вспышку.
Иные утверждали, что там возникло туманное облачко – так же мгновенно рассеявшееся.
Но все сходились в убеждении, что видели то место и знали тот момент, когда инженер исчез, как исчезли и остатки махолета, которыми было опутано его тело.

* * *

Дальнейшее происходило как бы параллельными потоками, и Кора запомнила все отрывками – впрочем, такими отрывками события и возникали.
Сначала начала кричать Вероника.
– Не уберегли! – кричала она. – Не уберегли!
Уберечь мог лишь нескладный ассистент, и он сразу же полез через остатки стены, намереваясь кинуться следом за шефом и, видно, поискать его в воздухе.
Охотник Грант схватил ассистента за пояс и потянул на себя.
Бабушка Романова вызывала по рации комиссара Милодара.
Поэты побежали по тропинке к берегу, чтобы там отыскать останки воздухоплавателя.
Затем охотник Грант извлек из-за пояса тонкую нить и, привязав к ней грузик, кинул с обрыва. Катушка в его руке мгновенно раскрутилась. Его зеленая возлюбленная достала откуда-то перчатки и, лишь касаясь перчатками нити, полетела вниз, с обрыва. Кора увидела, как из-под ее ладоней вырывается дымок.
Лодка, в которой был напарник бабушки, достигла берега и носилась вдоль линии прибоя, выискивая следы Всеволода.
Через несколько минут, а может, и меньше, показался флаер комиссара Милодара, который пронесся над их головами и затем пошел вниз, почти касаясь обрыва. Он замер на узкой полоске, отделявшей скалу от моря, и все видели малюсенькую фигурку комиссара, который о чем-то разговаривал с зеленой Кломдидиди, затем повернулся к сидевшему в лодке наблюдателю.
Вся эта деятельность, к которой потом подключились морские спасатели и горноспасатели, ни к чему не привела. Крепость осталась верна себе: еще одна ее жертва превратилась в птицу.
Иного объяснения найти не удалось.
Хотя некоторые следы Всеволода обнаружились. Например, щепка от махолета и клочки паутины, зацепившиеся за камни и кусты на обрыве. Но не более того.
Через два часа комиссар Милодар поднялся к развалинам крепости, которые как бы стали местом сбора всех свидетелей этой трагедии, и сообщил, что, по мнению полиции, которая, разумеется, не прекращает поисков тела, воздухоплаватель Всеволод Той был унесен неожиданным сильным порывом ветра в море, а зрители упустили его из вида, потому что в тот момент им светило в лицо солнце, специально выглянувшее для этого из-за облаков.
Никто не поверил Милодару, тем более что мало кто догадался, к какой организации он принадлежит. Но все предпочли сделать вид, что поверили, – ведь никакого иного объяснения, кроме мистического, никто предложить не мог.
Мистическое объяснение тем вечером предложила Вероника.
– Он вернется, – сообщила она доверительно, – он похищен духами горы. Эта легенда, которую рассказывала старуха, вовсе не легенда. Она и есть вестница духов. Ты видела, как она его еще вчера заманивала? Это все заговор темных сил, и я уверена, что мы должны найти в Симферополе Ахмета Вселенского. Он управляет астральными силами. Я видела его рекламу на вокзале в Симферополе.
Кора устало слушала Веронику. Она понимала, что с Всеволодом случилось нечто ужасное, никак не связанное ни с астральными силами, ни с Ахметом из Симферополя… Она отлично помнила слова Милодара о параллельном мире, которые он обронил за день до трагедии. Она понимала, что наблюдатели, бывшие в крепости и на море, также искали разгадку явлений, которые могут быть связаны с легендами, а могут быть независимы от них. Но сейчас надо обязательно встретиться с Милодаром, который, улетая, приказал Коре ждать и молчать… Хорошо ждать и молчать большому начальнику, который занят тысячью других дел… А здесь вся вторая половина дня прошла под гнетом случившейся смерти.
Компания в тот день распалась – как будто на самом деле ее цементировал Всеволод, а не две московские красавицы. Впрочем, кто сейчас может рассказать правду?
Кора ждала появления Милодара.
Ей почему-то показалось, что тот придет вечером попозже.
Вероника заснула рано, она всыпала в себя чуть ли не смертельную дозу снотворного и теперь блаженно храпела за перегородкой. Но Коре не спалось, и она вышла в сад. В доме у Тамары бурчал телевизор и порой кидал отблеск цветного пламени на черную листву. Цикады звенели прямо в ушах, иногда снизу доносились удары волн – море раскачалось от ветра, и теперь, в безветрии, тугие валы мерно молотили по берегу.
Закрыв глаза, Кора вновь видела, как исчезает, вспыхнув холодным огоньком, Всеволод… Скорее бы приходил Милодар…

* * *

Кору разбудило нежное прикосновение – так мама будила ее, чтобы покормить… «Господи, – подумала Кора, просыпаясь, поднимаясь из глубин сна, – я же не должна помнить, как моя мама меня будила…»
Было темно. Луна освещала край столика у кровати и часы. Зеленые цифры секунд, равномерно возникая на циферблате, подчеркивали размеренность и спокойное течение ночи.
– Кора, вставай, – прошептала бабушка Романова. – Мы ждем тебя.
Кора попыталась резким движением сесть на кровати, но бабушка Ксения Михайловна удержала ее.
– Одевайся тихо-тихо и выходи. Никто не должен тебя заметить.
Кора натянула сарафан, сунула ноги в тапочки и ступила из двери на площадку перед домиком. Дверь в комнату Вероники была приоткрыта. Вероника невнятно заговорила во сне.
Распогодилось, облака утихомирили свой бег, стали серыми и прозрачными – длинными тряпками они тянулись по черному небу, которое над морем на востоке начало розоветь.
1 2 3 4 5 6