https://wodolei.ru/catalog/mebel/tumby-pod-rakovinu/
По то сторону ущелья, на одном из невысоких холмов.Вспышки следовали одна за другой, в ритмической последовательности, через равные промежутки времени. А это значит что они не были случайной игрой света, а производились сознательно.Несомненно, то были сигналы. Сигналы, посылаемые ему кем-то, знакомым с его системой оповещения. Возможно, одним из тех, кого он сам обучал. И эти ритмичные вспышки призывали его быть начеку.Сполдинг вскинул карабин на плечо и потуже затянул ремень, чтобы оружие плотно прилегало к спине, и в то же время его легко было снять. Затем потрогал поясную кобуру. Убедившись, что все в полном порядке, как и положено, он оттолкнулся от ствола старого дерева и стал подниматься на вершину горы.Взобравшись наверх, Дэвид повернул круто влево и сбежал сквозь высокую траву к фруктовому саду с несколькими засохшими грушами. Два человека в грязной одежде сидели на земле и, положив ружья сбоку, молча играли с ножом. Заслышав шаги, они резко подняли головы, их руки непроизвольно потянулись к ружьям.Сполдинг показал жестом, чтобы они оставались на месте. Подойдя ближе, он заговорил на испанском:– Вы знаете кого-нибудь из группы, направленной сюда?– В ней, наверное, есть Бергерон, – сказал человек справа. – А возможно, и Чивье. Этот старик умеет ладить с патрулем. Вот уже сорок лет, как он торгует по обе стороны границы.– Итак, там Бергерон, – сказал Сполдинг.– А в чем дело? – поинтересовался второй мужчина.– Нам сигналят. Группа опоздала, и кто-то пытается связаться с нами, воспользовавшись тем, что еще не стемнело и можно пока посылать нам солнечные зайчики.– Вероятно, тебе хотели дать знать, что группа уже приближается, – высказал предположение первый мужчина, вкладывая нож в ножны.– Вполне возможно, но не обязательно. Побудем здесь еще немного. Часа два. – Сполдинг посмотрел на восток. – И давайте-ка выйдем из сада – туда, откуда лучше обзор.Трое мужчин, держась порознь, но в пределах слышимости, бегом спустились ярдов на четыреста. Сполдинг расположился за невысокой скалой, нависшей над краем ущелья, и стал поджидать там остальных двух товарищей. Внизу – футах в ста, как определил он, – протекала по дну расселины речушка. Группа из Сан-Себастьяна должна перейти через нее ярдах в двухстах к западу от него, где протока сужалась: посыльные из этого города перебирались через водную преграду только здесь.Спутники подошли к Дэвиду с интервалом в несколько секунд.– Старое дерево, под которым стоял ты, для посыльных служило ориентиром, не так ли? – спросил первый.– Да, – ответил Сполдинг, доставая из футляра, прикрепленного к поясу по другую сторону от кобуры, бинокль с мощными цейсовскими линзами отличного германского производства, взятый им у убитого немца на реке Тежу Тежу (другое название – Тахо) протекает по территории Испании и Португалии.
.– Зачем мы спустились сюда? Ведь сверху нам легче заметить, если вдруг что-то случится.– Если что-то случится, они узнают это и без нас. И повернут налево, на восток. Ущелье же с запада все равно не просматривается от того дерева. Однако давайте-ка будем надеяться, что ничего не стряслось, и ты был прав: нас просто хотели известить о приближении группы.К западу от брода, в двухстах с небольшим ярдах от них, показались двое. Испанец, стоявший на коленях слева от Сполдинга, тронул плечо американца.– Это Бергерон и Чивье, – тихо сказал он.Сполдинг поднял руку, приказывая молчать, и начал просматривать через бинокль простершееся под ними пространство. Внезапно бинокль замер у него в правой руке, в то время как левой он подал знак спутникам смотреть в сторону реки.В пятидесяти ярдах ниже четверо солдат вермахта продирались сквозь зеленый кустарник в сторону речки.Сполдинг снова повел биноклем, ища двух французов, переходивших брод. И как он и ожидал, увидел их сквозь листву у прибрежной скалы.Пятый немец, офицер, скрытый наполовину травой и низкорослым кустарником, держал на прицеле французов, шедших на условленную встречу со Сполдингом.Дэвид стремительно передал бинокль первому испанцу, прошептав:– Взгляни туда, в сторону от Чивье. Испанец посмотрел и вручил бинокль товарищу. Каждый из троих знал, что и как делать. Действовать нужно было точно и слаженно. Сполдинг вынул из ножен короткий, остро заточенный штык. Его спутники сделали то же самое. И затем все трое стали внимательно всматриваться вниз.Четыре немца зашли по пояс в воду, подняв свои ружья на плечи. Шли друг за другом. Первый постоянно проверял глубину.Сполдинг и оба испанца вышли из-за скалы и под прикрытием зеленых зарослей скатились вниз по склону. Звуки их шагов заглушал шум бурной реки. А еще через полминуты они затаились за ветками поваленного дерева в тридцати футах от солдат вермахта. Дэвид вошел в воду. Четвертый немец находился в пятнадцати футах от него. Он следил лишь за тем, чтобы не потерять равновесие на скользких камнях. Трое его товарищей все свое внимание сосредоточили на французах, переправлявшихся через реку выше по течению.Нацист заметил Сполдинга. Страх и замешательство отразились в его глазах. Долю секунды он был в шоке. Но этого было достаточно. Сполдинг прыгнул и, вонзив нож в горло врага, погрузил его голову в воду, ставшую тут же красной от крови.Счет шел на секунды. Дэвид оттолкнул от себя безжизненное тело и увидел, что оба испанца находятся неподалеку на берегу. Первый припал к земле, поджидая впереди идущего немца, второй следил за другим солдатом. Третьего должен был уничтожить он, Дэвид.Вся операция была закончена еще до того, как Бергерон и Чивье добрались до южного берега реки. Безжизненные тела трех солдат, то и дело налетая на камни и окрашивая воду в карминный цвет, плыли, уносимые течением, вниз по реке.Сполдинг подал знак своим товарищам-испанцам перебираться через реку на северный берег. Когда один из них подошел к нему, Дэвид заметил на правой руке испанца глубокую кровоточащую рану.– Что случилось? – прошептал Сполдинг.– Нож соскользнул. Я потерял его. – Мужчина выругался.– В таком случае ты должен оставить нас, – сказал Дэвид. – Сделаешь перевязку на ферме в Вальдеро.– Я и сам смогу перевязать потуже рану. В общем, буду в полном порядке.Подошел второй испанец. Он поморщился, увидев руку товарища. Сполдинг подумал, что это довольно странно для человека, который только минуту назад орудовал ножом, как мясник.– Неважные дела, – произнес испанец. – С такой раной ты плохой помощник, – добавил Сполдинг. – И не будем спорить: у нас нет на это времени. – Это же просто царапина. Она не помешает мне...– Хватит, – отрезал Дэвид. – Отправляйся в Вальдеро. Встретимся через неделю или две. Проваливай, и чтоб я тебя не видел!– Хорошо.Испанец был расстроен, но ослушаться американца он не смел.– Спасибо. Отличная работа, – тихо поблагодарил его Сполдинг.Испанец усмехнулся и стремительно скрылся в лесу, придерживая раненую руку. Дэвид жестом приказал оставшемуся следовать за собой. Они пошли берегом вверх по течению. Пройдя немного, Сполдинг остановился возле упавшего дерева, загромождавшего реку. Потом обернулся и, пригнувшись, подал испанцу знак последовать его примеру.– Он нужен мне живой. Я хочу порасспросить его кое о чем, – сказал Дэвид.– Я возьму его сейчас.– Нет, это сделаю я. И помни: ни в коем случае не стрелять. Помимо всего прочего, нас могут услышать: а вдруг здесь где-то немецкий патруль.Когда Сполдинг объяснял все это шепотом, то заметил, что испанец не мог сдержать улыбки. И понял почему. Он, Дэвид, говорил на кастильском наречии. На наречии, чуждом для жителей Страны Басков. По-видимому, использование здесь этого диалекта показалось баску чем-то чудным.Как, впрочем, и его, Дэвида, пребывание в этих краях.– Будь по-твоему, друг, – ответил испанец. – Может, я сбегаю к Бергерону? Он, наверное, с ног валится от усталости.– Нет, не сейчас. Подожди, пока мы не наведем тут порядок. А Бергерон со стариком пусть еще немного пройдут без нас.Дэвид поднялся над поваленным деревом и прикинул расстояние до скрывшегося в лесу немецкого офицера. Их разделяло ярдов шестьдесят.– Я прокрадусь за ним. Посмотрю, нет ли поблизости другого патруля. Если замечу его, вернусь назад, и мы с тобой скроемся отсюда. А если нет, то попытаюсь захватить этого немца... В случае, если его что-то встревожит, – скажем, вдруг мой «подопечный» услышит меня, – он, скорее всего, попытается перебраться через реку. Вот тогда-то и бери его.Испанец согласно кивнул. Сполдинг укоротил ремень на карабине и улыбнулся своему помощнику, отметив про себя, что руки испанца – огромные, мозолистые, как клешни, – не дадут пройти мимо офицеру вермахта, если тому вздумается направиться сюда.Сполдинг быстро, но осторожно вошел в лес. Отводя ветки огибая скалы, бесшумно пробираясь сквозь заросли, он ощущал себя первобытным охотником.Не прошло и трех минут, как он обошел немца слева и очутился в тридцати ярдах от него. Стоя неподвижно, Дэвид достал бинокль и внимательно осмотрел лес и тропу. Патрулей не было. Он осторожно двинулся вперед, стараясь держаться за кустами и деревьями.В десяти футах от немца Дэвид молча расстегнул кобуру, вынул пистолет и резко заговорил по-немецки:– Не двигаться, или я размозжу тебе голову.Нацист повернулся, неуклюже нащупывая свое оружие. Сполдинг быстро шагнул вперед и выбил пистолет из его рук. Человек попытался подняться с земли, но Дэвид ногой ударил немца по голове. Офицерская фуражка упала на землю, струйка крови полилась по виску. Немец был без сознания.Сполдинг с силой потянул его за китель. На груди оберлейтенанта был пакет. Дэвид нашел то, что искал.Фотографии тщательно замаскированных сооружений «Люфтваффе» к северу от Мон-де-Марсана. Вместе с фотографиями были рисунки, сделанные явно рукой дилетанта. Все это досталось офицеру от Бергерона, заманившего затем немца в западню.Если бы Сполдингу удалось разобраться во всех этих схемах и фотографиях, то он тотчас же сообщил бы Лондону, как вывести из строя комплекс «Люфтваффе». Однако его первоочередная задача – доставить все материалы по назначению.Вояки-союзники страсть как обожают бомбежки: самолеты с ревом валятся с небес, без разбора забрасывая бомбами все вокруг, не щадя ни правых, ни виноватых. Если Сполдингу удастся предотвратить бомбардировки северного пригорода Мон-де-Марсана, то это может как-то... каким-то образом... помочь ему осуществить замысел.Ни в Галисии, ни в Стране Басков нет ни лагерей для военнопленных, ни лагерей для интернированных.Лейтенант вермахта, который так неудачно пытался сыграть роль охотника... который мог бы жить в каком-нибудь заштатном немецком городке, в мире и спокойствии... должен умереть. А он, Дэвид, – человек из Лиссабона, – станет его палачом. Но прежде, чем казнить, он приведет в чувство молодого человека и допросит его, приставив нож к горлу, чтобы узнать, как глубоко удалось проникнуть нацистам в подполье Сан-Себастьяна. И только потом убьет его.Убьет потому, что офицер вермахта видел в лицо человека из Лиссабона и сможет потом выдать его, идентифицировать с Дэвидом Сполдингом.Мысль о том, что судьба милостиво обошлась с офицером, поскольку его ждет быстрая смерть, – не то что было бы с ним, окажись он в лагере у партизан, – не приносила ему утешения. Дэвид знал, что в тот момент, когда он спустит курок, на мгновение у него закружится голова, заболит желудок, накатит тошнота и отвращение.Но он скроет это, никому не расскажет... Слова не промолвит об этом, а легенда о нем будет разрастаться. Как и должно быть: недаром же вышел он из мастерской, что зовется «Фэрфаксом».Согласно же легенде, человек из Лиссабона – убийца. Глава 4 20 сентября 1943 года Маннгейм, Германия Вильгельм Занген прижал платок к подбородку, повел им над верхней губой и вытер лоб. Он буквально истекал потом.Замечание Франца Альтмюллера: «Вы должны показаться врачу, Вильгельм, на вас неприятно смотреть» – привело его в замешательство.Сам же Альтмюллер, произнеся эти слова, встал из-за стола и вышел из кабинета. Портфель с докладами Франц осторожно держал на расстоянии, как будто он был заразным.Какое-то время до этого они оставались одни. После того, как Альтмюллер отпустил группу ученых, не сказав ничего о достигнутых ими успехах. Мало того, он даже не позволил такому сановному лицу, как чиновник рейха, ведавший германской промышленностью, поблагодарить ученых мужей за их вклад в общее дело. Альтмюллер знал, что это были лучшие умы Германии, но понятия не имел, как вести себя с ними. Впечатлительные, легкомысленные, они, как дети, нуждались в похвале. А у Альтмюллера и намека не было на это в обращении с ними.Между тем прогресс был налицо.В лабораториях Круппа были убеждены, что эксперименты с графитом позволят наконец найти ответ на вопрос, что же делать дальше. В Эссене работали круглосуточно почти месяц, одна бессонная ночь следовала за другой. Уже был получен химически чистый углерод, правда, мелкий и в малых количествах, но ученые были уверены: вещество обладает всеми необходимыми качествами для точной механической обработки. Получение более крупных гранул, пригодных для промышленного использования, и к тому же в больших количествах, стало отныне вещью реальной. Все упиралось лишь во время.Франц Альтмюллер слушал доклад ученых без малейшего восторга, хотя восторгаться было чем. Когда представитель Круппа закончил свое краткое сообщение, Альтмюллер с самым скучающим видом спросил его:– Испытывались ли частицы в работе на станках? Оказалось, что нет. Конечно же нет. Да и как можно было бы это сделать? Естественно, их твердость испытывалась, но только специальными приборами. Иначе и быть не могло: слишком рано еще говорить об испытаниях на станках.Такой ответ Альтмюллера не устраивал. И потому он попрощался с учеными без намека на любезность.– Господа, мы слышим от вас одни обещания. Нам не нужны алмазы. Они нам необходимы. И мы должны их получить через месяц, в крайнем случае – через два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
.– Зачем мы спустились сюда? Ведь сверху нам легче заметить, если вдруг что-то случится.– Если что-то случится, они узнают это и без нас. И повернут налево, на восток. Ущелье же с запада все равно не просматривается от того дерева. Однако давайте-ка будем надеяться, что ничего не стряслось, и ты был прав: нас просто хотели известить о приближении группы.К западу от брода, в двухстах с небольшим ярдах от них, показались двое. Испанец, стоявший на коленях слева от Сполдинга, тронул плечо американца.– Это Бергерон и Чивье, – тихо сказал он.Сполдинг поднял руку, приказывая молчать, и начал просматривать через бинокль простершееся под ними пространство. Внезапно бинокль замер у него в правой руке, в то время как левой он подал знак спутникам смотреть в сторону реки.В пятидесяти ярдах ниже четверо солдат вермахта продирались сквозь зеленый кустарник в сторону речки.Сполдинг снова повел биноклем, ища двух французов, переходивших брод. И как он и ожидал, увидел их сквозь листву у прибрежной скалы.Пятый немец, офицер, скрытый наполовину травой и низкорослым кустарником, держал на прицеле французов, шедших на условленную встречу со Сполдингом.Дэвид стремительно передал бинокль первому испанцу, прошептав:– Взгляни туда, в сторону от Чивье. Испанец посмотрел и вручил бинокль товарищу. Каждый из троих знал, что и как делать. Действовать нужно было точно и слаженно. Сполдинг вынул из ножен короткий, остро заточенный штык. Его спутники сделали то же самое. И затем все трое стали внимательно всматриваться вниз.Четыре немца зашли по пояс в воду, подняв свои ружья на плечи. Шли друг за другом. Первый постоянно проверял глубину.Сполдинг и оба испанца вышли из-за скалы и под прикрытием зеленых зарослей скатились вниз по склону. Звуки их шагов заглушал шум бурной реки. А еще через полминуты они затаились за ветками поваленного дерева в тридцати футах от солдат вермахта. Дэвид вошел в воду. Четвертый немец находился в пятнадцати футах от него. Он следил лишь за тем, чтобы не потерять равновесие на скользких камнях. Трое его товарищей все свое внимание сосредоточили на французах, переправлявшихся через реку выше по течению.Нацист заметил Сполдинга. Страх и замешательство отразились в его глазах. Долю секунды он был в шоке. Но этого было достаточно. Сполдинг прыгнул и, вонзив нож в горло врага, погрузил его голову в воду, ставшую тут же красной от крови.Счет шел на секунды. Дэвид оттолкнул от себя безжизненное тело и увидел, что оба испанца находятся неподалеку на берегу. Первый припал к земле, поджидая впереди идущего немца, второй следил за другим солдатом. Третьего должен был уничтожить он, Дэвид.Вся операция была закончена еще до того, как Бергерон и Чивье добрались до южного берега реки. Безжизненные тела трех солдат, то и дело налетая на камни и окрашивая воду в карминный цвет, плыли, уносимые течением, вниз по реке.Сполдинг подал знак своим товарищам-испанцам перебираться через реку на северный берег. Когда один из них подошел к нему, Дэвид заметил на правой руке испанца глубокую кровоточащую рану.– Что случилось? – прошептал Сполдинг.– Нож соскользнул. Я потерял его. – Мужчина выругался.– В таком случае ты должен оставить нас, – сказал Дэвид. – Сделаешь перевязку на ферме в Вальдеро.– Я и сам смогу перевязать потуже рану. В общем, буду в полном порядке.Подошел второй испанец. Он поморщился, увидев руку товарища. Сполдинг подумал, что это довольно странно для человека, который только минуту назад орудовал ножом, как мясник.– Неважные дела, – произнес испанец. – С такой раной ты плохой помощник, – добавил Сполдинг. – И не будем спорить: у нас нет на это времени. – Это же просто царапина. Она не помешает мне...– Хватит, – отрезал Дэвид. – Отправляйся в Вальдеро. Встретимся через неделю или две. Проваливай, и чтоб я тебя не видел!– Хорошо.Испанец был расстроен, но ослушаться американца он не смел.– Спасибо. Отличная работа, – тихо поблагодарил его Сполдинг.Испанец усмехнулся и стремительно скрылся в лесу, придерживая раненую руку. Дэвид жестом приказал оставшемуся следовать за собой. Они пошли берегом вверх по течению. Пройдя немного, Сполдинг остановился возле упавшего дерева, загромождавшего реку. Потом обернулся и, пригнувшись, подал испанцу знак последовать его примеру.– Он нужен мне живой. Я хочу порасспросить его кое о чем, – сказал Дэвид.– Я возьму его сейчас.– Нет, это сделаю я. И помни: ни в коем случае не стрелять. Помимо всего прочего, нас могут услышать: а вдруг здесь где-то немецкий патруль.Когда Сполдинг объяснял все это шепотом, то заметил, что испанец не мог сдержать улыбки. И понял почему. Он, Дэвид, говорил на кастильском наречии. На наречии, чуждом для жителей Страны Басков. По-видимому, использование здесь этого диалекта показалось баску чем-то чудным.Как, впрочем, и его, Дэвида, пребывание в этих краях.– Будь по-твоему, друг, – ответил испанец. – Может, я сбегаю к Бергерону? Он, наверное, с ног валится от усталости.– Нет, не сейчас. Подожди, пока мы не наведем тут порядок. А Бергерон со стариком пусть еще немного пройдут без нас.Дэвид поднялся над поваленным деревом и прикинул расстояние до скрывшегося в лесу немецкого офицера. Их разделяло ярдов шестьдесят.– Я прокрадусь за ним. Посмотрю, нет ли поблизости другого патруля. Если замечу его, вернусь назад, и мы с тобой скроемся отсюда. А если нет, то попытаюсь захватить этого немца... В случае, если его что-то встревожит, – скажем, вдруг мой «подопечный» услышит меня, – он, скорее всего, попытается перебраться через реку. Вот тогда-то и бери его.Испанец согласно кивнул. Сполдинг укоротил ремень на карабине и улыбнулся своему помощнику, отметив про себя, что руки испанца – огромные, мозолистые, как клешни, – не дадут пройти мимо офицеру вермахта, если тому вздумается направиться сюда.Сполдинг быстро, но осторожно вошел в лес. Отводя ветки огибая скалы, бесшумно пробираясь сквозь заросли, он ощущал себя первобытным охотником.Не прошло и трех минут, как он обошел немца слева и очутился в тридцати ярдах от него. Стоя неподвижно, Дэвид достал бинокль и внимательно осмотрел лес и тропу. Патрулей не было. Он осторожно двинулся вперед, стараясь держаться за кустами и деревьями.В десяти футах от немца Дэвид молча расстегнул кобуру, вынул пистолет и резко заговорил по-немецки:– Не двигаться, или я размозжу тебе голову.Нацист повернулся, неуклюже нащупывая свое оружие. Сполдинг быстро шагнул вперед и выбил пистолет из его рук. Человек попытался подняться с земли, но Дэвид ногой ударил немца по голове. Офицерская фуражка упала на землю, струйка крови полилась по виску. Немец был без сознания.Сполдинг с силой потянул его за китель. На груди оберлейтенанта был пакет. Дэвид нашел то, что искал.Фотографии тщательно замаскированных сооружений «Люфтваффе» к северу от Мон-де-Марсана. Вместе с фотографиями были рисунки, сделанные явно рукой дилетанта. Все это досталось офицеру от Бергерона, заманившего затем немца в западню.Если бы Сполдингу удалось разобраться во всех этих схемах и фотографиях, то он тотчас же сообщил бы Лондону, как вывести из строя комплекс «Люфтваффе». Однако его первоочередная задача – доставить все материалы по назначению.Вояки-союзники страсть как обожают бомбежки: самолеты с ревом валятся с небес, без разбора забрасывая бомбами все вокруг, не щадя ни правых, ни виноватых. Если Сполдингу удастся предотвратить бомбардировки северного пригорода Мон-де-Марсана, то это может как-то... каким-то образом... помочь ему осуществить замысел.Ни в Галисии, ни в Стране Басков нет ни лагерей для военнопленных, ни лагерей для интернированных.Лейтенант вермахта, который так неудачно пытался сыграть роль охотника... который мог бы жить в каком-нибудь заштатном немецком городке, в мире и спокойствии... должен умереть. А он, Дэвид, – человек из Лиссабона, – станет его палачом. Но прежде, чем казнить, он приведет в чувство молодого человека и допросит его, приставив нож к горлу, чтобы узнать, как глубоко удалось проникнуть нацистам в подполье Сан-Себастьяна. И только потом убьет его.Убьет потому, что офицер вермахта видел в лицо человека из Лиссабона и сможет потом выдать его, идентифицировать с Дэвидом Сполдингом.Мысль о том, что судьба милостиво обошлась с офицером, поскольку его ждет быстрая смерть, – не то что было бы с ним, окажись он в лагере у партизан, – не приносила ему утешения. Дэвид знал, что в тот момент, когда он спустит курок, на мгновение у него закружится голова, заболит желудок, накатит тошнота и отвращение.Но он скроет это, никому не расскажет... Слова не промолвит об этом, а легенда о нем будет разрастаться. Как и должно быть: недаром же вышел он из мастерской, что зовется «Фэрфаксом».Согласно же легенде, человек из Лиссабона – убийца. Глава 4 20 сентября 1943 года Маннгейм, Германия Вильгельм Занген прижал платок к подбородку, повел им над верхней губой и вытер лоб. Он буквально истекал потом.Замечание Франца Альтмюллера: «Вы должны показаться врачу, Вильгельм, на вас неприятно смотреть» – привело его в замешательство.Сам же Альтмюллер, произнеся эти слова, встал из-за стола и вышел из кабинета. Портфель с докладами Франц осторожно держал на расстоянии, как будто он был заразным.Какое-то время до этого они оставались одни. После того, как Альтмюллер отпустил группу ученых, не сказав ничего о достигнутых ими успехах. Мало того, он даже не позволил такому сановному лицу, как чиновник рейха, ведавший германской промышленностью, поблагодарить ученых мужей за их вклад в общее дело. Альтмюллер знал, что это были лучшие умы Германии, но понятия не имел, как вести себя с ними. Впечатлительные, легкомысленные, они, как дети, нуждались в похвале. А у Альтмюллера и намека не было на это в обращении с ними.Между тем прогресс был налицо.В лабораториях Круппа были убеждены, что эксперименты с графитом позволят наконец найти ответ на вопрос, что же делать дальше. В Эссене работали круглосуточно почти месяц, одна бессонная ночь следовала за другой. Уже был получен химически чистый углерод, правда, мелкий и в малых количествах, но ученые были уверены: вещество обладает всеми необходимыми качествами для точной механической обработки. Получение более крупных гранул, пригодных для промышленного использования, и к тому же в больших количествах, стало отныне вещью реальной. Все упиралось лишь во время.Франц Альтмюллер слушал доклад ученых без малейшего восторга, хотя восторгаться было чем. Когда представитель Круппа закончил свое краткое сообщение, Альтмюллер с самым скучающим видом спросил его:– Испытывались ли частицы в работе на станках? Оказалось, что нет. Конечно же нет. Да и как можно было бы это сделать? Естественно, их твердость испытывалась, но только специальными приборами. Иначе и быть не могло: слишком рано еще говорить об испытаниях на станках.Такой ответ Альтмюллера не устраивал. И потому он попрощался с учеными без намека на любезность.– Господа, мы слышим от вас одни обещания. Нам не нужны алмазы. Они нам необходимы. И мы должны их получить через месяц, в крайнем случае – через два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12