За сорок минут до контрольного срока я ощутил, как что-то изменилось в окружающем мире. Сперва я не мог понять, что именно. Но моя невероятная чувствительность подсказала, что резко выросла активность электронных контрольсистем. И центром этой активности был я. То есть меня опять взяли под колпак. Крепко. Все мыслимые следящие и контрольные системы задействованы на меня. Кем?
Ответа ждать не пришлось долго.
- Лейтенант Кронбергшен. Вам надлежит прибыть к полковнику Торрелу, сектор красный, помещение 11 008.
Внутри что-то оборвалось.
- Что надо этому подонку?! - вскинулась Талана. - У нас боевой вылет… Я выхожу на связь со штабом!
- Успокойся. Это бесполезно. Я пойду к нему, - встав с глубокого кресла, я поправил комбинезон, подошел к стене, активизировал зеркало. Выгляжу нормально…
Мне предстоял разговор, который давно должен был состояться… *** Он был в кабинете один. Чувства мои обострились. Я ощущал, что он сжат, как пружина. Напряжение в нем было дикое. И еще - он просто боялся…
Я прижмурился, пытаясь разобраться в активности электронных приборов, перекрывающих помещение и подходы к нему. Красное пятно - это я. Моя персона находится в фокусе видеокамер, датчиков, которые фиксируют малейшие изменения в моем состоянии. В случае агрессии с моей стороны прозрачная преграда отделит меня от полковника. Если этого сделать не удастся, автоматика просто испепелит меня ударом лазерного луча.
Да, полковник не шутит. Но что его подвигнуло на такие меры предосторожности?
- Прибыл по приказанию, - четко доложил я.
- Я вам благодарен, - кивнул полковник Торрел, вальяжно развалившись в кресле, закинув ногу на ногу.
- Содруг полковник, вам не кажется, что за сорок минут до вылета это неразумно.
- Так получилось, лейтенант. Так получилось…
Не спрашивая его, я уселся в кресло. Он приподнял бровь. За подобное нарушение субординации могла последовать дисциплинарная ответственность, но видно было, что наш разговор не предполагал соблюдение формальностей.
- Вы осваиваетесь в моем кабинете, - не удержался от колкости контрразведчик.
- Я здесь слишком часто бываю… И в чем вы разобрались?
- Я бы сам не разобрался. Мне помог майор Зоннер.
- Вечный думатель, - хмыкнул я.
- Он талантливый ученый… Он разоблачил вас, Серг. Так что теперь мы можем говорить откровенно.
- Не знаю, что наговорил этот земляной червь, но заранее утверждаю, что это все бред…
Торрел сделал жест, и в воздухе материализовались цветные диаграммы, схемы.
- Вот ваш молекулярный анализ, - махнул он рукой. - Генетический… Все в порядке. Безукоризненно. Никаких отклонений… Но… Зоннер все-таки доказал, что вы не совсем тот… Не совсем такой.
- А какой? - саркастически усмехнулся я.
- Ты чужой, Серг… Ты заброшен в мое хозяйство… И я вычислил тебя… Кто ты?
- Я призрак капитана погибшего звездолета… Завыть или так поверите?
- Не дурачиться! - прикрикнул он. - Отвечать! - выпучил глаза, кровь прилила к его некрасивому лицу.
- Это обвинения сумасшедшего ученого и больного манией преследования контрразведчика, - спокойно произнес я. - Смешно их обсуждать всерьез.
- Ты арестован, чужой… И, клянусь, тебя разложат по молекулам. Выдавят все, что ты знаешь, знал или должен знать… Ты не представляешь, как много мы можем…
- Арестован? Вы арестовываете за полчаса до вылета заместителя командира звена, которое служит острием удара… Вы понимаете, что творите?
- Я понимаю.
- Вы ставите под угрозу высадку! Вы… Ты понимаешь это, психопат шархов! - заорал я. - Ты готов угробить всю кампанию ради своих бредней!
Теперь его лицо сияло краснотой, как аварийная полоска.
- Рискуешь погибнуть при задержании, - прошипел он.
- Дурак, - покачал я головой. - Они не справятся без меня…
- Я был бы сумасшедшим, если бы дал возможность командовать центральным звеном участка прорыва чужому…
- Ты просто не понимаешь, что творишь… Тебя расстреляют, если только «Бриз» уцелеет в этой передряге… Без меня ничего не выйдет…
- Все… Вы арестованы, лейтенант…
Он хотел сказать что-то. Вызывать тех, кто томился в ожидании в соседнем помещении.
Я прикрыл глаза. Холод. Отстраненность. Чувства в сторону… Я переставал быть тем, кто есть, и провалился в сферу компа… Мое отчужденное от земных забот сознание металось по электронным улицам и переулкам. На этот раз получилось все очень просто… Я снял информацию с контрольных систем. Пятеро подчиненных Торрела находятся в соседнем помещении. Он ошибся сильно, собрав их вместе. Ему хотелось иметь резерв… Теперь он не имеет ничего…
Все получилось необычно быстро… Я замкнул необходимые контуры. То, что они в крайнем случае хотели сделать со мной - накинуть бронеколпак и изолировать от окружающего мира, я сделал с ними. Я заблокировал им все, кроме элементарного жизнеобеспечения. Чтобы расконсервировать помещение, где собрались контрразведчики, понадобится не меньше часа. Потом я нейтрализовал следящие системы в кабинете.
Уста полковника тронула торжествующая улыбка. Это был его звездный миг. Сбылась мечта идиота - нашел пилота, которого можно обвинить в шпионаже.
- Ты так ни в чем не разобрался, никчемный амбициозный дурак, - я легко поднялся с кресла. - Я арестован?
Я шагнул к нему.
- Объект закапсулировать! - крикнул Торрел, полагая, что после его слов меня придавит к земле гравитационное поле, вокруг захлопнется броневая клетка, а ствол лазера будет глядеть мне в лоб.
- Это ты арестован, - сказал я.
Он затравленно огляделся, понимая, что аппаратура дала сбой. Потом потянулся к стене, в его ладонь лег выскочивший из стены бластер. Неожиданно я стермительно ринулся к нему, без усилий вырвал оружие из рук. Он попытался ударить меня и вскочить. И как мячик перелетел через кресло и ударился о предупредительно спружинивший пол.
Полковник Торрел, приподнявшись на полу, взирал на меня с неописуемым ужасом.
Он был беспомощен. В этот момент его не защищало ничего - ни звание, ни оружие, ни принадлежность к могущественной организации. Он вдруг оказался один на один с врагом, перед которым был совершенно бессилен.
- Не убивай, - вдруг прохрипел он умоляюще.
- Надо бы… Будь прокляты дураки, которые не знают, куда лезут, и готовы испортить все… Не убью… Я нагнулся над ним.
- Ты проиграл, контрразведчик. Плохо иметь пустую голову.
Я обернулся и вышел…
Мне казалось, будто от меня волнами расходится холод и оседает инеем на стенах коридора. Но это была лишь иллюзия.
Я вышел к цели. Сейчас - боевой вылет. И я выполню то, что должен выполнить…
Глава двадцать третья

ВОЙНА ЗА «ПЛОСКОСТЬ»
Чувства ушли. Не было волнения ожидания. Не метался адреналин в предчувствии боя. Я был хладнокровен. Меня ничего не могло пробить. Я понимал, что не должен так себя ощущать. Значит, я - это уже был не я. Настоящий я спрятался где-то в глубинах оккупированного сознания… А может, это все-таки был я. Но другой…
Впрочем, меня сейчас эти философские проблемы интересовали в последнюю очередь. Меня вообще мало что интересовало. Во мне билась одна мысль - всему свое время…
Пятая и девятая штурмовые эскадрильи давно покинули стартовый ангар и вдавливались в пространство обороны орбитальной крепости, разваливая поочередно оборонительные автоматические модули и блоки класса «башня» и «стена». Наши эсминцы прижали висящие в космосе фрегаты меркан. На модули оборонительного комплекса кораблям-пробойникам переть нельзя - слишком заметная цель.
По флангам шел вялотекущий бой. Все наши силы концентрировались на узком участке. Давя на него, надеемся прогнуть мерканскую оборону и проткнуть, И обязательно проткнем, если подразделения на «острие иглы» отработают по плану… А мы должны отработать.
Текли минуты за минутами - тягостно, нервно, в ожидании… И вот долгожданный сигнал - готовность к старту. Пришло наше время. Штурмовые эскадрильи поработали, нам предстоит развить их успех.
- Пять-один ушел - магнитный разгонщик выбросил в войну истребитель Таланы.
- Второй ушел…
Когда распахнулась бездна, у меня не было привычного ликования родства с пространством, сладостной радости свободного полета и открывающейся перспективы. Для подобных чувств просто не оставалось места.
У нас один-единственный шанс. Мы должны сейчас доломать планетарную оборону, пробить хотя бы узкий коридор, в который ринутся десантные боты… Впереди меня привычно искрился «объем боя» - вспыхивали и гасли точки. Наши истребители гибли. Гибли меркане. Наших гибло куда больше. Нападавший теряет всегда больше - такова безжалостная арифметика войны.
Я с радостью вошел в «объем боя», как будто нырнул в море, и теперь кидал мой родной истребитель-трудягу в безумные виражи, а тот, кто засел во мне, наперед знал, что сейчас на месте, где должен был быть я, изовьется плазменный шнур.
«Острие иглы». Подразделения, входящие в него и шедшие перед нами, уже потеряли восемьдесят процентов машин. Мне их жалко. Должно быть жалко… И будет. Сейчас же у меня холодное сердце, холодный ум. И задача.
Нам надлежит развить успех и давить дальше! Пока все шло по расчетному графику - минута в минуту. От транспортных кораблей отделились десантные боты… Вот только если мы сейчас не сломаем две орбитальные «башни» и уровень «стены», прикрывающие этот участок, десантникам ничего не светит. Оставленные без поддержки истребителей десантные боты живут считанные секунды. Ровно то время, которое надобно, чтобы обратить на них внимание.
Каждая следующая минута давалась тяжелее, и я чувствовал, что вскоре мы упремся в стену…
Ну, ребята мои, не подкачайте… Я сшиб один истребитель… Сделал «горку», «обруч». Повредил другой… Двумя выстрелами развалил два автономных защитных блока. Я никогда не работал так хорошо. И не «плел кружево» с таким совершенством…
Расчетный график нам обошелся дорого. Первое звено, начавшее продавливать оборону, перестало существовать в полном составе. От второго звена остался один истребитель. «Башни» лузгали наши машины, как семечки, а мерканские истребители доваливали оставшихся.
- Шарх, - в отчаянии прошептала та часть моего существа, которая была Сергом Кронбергшеном и которая еще умела переживать.
Опасения мои оправдывались. Наш напор слабел. Вскоре уже все понимали, что атака захлебывается. Меркане подтянут силы, и нам останется одно - уходить в супервакуум, потеряв не менее половины кораблей-пробойников и две трети малых машин…
Сколько же здесь врагов! Казалось, каждый кубический километр заполнен или мерканским истребителем, или орбитальным орудийным автономным блоком, или фрегатом, и все без устали выплевывают плазменные заряды, торпеды. Плотность огня была чудовищная!
Кто бы мог подумать, что данные нашей разведки устарели настолько! Меркане кинули огромные ресурсы на укрепление Дольмена. Теперь система обороняется, пожалуй, ненамного хуже, чем сама Меркана.
При такой плотности огня и концентрации средств противодействия шансов выполнить задуманное у нас не было…
Не было?
Эмоции опять рухнули куда-то в темную пустоту завоевавшего мое существо иного Я. Теперь я видел все еще четче. Холод ушел. Меня сжигал внутренний жар. И я ощутил, как во мне вскипают скрытые силы. Я теперь без особого труда опережал время. И рисунок «объема боя» стал невероятно ясен и понятен. Для меня в нем не было недоговоренностей и загадок. Я знал, что следующий за мной «Морской ястреб» сейчас разлетится на части. И ничего не изменить… Так и произошло… Я знал, как развалить «Ящер», идущий по сложной противоторпедной траектории, при которой попасть в него почти невозможно. Но я попал… Еще один меркан стал жертвой моих орудий… Который за бой? Четвертый!
Но не последний… Я влет сшиб еще «короеда» - экономно, понимая, насколько важно беречь энергобоезапас…
Задача номер один, - прозвучал во мне жестяной незнакомый голос, - снести блок типа «большая крепостная башня». Это был базовый блок, основа системы обороны, прикрывающей сектор… Если мы уничтожим его, то появится шанс пробить брешь…
Я послал условный сигнал своему звену - точнее, тем, кто остался в живых. Теперь те, кто мог, прилепятся ко мне и пойдут тысячу раз отработанным строем за мной, туда, куда поведу их я, ведущий лейтенант Кронбергшен…
Ну, ребята, не подкачайте… Я бросил машину вперед на максимальном ускорении. И уродливая, с наростами, штырями, выступами, угловатая туша «большой крепостной башни» быстро увеличивалась в размерах. Стремясь к ней, я «плел замысловатое кружево», и пилоты моего звена, понимавшие меня без слов и знаков, следовали за мной…
Мы пользовались той же тактикой, как в том бою, когда развалили мерканский фрегат. Звено идет относительно ровным клином. Машины посылают в цель торпеды и уходят. Те, кто идет следом, тоже посылают торпеды. Все просто. Надо только прорваться через сплошной заградительный огонь, отмахнуться от роящихся осами истребителей. Меркане считают, что мы не сможем это сделать. А мы однажды смогли. Сможем и сейчас…
Мою машину ударило в правую «скулу». Еще один удар пришелся куда-то в хвостовую часть… Не страшно - скользящие плазмоудары. Главное, жив… Пуск - моя торпеда ушла, вмяла силовое поле «крепостной башни»… Еще одна… Ко мне потянулись плазменные залпы, но я на дикой перегрузке, крутой «горкой» увел машину.
Следовавшие за мной истребители моего звена отработали на «отлично». Меркане развалили только двоих. Остальные послали торпеды, и те тоже нашли цель…
Мой «Морской ястреб» тряхнуло так, как будто мобиль на двухстах километрах в час налетел на преграду. Это передо мной взорвалась вражеская торпеда… Вот сейчас мне досталось прилично… Ничего, пока жив…
Я видел, как несколько машин из других эскадрилий пытаются прорваться к нам и закрепить наш успех, но у них ничего не выходило. Да и у нас ничего не вышло. «Большая крепостная башня», хотя и сильно поврежденная, все еще функционировала и замыкала на себя контур обороны сектора… А оставшихся «Морских ястребов» моего звена противник отсек и не давал возможности выйти на линию второй торпедной атаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33