VadikV

34
Юкио Мисима: «Маркиза де
Сад»


Юкио Мисима
Маркиза де Сад




«Маркиза де Сад»: Азбука; Санкт-Петербург; 2000
ISBN 5-267-00346-8

Юкио Мисима
Маркиза де Сад
Пьеса в трех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Маркиза Рене де Сад
Госпожа де Монтрей, ее мать
Анна, ее сестра
Баронесса де Симиан
Графиня де Сан-Фон
Шарлотта, горничная г-жи де Монтрей.

ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ:
Действие первое Ц осень 1772 г.
Действие второе Ц позднее лето 1778 г.
Действие третье Ц весна 1790 г.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:
Париж.
Салон госпожи де Монтрей

Действие первое

ГРАФИНЯ ДЕ САН-ФОН ( в платье для верховой езды, с хлыстиком в руке, ра
здраженно ходит по сцене ). Пригласила, называется! «Будьте так любез
ны, дорогая графиня, загляните ко мне, когда будете возвращаться с прогул
ки». Уж так упрашивала! Никогда у нее не бывала, но тут решила Ц ладно, заед
у. И что же? Она еще заставляет меня ждать!
БАРОНЕССА ДЕ СИМИАН. О, не судите госпожу де Монтрей слишком строго. Она со
вершенно раздавлена тем, что случилось с ее зятем.
ГРАФИНЯ. Вы имеете в виду ту историю трехмесячной давности?
БАРОНЕССА. Время не облегчило ее страданий. Да и потом, мы же еще ни разу не
виделись с госпожой де Монтрей с тех пор, как случилось… ну, это самое.
ГРАФИНЯ. «Это самое»! Вечно мы стыдливо опускаем глазки, говорим «это сам
ое» и со значением улыбаемся. А всего дел-то. ( Красноречиво щелкает х
лыстом. )
БАРОНЕССА ( смущенно прикрывает лицо рукой ). Сударыня, как вы мо
жете! ( Крестится. )
ГРАФИНЯ. Ну да, тут, конечно, полагается перекреститься. И все довольны. А к
аждый в глубине души смакует это самое. Что, не так? Или вы, госпожа де Симиа
н, может быть, пребываете в неведении?
БАРОНЕССА. Я ничего-ничего не знаю.
ГРАФИНЯ. Так я вам и поверила.
БАРОНЕССА. Я помню Альфонса еще маленьким мальчиком. Каким очаровательн
ым златокудрым ребенком он был! А гадостей я не желаю ни видеть, ни слышать
Ц закрываю глаза и затыкаю уши.
ГРАФИНЯ. Ну, как угодно. Зато уж я постаралась за эти три месяца разузнать
все как можно подробнее и точнее. Ушки затыкать будете?
Де Симиан вздрагивает.
Ну, что же вы? ( Щелкает хлыстом. ) Уши-то прикройте. ( Кончико
м хлыста щекочет баронессе ухо. Та поспешно прикрывает уши ладонями.
) Вот так, отлично… Итак, три месяца назад, а точнее 27 июня, наш дорогой Д
онасьен Альфонс Франсуа маркиз де Сад в сопровождении своего слуги Лату
ра отправился в Марсель и утром одного чудесного дня на квартире у некой
Мариетты Борелли, на четвертом этаже, собрал четырех девиц. Там были сама
Мариетта, двадцати трех лет, Марианна, восемнадцати лет, Марианетта и Роз
а Ц обе двадцати лет… Натурально, все Ц шлюхи.
Де Симиан, по-прежнему прижимающая ладони к ушам, вздрагивает.

Ой, вы, оказывается, все слышите! Должно быть, глазами?.. Маркиз де Сад в этот
день был в пепельно-сером камзоле на голубой подкладке, в шелковом жилет
е апельсинового цвета и того же оттенка панталонах. На его, как вы изволил
и выразиться, златокудрой голове красовалась шляпа с перьями, на боку ви
села шпага, а в руке маркиз держал тросточку с круглым золотым набалдашн
иком. Он вошел в комнату, где его уже ожидали вышепоименованные девицы, за
черпнул из кармана горсть луидоров и объявил, что право первенства будет
принадлежать той из дам, кто угадает, сколько в его руке монет. Угадала Ма
рианна. Маркиз велел ей и Латуру остаться, а прочих девиц выставил до поры
до времени за дверь. Затем уложил Марианну и слугу на постель. В одну руку
взял кнут и принялся хлестать девицу ( снова щелкает хлыстом ), а
тем временем другой рукой стал… вот этак вот… возбуждать лакея. Предста
вляете Ц одной рукой нахлестывает ( помахивает хлыстом ), друг
ой Ц лакею…
БАРОНЕССА. Боже милостивый! ( Крестится и бормочет молитву. )
ГРАФИНЯ. Самое время перекреститься. Заодно и слышно будет получше.
Де Симиан в смятении снова затыкает уши.
С другой стороны, не креститься Ц душу грехом отягощать.
Баронесса испуганно крестится.
Пожалуй, лучше уж слушать Ц я полагаю, Господь не обидится.
Баронесса, смирившись, слушает.
Продолжим. Во время всей этой сцены Альфонс величает слугу «господином м
аркизом», а себя велит звать «лакеем». Затем он отсылает слугу, извлекает
из кармана хрустальную раззолоченную бонбоньерку и предлагает девице
отведать ароматных конфеток. Когда та съедает их изрядное количество, ма
ркиз сообщает, что это Ц средство для испускания дурных газов.
БАРОНЕССА. Ой!
ГРАФИНЯ. На самом же деле это были любовные пилюли. Знаете, берется сушены
й песочный жук, смешивается с толченой шпанской мушкой…
БАРОНЕССА. О Господи, да откуда же мне такое знать!
ГРАФИНЯ. А жаль, вам не помешало бы хоть изредка употреблять это зелье. Мар
ианна, например, слопала штук семь или восемь. Тогда маркиз…
БАРОНЕССА. Неужели он еще что-то натворил?
ГРАФИНЯ. Тогда маркиз говорит: «Сделай для меня кое-что, получишь луидор».

БАРОНЕССА. А что?
ГРАФИНЯ. А это самое, которое вы так обожаете… Смотрите-ка, видите вон ту с
татую Венеры посередине двора? Как сияют на солнце ее белоснежные мрамор
ные бедра! Если я не ошибаюсь, перед тем как солнце уйдет за верхушки дерев
ьев, его последний луч должен как раз падать статуе на… Угадайте на что?
БАРОНЕССА ( подумав ). А! Я знаю! Знаю! Прямо на сатанинское место!..
Грех какой. Да за такое на костре жгли…
ГРАФИНЯ. Ну, мы отвлеклись. Наш Альфонс вручил девице зловещего вида кнут,
утыканный шипами и весь бурый от засохшей крови, Ц очевидно, кнутом поль
зовались неоднократно, Ц и велел хлестать его.
БАРОНЕССА. Ага, видите, в нем все-таки проснулось раскаяние! Он возжаждал
кары, пожелал изгнать из себя беса!
ГРАФИНЯ. О нет, просто собственное страдание Ц в силу своей несомненной
достоверности Ц доставляет маркизу еще больше наслаждения, чем мучить
других. У Альфонса необычайная страсть к достоверности… Затем настал че
ред Мариетты. Сей девице маркиз велел раздеться догола и встать на четве
реньки подле кровати. Для избиения на этот раз он избрал обыкновенную ме
тлу, а вдоволь натешившись, приказал Мариетте той же метлой поколотить и
его самого. Пока она старалась, маркиз ножичком делал на стене засечки: дв
ести пятнадцать ударов, потом еще сто семьдесят, потом двести сорок. Итог
о получилось…
БАРОНЕССА. Восемьсот пятьдесят.
ГРАФИНЯ. Альфонс всегда любил математику. Утверждал, что лишь в ней есть п
одлинная достоверность и что если достичь поистине больших чисел, то пор
ок обращается благодатью.
БАРОНЕССА. Как можно соединять порок и благодать?
ГРАФИНЯ. Благодать, по маркизу де Саду, можно обрести лишь преумножая дос
товерное, и она, благодать, непременно должна ощущаться всеми органами ч
увств. Это не та благодать, коей тщетно дожидаются ленивцы и лежебоки. Вот
в Марселе маркиз и приложил максимум стараний. Вернув в комнату лакея, он
пустился с ним и Мариеттой в многотрудное плавание по океану наслаждени
й. Втроем они изобразили некое подобие трехпалубной галеры и дружно зара
ботали веслами. А в небе еще пламенели кровавые краски рассвета Ц утро в
едь только начиналось.
БАРОНЕССА. Наслаждение было таким многотрудным, очевидно, оттого, что по
утрам человеку пристало трудиться в поте лица своего.
ГРАФИНЯ. Нет, милая, утренний час Ц время молитвы, поэтому труды маркиза с
корее следовало бы уподобить богослужению.
БАРОНЕССА. Ох, гореть вам в геенне огненной.
ГРАФИНЯ. Спасибо на добром слове. Следом за Мариеттой настал черед Розы. С
нова кнут, снова лакей, затем тройственные вариации, напоминающие тасова
ние карточной колоды. Потом Альфонс призвал последнюю девицу, Марианетт
у, и все повторилось: свист кнута, сладкие конфетки из сушеного жука и так
далее. В общем, все утреннее богослужение прошло сопровождаемое криками
боли и стонами наслаждения. По завершении церемонии маркиз вручил каждо
й девице по шесть серебряных монет и распрощался с ними.
БАРОНЕССА. Ну наконец-то!
ГРАФИНЯ. О, не спешите. Отпустив девиц, маркиз прилег отдохнуть, желая восс
тановить форму перед послеполуденными забавами.
БАРОНЕССА. Как, были еще и послеполуденные?
ГРАФИНЯ. Де Сад спустил жалюзи на окнах, обращенных к морю, и уснул безмяте
жным, детским сном. Это было невинное забытье, не отягощенное никакими мр
ачными видениями. Он словно погрузился в мягкий прибрежный песок, где ми
рно соседствуют обломки кораблекрушения, осколки раковин, высохшие вод
оросли и выброшенные волнами дохлые рыбешки… Белая грудь маркиза ровно
вздымалась во сне, и на ней лежали полосы золотого июньского солнца, прос
еянного сквозь жалюзи.
БАРОНЕССА. Так что же случилось во второй половине дня?
ГРАФИНЯ. Как вы нетерпеливы. На закате маркиз, сопровождаемый верным Лат
уром, отправился на поиски новой подруги, которой стала двадцатипятилет
няя шлюшка по имени Маргарита. Де Сад последовал за ней до ее жилища, лакею
на сей раз позволил удалиться, а Маргариту принялся угощать конфетами и
з своей хрустальной бонбоньерки.
БАРОНЕССА. Той самой отравой, да?
ГРАФИНЯ. Любовные пилюли, сударыня, Ц это вовсе не отрава. Девица съела ш
тук пять или шесть, а маркиз все подкармливает. И спрашивает ласковым так
им голосом: «Как животик, не болит?»
БАРОНЕССА. Он затеял игру в доктора?
ГРАФИНЯ. Последовало это самое. Ну, разумеется, забавы с кнутом… На рассве
те Альфонс уселся в карету, запряженную четверкой лошадей, и отбыл из Мар
селя в свой замок Лакост. А дня через два девицы, его подружки, взяли да и от
правились к судье. И все как есть рассказали. Не подозревали, бедняжки, что
чистосердечное признание не сильно облегчит и их собственную участь.
Входит Шарлотта, горничная.
ШАРЛОТТА. Мадам просит извинить за то, что заставила вас ждать. Она сию мин
уту будет здесь.
ГРАФИНЯ. Передай ей, что это было остроумно Ц свести вместе меня и бароне
ссу де Симиан.
ШАРЛОТТА. А?
ГРАФИНЯ. Вавилонская блудница и святая дева. Сочетание во вкусе ее зятя. Б
раво!
ШАРЛОТТА. Чего? ( В замешательстве, хочет уйти. )
ГРАФИНЯ. Куда же ты, Шарлотта? Эта негодная прежде служила у меня, а потом с
бежала, теперь живет у госпожи де Монтрей. Ты ведь все про меня знаешь, все
мои секреты, а? Обо мне и так уж повсюду болтают Бог весть что, называют при
служницей сатаны. Правда, я, в отличие от маркиза, не увлекаюсь кнутами и б
онбоньерками, но на Острове Любви и в самом деле не осталось такой лужайк
и, где бы я не примяла травку. Госпожа де Монтрей не ошиблась в выборе. Ведь
я столь близко к сердцу принимаю все, что касается этого самого, Ц лишь т
акая, как я, способна без лишних слов понять душу маркиза. Именно на это ра
ссчитывала твоя госпожа, верно? Раньше она и на порог бы меня не пустила, о
пасаясь замараться, а тут вдруг такое гостеприимство…
БАРОНЕССА. Не стоит думать о госпоже де Монтрей так скверно. Она совсем от
чаялась и готова молить о помощи кого угодно Ц хоть Бога, хоть дьявола. Та
к давайте поможем ей Ц я, как вы выразились, в качестве святой девы, а вы Ц
в качестве вавилонской блудницы.
Входит г-жа де Монтрей.
Г-ЖА ДЕ МОНТРЁЙ. Я заставила вас так долго ждать Ц ради Бога, простите. Гра
финя де Сан-Фон, баронесса де Симиан, вы так добры, что откликнулись на мою
просьбу. ( Жестом отсылает Шарлотту. ) Вы ведь, графиня, возвраща
етесь с конной прогулки?
ГРАФИНЯ. Сегодня моя лошадь словно взбесилась. Никогда с ней такого не бы
ло. Я уж ее и хлыстом, и шпорами Ц она ни в какую, так и пышет огнем. Мой берей
тор сказал, что я была похожа на древнюю амазонку. А как, должно быть, вспых
ивала на солнце золотая насечка моего седла, когда лошадь вставала на ды
бы…
Г-ЖА ДЕ МОНТРЁЙ. О, я восхищаюсь вашим мужеством. Одна из моих лошадей так н
оровиста, я просто не знаю, что с ней делать.
ГРАФИНЯ. Какая же это? Иноходец или та, белая? Не удивляйтесь, о лошадях я зн
аю все. Главная беда в конюхах. Эти бездельники только и знают, что за девк
ами гоняться, а в остальное время просто дрыхнут. Чем выше положение чело
века, тем утонченнее его удовольствия. Возьмем, к примеру, вашего родстве
нника. Происхождение его столь высоко, что он даже несколько перебарщива
ет по части утонченности. Маркиз, выражаясь фигурально, очищает заржавев
шую кровь своих благородных предков, как чистит родовой меч или доспехи.
Однако всю ржавчину из крови удалить не так-то просто, поэтому обнаженны
м женским телом он вынужден любоваться сквозь кровавые разводы…
Г-ЖА ДЕ МОНТРЁЙ. Вы хотите сказать, что конюхи добродетельнее аристократ
ов? В последнее время пороки дворянства действительно стали притчей во я
зыцех, но лишь потому, что народ с давних пор привык считать своих господ о
бразцом добродетели.
ГРАФИНЯ. Дело не в этом. Просто черни надоела добродетель, черни хочется в
кусить порока, бывшего доселе привилегией аристократов.
БАРОНЕССА. Не нужно спорить, мы ведь пришли сюда не для этого. Госпожа де М
онтрей, все знают вас как даму самых строгих правил, безупречную во всех о
тношениях, никто и никогда не осмеливался говорить о вас дурно. Я очень хо
рошо понимаю, как вы должны страдать от выходок вашего беспутного зятя, н
о такова уж, видно, воля Божья. Расскажите нам все как есть. Уже одно это обл
егчит вашу душу, а мы с госпожой графиней не обманем вашего доверия.
Г-ЖА ДЕ МОНТРЁЙ. Это были прекрасные слова, госпожа де Симиан… Хотите верь
те, хотите нет, но, когда моя дочь Рене выходила замуж за Альфонса, я нарадо
ваться не могла на своего будущего зятя. Я считала, что он, быть может, немн
ого легкомыслен, но зато так умен, так остроумен, так любит Рене…
ГРАФИНЯ. К тому же благодаря этому союзу ваша семья приблизилась ко двор
у.
Г-ЖА ДЕ МОНТРЁЙ. Это само собой, но и без того я была просто очарована марки
зом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10