В общем, исключили человека. Перестали здороваться, узнавать. Заставили зарабатывать на жизнь своим трудом, да еще насмехались, что труд создал человека.
А разве трудом на семью заработаешь? Тем более, что работать спокойно не дают, каждые пять минут требуют документы.
Жена говорит: неужели так трудно шагать в четыре ноги? Дети говорят: неужели так трудно хватать в четыре руки? И ушли от него жена и дети.
Остался человек один. Только иногда кто-нибудь забежит, занесет работу, чтоб другие не видели. А потом, конечно, выдаст ее за свою.
Великий изобретатель топора получил премию за топор, сделанный руками человека. Еще одну премию получил изобретатель молотка.
А как они добыли огонь? Ведь они у него добыли огонь, а потом его же заставляли тушить пожары. И не выдержал человек такой жизни. Как-то пришли проверять документы, а человека нет.
И сразу вся работа остановилась. Великий изобретатель топора не знал, как насадить топор на топорище, великий изобретатель молотка отбил себе все пальцы на четырех руках, но так и не освоил этой невероятной техники.
И тогда возникло сомнение: а что если мы не туда шагали в четыре ноги? А что если не то делали в четыре руки? Точнее, шагали в четыре руки, а делали в четыре ноги, потому что шагали мы руками, а работали ногами.
И вообще: возможно, не человек должен происходить от обезьяны, как утверждает основополагающее учение, а мы, обезьяны, должны научиться жить по-человечески, произойти от человека. Ведь мы же его помним, он жил среди нас!
Но как произойти от человека? Наверно, надо, чтоб сначала исключили из обезьян, как исключили – помните? – нашего человека.
Тут все заходили по инстанциям, стали требовать, чтоб исключили из обезьян. Но инстанции говорят: из обезьян пусть вас исключают обезьяны.
Оказывается, они уже не обезьяны. Кинулись искать обезьян, но все обезьяны как сквозь землю провалились.
То были одни обезьяны, а теперь – ни одной. Удивительный факт: в стране обезьян не водятся обезьяны.
Так возникло человеческое общество, общество без обезьян.
Насадить топор на топорище, правда, еще не удалось, но воткнуть топорище в топор уже делаются попытки.
Потомки предков
У одних потомков были предки, у которых обе руки были правые. Поэтому каждый предок работал за двоих потомков.
Много они наработали, постепенно в потомков перешли, а когда перешли, почувствовали некоторую усталость. И подумали: а нельзя ли так приспособиться, чтоб одной рукой работать, а другой отдыхать?
И тогда они устроили леворуцию. С тем, чтоб левой рукой отдыхать, а от правой получать по способностям и соответственно ей воздавать по заслугам.
Но хотелось больше получать по заслугам, поэтому некоторые продолжали работать так, словно у них обе руки правые. То есть по-старому, как работали предки.
Это было неправильно. Не может один человек столько получать по заслугам. Поэтому у них отбирали заслуженное и отдавали тем, кто не имел никаких заслуг.
Это называлось: социальная справедливость.
И многие стали работать так, словно у них обе руки левые. Одни – чтоб показать свою леворуционность, другие – чтоб получать не по заслугам, а по социальной справедливости, поскольку по ней больше платят.
Врачи вместо язвы желудка ставили диагноз сердечной недостаточности. Больной умирал от язвы, а его хоронили от недостаточности. Он умирал от недостаточности, а его хоронили от непроходимости. Диагноз гонялся за болезнью по всем больным, но не мог ее догнать, и больных все время хоронили не от того, да как хоронили! Тоже так, будто у них обе руки левые.
Следователи хватали преступника обеими руками, но руки были левые, поэтому хватали не тех людей. Честные люди первыми попадали под следствие – не потому, что следствие предпочитало честных, а потому, что их было легче поймать. И, конечно, если ловить левыми руками, приходилось ловить легкое, а не трудное.
Надо сказать, что продукция, производимая левыми руками, была не такой уж качественной и не количественной тоже. На качественной продукции приходилось ставить специальный знак, чтоб ее можно было отличить от некачественной. А чтоб продукция выглядела более количественно, к ее количеству приписывали разные цифры, – правда, тоже грубо, некачественно, левыми руками.
Леворуционность была у всех на виду, но продукция все больше исчезала из виду. И когда уже не стало мочи постоянно находиться под следствием, умирать не от тех диагнозов и получать от жизни все некачественное и неколичественное, люди призадумались: неужели в этом и состоит социальная справедливость?
Долго думали. Некоторые за ответом отправились к предкам, но до сих пор ответа так и не принесли.
Педагогика в земледелии
Один огородник, педагог по образованию, сажал огурцы в расчете, что из них вырастут помидоры.
Вырастали, однако, огурцы. Что сажаем, то и имеем, как говорил один прокурор совсем по другому поводу.
Огородник же, как педагог, верил в преобразующую силу воздействия. Он считал, что каждый сомнительный фрукт может стать общественно полезным овощем, – если, конечно, преодолеть наследственность, которая в нем укоренилась.
У огурцов была жуткая наследственность, и она упорно превращала их в огурцы. И тем верней, чем больше благ они получали.
Призадумался огородник. Они у него вон чем растут, а он еще создает им условия. Земельку под ними рыхлит, водичкой поливает. Нет уж, надо создать им такие условия, чтоб либо совсем не расти, либо – будь любезен! – расти помидором.
Перестал он их поливать, перестал пропалывать. Все равно лезут из земли огурцы. Прикрыл зонтом от дождя – лезут огурцы! Ну что с ними делать? Взял мотыгу, вырубил все посаженное, новое посадил. Когда огурцы полезли, снова вырубил, снова посадил…
Так год за годом сажал и рубил, сажал и рубил… И однажды глядит: лезет из земли что-то красненькое.
Большой урожай собрал. Отличные помидоры. Из которых при желании можно вырастить огурцы.
Наследственность, конечно, в них сидит, но она ведь тоже до известных пределов.
Письмо из старой сказки
Кормил мужик двух генералов, кормил, а потом почувствовал: что-то голодно ему жить на свете. Чего ни хватишься, ничего нет, одни очереди. И хотя в очередях стоит он один, но когда ничего нет, приходится стоять долго.
А ведь генералов надо кормить, причем так, чтоб не пронести ложку мимо генеральского рта да не угодить в свой, – это будет нарушение общественного порядка.
Надоела мужику такая жизнь, и решил он покинуть этот голодный остров. Генералы в крик: «А патриотизм? Ты что это задумал, мужик? Предать родную родину?»
Правда, не уточнили, кому предать. Ведь не каждый еще согласится.
И все же совестно стало мужику. Родина есть родина, может, еще все будет хорошо. Вот уже и зарплату генералам повысили, – значит, движемся, не стоим на месте.
Приободрился мужик, рот пошире раскрыл в ожидании, но ложку все же проносит мимо, чтоб общественный порядок не нарушать. А как устал дожидаться, захлопнул рот и написал письмо главному инициатору этого порядка:
«Глубокоуважаемый Михаил Евграфович! Вы все это придумали, а нам хлебать. Верней, им хлебать, а нам сидеть, рот раскрывши. Может, что-нибудь измените? Ну, пошутили, посмеялись, сказка и впрямь забавная, если б только нам в ней не жить… С уважением, ваш мужик, который кормит ваших генералов».
После цирка
Однажды, когда у нас гастролировал цирк, наш дворняга увидел во сне, что его дрессируют.
Дрессировали его вместе с рыжим котом, который вечно спит, растянувшись на солнышке, и тоже, возможно, видит во сне, как его дрессируют, потому что это, наверно, снится каждому.
Дрессировал их сосед из нашего двора. Хороший человек, его как раз из тюрьмы выпустили.
Наш дворняга и кот легко выполнили поставленную задачу, но, когда пришла пора получать сахар, дрессировщик сказал, что сахара у него нет, что он послал жену за сахаром, но она еще не вернулась из магазина. Сейчас она придет, и тогда он выдаст им по два куска сахара: и за то, что они уже сделали, и за то, что им предстоит сделать.
Услышав, что сахара сейчас не дадут, кот спокойно растянулся на солнышке, а наш дворняга выполнил вторую задачу, желая получить два куска сахара. Но тут выяснилось, что жена соседа не принесла сахара, потому что забыла дома кошелек. Сейчас она опять пойдет в магазин, а они пока поработают над третьей задачей, чтобы сразу уже получить три куска.
Ленивый кот грелся на солнышке, а наш дворняга выполнил третью задачу. Но в магазине оказался только сахар-песок, а для дрессировки нужен рафинад, это каждому ясно. Пока жена соседа сбегает в другой магазин, можно будет выполнить четвертую задачу, чтобы сразу получить четыре куска…
Умный дворняга работал, глупый кот грелся на солнышке, а дрессировщик гонял жену по магазинам, радуясь, что его выпустили из тюрьмы.
Детские сказки для взрослых и взрослые для детей

1. СКАЗКА ПРО СТРЕЛОЧНИКА
Жил тут один стрелочник. Странный такой человек. Опоздает на работу на три часа, а поезда стоят, дожидаются, когда им откроют дорогу. Иногда их столько наберется – от Ужгорода до Мукачева. Не верите? От Ужгорода до Львова. Если по вагонам идти, можно от Станционной улицы в Ужгороде дойти до Привокзальной площади во Львове.
Потом начинают разбираться: кто виноват? И приходят к выводу, что виноват стрелочник.
Стрелочник говорит:
– Я уже не удивляюсь. У нас так всегда: чуть что – виноват стрелочник.
И народ вокруг возмущается, шумит: нашли с кого спрашивать! Вы начальство пошевелите!
Перекрыли все пути, плакаты уперли в небо: «Свободу стрелочнику!» Тут же и стрелочник стоит, размахивает плакатом.
Дали ему свободу. И на что же он ее употребил? Ничего особенного: решил сходить в гости к тете. Дело это хорошее. Если б только на это время остановить поезда. А стрелочник не остановил, он просто пошел к тете. А вместо себя оставил какого-то незнакомого мальчика.
Был бы мальчик только со стрелочником незнаком. А то ведь он был незнаком со всем его стрелочным делом. Перевел не туда стрелку и отправил все поезда из Ужгорода во Владивосток. Вместо Мукачева. Их только в Хабаровске остановили. Вы куда ж это, говорят, заехали, вы ж мукачев-ские, посмотрите на себя!
Стали разбираться – опять виноват стрелочник. Да что ж это за напасть такая! Когда ж это мы научимся цивилизованным методам руководства? Все про демократию твердим, но если кого обвинять – так непременно стрелочника, а если кого награждать – так непременно начальника железной дороги.
Стрелочник говорит:
– Я уже не удивляюсь. У меня такая профессия: что где ни случится, всегда стрелочник виноват.
Нет, говорит стрелочник, я лучше к тете пойду. у нее весь город знакомый, пусть она меня на другую работу переведет. Лучше иметь дело со знакомыми, от этих незнакомых одна беда.
А незнакомый мальчик говорит:
– Вам беда, а мне не беда? Я из-за вас вторую
географию пропускаю. Откуда ж я буду знать, где Владивосток, а где Мукачево?

2. ЧЕТВЕРТЫЙ ЛЯГУШОНОК
Три бравых лягушонка решили строить порт.
Прямо так и решили: мы наш, мы новый порт построим, не отходя от болота, чтоб было ближе причаливать и отчаливать.
Идея, конечно, замечательная. Один кричит: «Я буду докер!» Другой кричит: «Я буду квакер!» А третий говорит: «Тогда я буду спикер. Потому что нельзя оставлять квакера без спикера».
И закипела работа. День кипит, два кипит. А болото, между прочим, спокойное, ни рябинки, ни морщинки. И нигде не проступают очертания порта, хотя работа вокруг кипит.
Тут все стали друг друга винить:
– Как ты квакаешь?
– Как ты докаешь?
– Как я спикаю, это не вашего ума дело. Присядьте пока на свои места.
А работа еще больше кипит. Так кипит, что уже почти вся и выкипела. Но это не смутило бравых лягушат: они все так же квакают, докают и спикают.
– А кто у вас брокает? – вынырнул из болота четвертый. – Неужели никто не брокает?
– Выражайтесь ясней, – сказал спикер. – Если не будете выражаться ясней, я вас вообще лишу слова.
Четвертый лягушонок даже растерялся.
– Вы не знаете, как брокают? Тогда посмотрите на часы. – Он снял с руки часы. – Вы видите тут внутри шестеренки? Чтобы две шестеренки соединить, между ними нужна еще одна шестеренка. Иначе зубчики не дотянутся и механизм не будет работать.
– И эта шестеренка брокает? – спросили квакер и докер.
– Ну вы как маленькие! – поморщился спикер. – Брокера они не видали! Ну-ка потеснитесь, освободите брокерские места!
И завертелись шестеренки. Вот эта, правая, квакает, а та, левая, докает. А между ними средняя брокает, брокает… Сейчас уже появятся очертания порта.
Появятся? Или не появятся?
Вот интересно: если соединить кваканье и доканье, укрепить между ними броканье, а над ними поставить спиканье, получится ли из этого порт? Или нужны еще какие-то строительные материалы?

3. АИСТЫ В КАПУСТЕ
Есть в датских землях полуостров Мальборо, который на наших картах обнаружить не удалось, разве что на сигаретах (правда, тоже не наших) что-то такое встречается. И живут на полуострове мальборцы, народ толковый, смекалистый – глубокомысленный, одним словом. В народе тамошнем говорят, что глубокомыслие – это когда сидят тихо и только морщат лоб. Примерно так выглядели мальборские полуостровитяне.
И случилось так, что повадился к ним аист. Зачем прилетают аисты, это и малому ребенку известно. Что-то они прячут в капусте, чтоб людям было что находить. Но мальборцы стали опасаться, как бы аист не потоптал капусту. Собрались всем своим полуостровом, притихли, наморщили лбы. И стали опускаться глубоко-глубоко в пучину мысли…
Когда вынырнули оттуда, говорят: давайте пригласим из города пастуха, пусть ходит по огороду, отпугивает аиста.
Это было неплохо придумано, но у пастуха ноги оказались почище, чем у аиста, – не в смысле чистоты, конечно, а в смысле величины. Глянули полуостровитяне на капусту, вытоптанную пастухом, еще немного поморщили лбы и пришли вот к какому решению: выделить четырех дюжих парней, пусть они носят пастуха по огороду, а пастух будет отпугивать аиста.
1 2 3 4