– Почему-то у меня такое ощущение, Полк, что теперь я навеки должен буду заботиться о тебе, Мег и твоих мнимых отпрысках? – спросил он. – Хорошо. Женись. Ведь хоть кто-нибудь должен быть счастлив.Не успел он закончить, как в дверь постучали, и звук эхом разнесся по дому.– Я открою, сэр. – И Полк вылетел из кабинета.– Ты кого-нибудь ждешь, Дев? – с беспокойством поинтересовался Аласдэр.– Боюсь, что так, – мрачно ответил Девеллин, взглянув на часы. – Это почти наверняка моя мать.Аласдэр вскочил с кресла.– Мне лучше выйти с черного хода, старина. Полагаю, вечером ты должен сходить в «Кросс-Кейз», чтобы раз и навсегда покончить с делом Сидони.– Какого дьявола я должен?Задержавшись у двери, Аласдэр с некоторой печалью взглянул на друга.– Любому понятно, Дев, что ты влюблен в нее. Ты бросил развратничать, играть в карты и пьянствовать. Разве не будет позором, если Сидони умудрится погубить себя после столь необычайной сцены раскаяния?Погубить себя? В словах Аласдэра был резон. Холодок пробежал у Девеллина по спине, когда он снова достал записку. Он решил, что Сидони прекратит свои выходки, раз ему теперь известно, кто она. Но, судя по этой записке, она, возможно, и дальше будет играть роль Черного Ангела. В коротком тексте угадывался намек на тайну плаща и кинжала. И принес ее какой-нибудь уличный мальчишка. Или ее просто сунули под дверь, за это Девеллин поставил бы свой последний шиллинг. Это был ее сигнал к некоему действию. Но какому?Потом его осенило. В записке не говорилось «Жди меня в "Кросс-Кейзе"». Возможно, Ангел должна встретиться с кем-то еще. Возможно, с тем, кого выбрал автор записки? Или с жертвой? – Чем дольше маркиз раздумывал над этим, тем больше склонялся к мысли, что автор был своего рода сообщником. Многие проститутки имеют сутенеров и любовников. Подобное заключение оставило у маркиза неприятный привкус во рту. Но ведь Черному Ангелу кто-то же помогает.На том его размышления и закончились, ибо в кабинет вплыла ее светлость, поистине величественная в блестящих голубых шелках и украшенной перьями шляпе. К тому же она выглядела сияющей. И несколько… победоносной. Явно не к добру.– Элерик, дорогой мальчик, – сказала она, беря сына за руку. – Какой ты сегодня бледный.– Я вполне здоров, мама, – ответил маркиз и подставил щеку для поцелуя. – Ты прекрасно выглядишь.Ханиуэлл, двадцать лет прослуживший герцогине, почтительно следовал за нею с подносом свежезаваренного чая. Он уже забрал остывший кофе и вышел, пока герцогиня снимала перчатки и наливала чай.– Итак, – начала она, передавая чашку Девеллину, – мне сообщили, что вчера ты заезжал на Гросвенор-сквер.Маркиз уже очень сожалел об этом. Слишком поздно.– Да, мэм. Под влиянием минуты.– Я также узнала, что прошлым вечером тебя видели на благотворительном приеме Уолрейфена, – настойчиво продолжала ее светлость. – Ты поднял большой переполох, мой дорогой. Каким образом тебя пригласили?Девеллин пожал плечами.– Это устроил Аласдэр. Очевидно, Уолрейфен приглашает всех, кто, возможно, проголосует за тори в этом веке или следующем.– Боже! Я не подозревала, что у тебя есть политические симпатии.– Я и сам не подозревал, – сухо ответил маркиз. – Но ты ведь знаешь Аласдэра.– Конечно. – Мать натянуто улыбнулась, словно это обстоятельство причинило ей боль. – Во всяком случае, я была вчера у тети Адмиты, играла в пикет с Хорасом, когда влетел кузен Джордж и сказал:– Подожди! Ты играла в пикет? С терьером? Герцогиня покраснела.– Трудно объяснить. Так вот, как я уже сказала, кузен Джордж клянется, что видел тебя на балу Уолрейфена, чему я не могла поверить. Затем, когда наш слуга доложил, что ты приезжал на Гросвенор-сквер, я вообще лишилась дара речи.– Тем не менее, ты это пережила, не так ли? Но мать шутку не приняла.– Конечно, дорогой, если б я знала, что ты приедешь, то не ждала бы столько лет, чтобы снова открыть дом.Маркиз с отсутствующим видом размешивал сахар в час.– Как я тебе уже сказал, это был минутный порыв. Оторвав взгляд от чашки, он увидел, что мать с ужасом смотрит на его руку.– Боже мой, Элерик! Обычно ты не кладешь сахар. Тем более по три полные ложки.– Должно быть, я где-то позаимствовал эту привычку.– Немедленно избавься от нее, – посоветовала герцогиня. – Ты наберешь вес.– Постараюсь иметь это в виду, мама.– Сегодня ты на удивление послушный. Ты заболел? У тебя жар?Девеллин молча отставил чашку. Вчера он действительно приезжал к матери, поскольку беспокоился за репутацию Сидони и не знал, к кому еще обратиться за помощью. Но сейчас он чувствовал искушение позволить им повесить Сидони, а в ее положении до виселицы один шаг. Ибо она в безопасности до тех пор, пока имеет безупречную репутацию. И все же он не мог нанести ей вред, независимо оттого, что она ему сделала.– Нет, я не болен, – наконец сказал он, ступая на тонкий лед. – На самом деле у меня неприятности, мама. Вернее, я создал неприятности другому человеку.Герцогиня удивленно подняла брови.– Дорогой, что случилось? Девеллин колебался.– В общем, дело обычное. Я завлек неопытную молодую женщину в темную комнату и попытался скомпрометировать ее добродетель. По крайней мере так показалось людям, которые застали нас в гостиной лорда Уолрейфена.Мать побледнела.– Боже! Насколько плохо?– Я довольно усердно целовал ее. Хуже всего, я спустил ей рукав почти до локтя.– Элерик! – Герцогиня закрыла глаза.– Ради Бога, мама, я только осматривал рану на предплечье леди, – возмутился он. – Недавно она подверглась нападению разбойников.Глаза ее светлости широко раскрылись.– Какой ужас!– Она была достаточно своевольна и достаточно глупа, чтобы ходить одной в темноте, – сердито произнес Девеллин. – И я совсем не уверен, что это ее остановит.– Своевольна и глупа, – сухо повторила мать. – Да она сущее наказание.– Избавь меня от твоего сарказма, – проворчал Девеллин. – Я лишь пытаюсь тебе объяснить, как получилось, что я занялся одеждой леди.Ее светлость подавила улыбку.– Конечно, продолжай.– Я хотел осмотреть рану, – повторил он. – Мне требовалось взглянуть, насколько она серьезна. Леди не хотела, чтоб я смотрел. Мы оба тянули рукав, когда нас увидели. К сожалению, это выглядело, я уверен, совершенно иным видом борьбы.– И сейчас ты просишь моего совета?– Да, потому что знаю, насколько скандал может запятнать невинную женщину, – ответил маркиз, забыв, что Сидони могла быть далека от невинности. – Я не желаю, чтобы от моего грубого поведения страдала еще одна женщина.– Ах, ты имеешь в виду Джейн, – прошептала мать. – Но Джейн уже лет двенадцать как леди Хелмшот. И я не могла бы сказать, что она чрезвычайно страдала, Элерик.– Ей пришлось выйти замуж за человека вдвое старше, чем она.– Пришлось? – лукаво спросила герцогиня. – Единственное, к чему ты ее вынудил, была рука лорда Хелмшота.– Не понимаю, что ты имеешь в виду.– Ты ведь делал ей предложение?– На следующий же день, как приказал отец, – процедил маркиз. – И Джейн сразу мне отказала.– Да, но тогда еще был жив твой брат. Все мы, включая Джейн, надеялись, что он вернется к нормальной жизни.– Но этого не произошло. В чем тоже моя вина. Герцогиня прижала кончики пальцев к вискам.– Элерик, у меня больше нет сил на такие разговоры, – устало произнесла она. – Более того, я собиралась говорить о другом.– Тогда говори, ради Бога.– Сначала я задам тебе вопрос. Как ты думаешь, почему Джейн пошла с тобой втемную библиотеку? Ведь ты не имел видов на титул.– Она пошла, чтобы заставить Грега ревновать.– И добилась своего. Грегори ворвался в библиотеку, готовый уберечь свое маленькое завоевание от жадных рук брата. Весьма романтично!– В следующий раз, мама, я буду знать, что тебе ответить, когда меня-обвинят в цинизме. Скажу, что был честен.Мать засмеялась.– Я цинична, не так ли? Я понимаю, что, если б вы двое не поссорились, и Грег бы не упал.– Господи, мама, он не упал. Я ударил его, причем умышленно.Но мать не обратила на это внимания.– Как я сказала, если бы Грег не упал, я уверена, что Джейн была бы сейчас леди Девеллин, – спокойно продолжала она. – Но вместо этого два дня спустя лорд Хелмшот сделал ей предложение, и Джейн, что называется, предусмотрительно застраховала себя от проигрыша.Девеллин горько улыбнулся.– Джейн никогда тебе не нравилась, да? Ее светлость пожала плечами.– Она знала, что подумает Грег, когда пошла с тобой в библиотеку. Она была совершенно беспринципной. Грег бы в конце концов понял это, но к тому времени он мог бы уже жениться на ней.– Теперь нам вряд ли стоит обсуждать Джейн и Грега.– Да, прости меня. Ты ведь хотел моего совета? Девеллин саркастически улыбнулся:– И дорого за это расплачиваюсь.– Мне бы очень помогло, если бы я знала имя этой леди, Элерик.– Нет. Имя леди не имеет значения, – ответил маркиз, подумав: «Ложь. Конечно, имеет. Причем существенное, если станет известным».Мать презрительно фыркнула.– Она респектабельна? Добродетельна?– Будь она вертихвосткой, разве я просил бы тебя?– Понятно, Элерик. Значит, леди добродетельна. Она еще девственница?– Вдова. Но молодая.– Ясно. – Герцогиня ненадолго задумалась. – Конечно, если ты искренне хочешь защитить ее репутацию, то лучший способ – это брак.Маркиз воззрился на мать, как будто подобная мысль не приходила ему в голову.– Брак? Со мной? Ты не менее сумасшедшая, чем тетя Адмита, если думаешь, что мое имя способно защитить ее репутацию. И, честно говоря, мама, я не хочу эту женщину.– Тогда никаких свадебных колоколов. И много было свидетелей этого компрометирующего эпизода?– Всего двое, – буркнул Девеллин. – Твоя закадычная Изабель со своим другом. Высокий светловолосый Адонис, женатый наледи Килдермор.– А, преподобный мистер Амхерст.– Проклятие! Священник? Чем дальше, тем хуже.– Закрой свой нечестивый рот, Элерик, – небрежно сказала мать. – На его счет тебе нечего беспокоиться. Из Амхерста не выбьешь сплетню даже ломом.Девеллин немного успокоился, и мать, наклонившись через стол, похлопала его по руке.– Возможно, я заверну на Беркли-сквер. Ты ведь знаешь, мы с Изабель давние подруги.Она хотела встать, но Девеллин удержал ее:– Мама, возможно, тебе пока не стоит туда ехать.Он так побледнел, что встревоженная герцогиня опять села.– Что случилось, дорогой?Он закусил губу, хотя считал, что давно избавился от детской привычки.– Я солгал, – наконец произнес он. – Имя леди может иметь значение.– Я бы все равно спросила Изабель.– Она не знает всего. Эта леди очень юной вышла замуж за французского морского капитана. После его смерти она приехала из Франции, сняла дом напротив моего. До недавнего времени я считал, что она француженка.Мать приподняла бровь.– А это не так?– Ее зовут мадам Сен-Годар. Но до замужества она была Сидони Буше. Ты знаешь ее? – Нахмурившись, герцогиня покачала головой. – У нее есть брат, который называет себя Кемблом. Он бизнесмен на Стрэнде, очень богат, имеет влиятельных друзей, среди них Уолрейфен. Однако к высшему свету они не принадлежат, и она дорожит своей репутацией.– Изабель не станет болтать, дорогой.– Мама, ты уверена? – настойчиво спросил маркиз. – Я чувствую двойную ответственность, поскольку эта леди – наша дальняя родственница. Она дочь предыдущего герцога.– Нет, дорогой, та умерла в Индии.– Его незаконная дочь, ребенок Клер Буше. Любовницы Гравенеля, мама.– Господи, была еще дочь? Маленького мальчика я помню очень хорошо. Твой отец, конечно, был вне себя, но поделать ничего не мог.– Он знал Клер Буше?– Нет. Знала тетя Адмита, я полагаю. Бедная, бедная девочка. Он погубил ее.– Погубил ее?– Предыдущий герцог. Мадмуазель Буше была гувернанткой его дочери в Стоунли. Молодая и очень красивая. Поскольку она не ответила на его ухаживания, он взял ее силой. Наши старые слуги до сих пор шепчутся об этом.– Боже мой! Сидони никогда об этом не упоминала.– Тогда не болтай и ты, – предупредила мать. – Герцог был ее отцом, возможно, она еще любит его.Или ненавидит, подумал маркиз. Вероятно, даже хотела отомстить, но ее отец умер.– Бедная Клер Буше – столько лет оставалась с этим презренным негодяем.– Разве у нее был выбор? Она ждала ребенка.– Я бы убил его! – с непонятным для себя бешенством сказал Девеллин.– Ты глупец, Элерик. Ничего подобного ты бы не сделал.– Нет, сделал бы. И с радостью пошел бы на виселицу.– Ты говоришь как мужчина, – раздраженно процедила мать. – Бедную девочку погубили, она ждала ребенка. Она не могла себе позволить радость мщения.'Должна заявить, что вы, мужчины, ничего не знаете о материнстве. Еще до появления ребенка на свет мать все стерпит, всем пожертвует, чтобы защитить свое дитя. Ты не можешь понять этого чувства.Возможно, гнев матери оправдан. Девеллин вспомнил, как она, всегда такая хрупкая, слабая на вид, непоколебимо защищала его в те кошмарные дни, когда умирал Грег. Вспомнил ссоры, ужасные обвинения, которые она бросала отцу в лицо. Ради сына она чуть не разрушила свой брак. А не сумев переубедить мужа, поехала к своему отцу, весьма богатому человеку, и умолила его поддержать Девеллина. Тот выполнил ее просьбу. Более того, сделал внука своим наследником, позволив ему вести безбедную жизнь. Девеллин вспомнил, как, чрезвычайно благодарный деду, он в ярости и горечи отверг свою мать. Как мог он не оценить ее жертвенности?Маркиз запустил руки в волосы.– Прости, мама, – прошептал он. – Я сегодня плохо соображаю.Герцогиня откинулась в кресле.– А эта женщина, Сидони, по-твоему, хороший человек?– Да. Она замечательная.Девеллин не кривил душой. Забыв свой гнев, он понял, что Сидони была лучшим человеком, каких ему довелось встретить. Сидони обладала всеми женскими достоинствами. К тому же очень напоминала ему женщину, сидящую напротив. Утонченная, изысканная. Прагматичная. С сердцем и отвагой львицы.– Элерик, я должна поехать к Изабель, – сказала мать, поднявшись с кресла и поцеловав его. – Пожалуйста, верь мне, дорогой, я все улажу. Не могу видеть тебя настолько обеспокоенным.Девеллин почувствовал, что страх, наконец, отступил. Он верил матери. Она не обещает того, чего не может выполнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32