— Я-то думала, что Анри на сей раз наплюет на капризы старой карги, — шипела Синтия, когда горничная в форменном платьице вела их по прохладному гулкому коридору, пол которого был выложен мозаичными плитками, — нечто подобное Джун видела до сих пор только в музеях. — Ты ведь не станешь возражать, если мы поселимся отдельно? Вернется Анри, поговорю с ним, может, он и согласится устроить меня поближе к себе.
Предоставленные в их распоряжение апартаменты — у Джун язык не повернулся бы назвать их комнатами — тоже оказались великолепными.
При других обстоятельствах Джун от души наслаждалась бы тем, что хоть пару дней проведет в изысканной роскоши. Синтия, однако, по-прежнему злилась, и ее раздражение несколько охладило восторги Джун.
И все же она восхищалась красотой виллы. В апартаменты для гостей входили спальня, гардеробная и гостиная, и, хотя мебель здесь была внушительных размеров, она как-то терялась в просторных комнатах. В спальне, где сейчас сидела Джун, стены были обиты тканью с рельефным рисунком, и эта роскошь тянулась до самого потолка. На лепных карнизах резвились алебастровые нимфы и херувимы, а массивную кровать осенял пышный балдахин на резных столбиках.
На мраморном умывальном столике, который тоже был украшен затейливой резьбой, стояли фарфоровый кувшин и тазик — должно быть, свою службу они начали еще в прошлом веке.
Однако в апартаментах имелся и вполне современный санузел с такой огромной ванной, что в ней без труда можно было поплавать.
Пара удобных мягких кресел, стол и разнообразные шкафчики и тумбочки довершали обстановку спальни. В соседней комнате — гардеробной — располагались просторные шкафы для одежды, в недрах которых совершенно затерялись скромные пожитки Джун.
Вот это и называется — жить на широкую ногу, размышляла она. Теперь я гораздо лучше понимаю характер Анри. Тот, кто вырос в таких условиях, неизбежно обретает изрядную долю самоуверенности и самодовольства… Вот только будет ли счастлива здесь Синтия?
Она сидела в гостиной, когда в дверь постучали. . — Войдите! — крикнула Джун, уверенная, что это Синтия, обернулась — и пришла в смятение, увидев Анри ле Брени.
— Привет, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Я зашел убедиться, что у тебя все в порядке.
Джун окинула его холодным взглядом.
— Здесь есть все, что мне нужно, — заверила она, с досадой осознавая, что ее бьет нервная дрожь. — И к тому же вот-вот появится Синтия.
Тебе лучше уйти.
— Синтия еще не готова. Я проверил, — бесстрастно сообщил Анри, проигнорировав откровенную неприязнь Джун. — А ты готова?
Собираясь во Францию, Джун не рассчитывала на официальные приемы, а потому взяла с собой минимум одежды. Черное облегающее платье с разрезами по бокам трудно было назвать исключительно вечерним нарядом, оно годилось и для прогулки по городу.
— Вполне готова, — ответила она с вызовом, раздраженная тем, что пристальный взгляд Анри приводит ее в смятение. — И если ты считаешь, что я одета недостаточно пышно для встречи с твоей бабушкой…
— Разве я сказал, что мне не нравится твое платье? — Темно-синие брюки и шелковый пиджак того же цвета сидели на Анри великолепно, и Джун прикусила губу, осознав, что все это время сама чересчур пристально разглядывает его. — Ты выглядишь великолепно. — И добавил чуть изменившимся голосом:
— Прекрасна, как всегда.
— О да, разумеется!
Джун постаралась вложить в свои слова как можно больше сарказма, но Анри смотрел на нее все так же пристально, и его гипнотический взгляд кружил ей голову, пьянил точно вино.
Чтобы избавиться от наваждения, Джун порывисто отвернулась, схватила сережку и принялась старательно вдевать ее в ухо. Бесполезно — крохотная сережка выскользнула из дрожащих пальцев, и Анри проворно поднял ее с ковра.
— Дай-ка я, — сказал он негромко, и Джун, понимая, что сама не справится, уступила.
Она задрожала, когда пальцы Анри словно ненароком коснулись ее шеи. Теплое дыхание его щекотало разгоряченную кожу, и пустячная возня с непокорной сережкой превратилась в нестерпимо чувственную сцену.
— Тебе не нравится? — шепнул Анри.
— Не понимаю, о чем ты… — Джун умолкла, когда он нежно провел пальцами по ее шее.
— Успокойся, — сказал он мягко. — Не стану же я набрасываться на тебя прямо здесь…
— Как будто я тебе позволила бы, — хрипло пробормотала Джун и попыталась отстраниться от его настойчивых пальцев — но безуспешно.
— Хочешь проверить? — насмешливо осведомился Анри, и блеск в его глазах напомнил Джун, что перед ней не англичанин, привыкший сдерживать свои чувства. Проведя пальцем по ее пересохшим губам, он вкрадчиво добавил:
— Поверь, это будет не так уж трудно.
Джун широко раскрыла глаза и дрожащим голосом спросила:
— Ты ничего не перепутал? Такие слова ты должен говорить Синтии. Синтии, которая считает, что ты пригласил ее лишь затем, чтобы извиниться за прошлый уик-энд.
— Но мы-то с тобой знаем, что это не так, — прошептал Анри, губами касаясь ее шеи. Джун дрогнула, ощутив на коже холодок его зубов. Боже мой, как было бы просто… Но я этого не сделаю.
— Чего не сделаешь?
Джун твердо решила сопротивляться, если Анри вздумает заключить ее в объятия, но совершенно не была готова услышать его чувственный шепот.
— Оставить на тебе свою отметину. Моя бабушка сочтет, пожалуй, это чересчур варварским способом предъявлять свои права на женщину. — Анри с сожалением выпрямился, и взгляд его скользнул по груди Джун. — Придется искать другой способ…
— Такой, как с Синтией? — напряженно перебила Джун, и Анри, выругавшись вполголоса, отдернул руку и отступил.
— Что ж, ладно. Я знал, что не стоит снова привозить сюда Синтию, но не видел другого способа выманить тебя…
— И не ошибался!
— Словом, мне придется поломать голову над тем, как избавиться от этой проблемы, — продолжал он как ни в чем не бывало. — А пока… что ж, думаю, ты вправе меня осуждать.
Джун в упор взглянула на него и воскликнула:
— Неужели ты и впрямь не понимаешь?! Мне наплевать на твои отношения с Синтией! Мне наплевать, здесь она или нет! Я просто не желаю иметь с тобой ничего общего!
— О да, конечно, — Анри окинул ее насмешливым взглядом. — Оттого-то ты вся дрожишь, стоит мне коснуться тебя. Не обманывайся, дорогая. Тебя влечет ко мне. Ты хочешь меня.., так же сильно, как я тебя.
— Нет!
— Да. — Анри вновь шагнул к ней, провел ладонью по туго заплетенной косе и чуть заметно усмехнулся, увидев в Глазах Джун отражение собственной страсти.
— Я мечтаю о том, чтобы расплести твою косу, — прошептал он хрипло. — Я хочу запустить пальцы в твои локоны, ласкать их и гладить, наслаждаться их мягким шелком… Хочу видеть, как они рассыплются, когда ты склонишь голову на мою подушку… Да, дорогая, именно на мою. Хочу сжимать тебя в объятиях, нагую, и чтобы ничто больше не разделяло нас.
Хочу, чтобы ты была моей, только моей.., и ничто, никто меня не остановит!
Джун молчала, не в силах вымолвить ни слова. Какое там — она едва дышала. Жаркий шепот Анри вызывал в ее воображении нестерпимо яркие и соблазнительные образы. До чего же он искусен, как ловко пробуждает в ней страсть одними лишь словами, даже не касаясь ее! Ни объятий, ни поцелуев не нужно, чтобы разжечь это пламя, — оно уже полыхает в крови, и голова идет кругом…
— Уходи, — с усилием вымолвила она. — Немедленно.
Анри небрежно пожал плечами и направился к двери.
— Я пришлю Анетт, чтобы она показала вам дорогу на лоджию, — бросил он, остановившись на пороге. Затем, как случалось часто, взгляд его смягчился. — Не смотри на меня так, — негромко посоветовал он, — особенно при бабушке. Я не хочу, чтобы ей в голову взбрело невесть что.
При одной мысли об этом Джун содрогнулась.
— А.., может?
— Пожалуй, нет, — с притворным сожалением ответил Анри. — Зато Софи — запросто. Она ведь еще так молода!
Глава 9
К тому времени, когда появилась Синтия в сопровождении молоденькой горничной, Джун отчасти удалось прийти в себя. Она все еще нервничала, но была уверена: Синтия решит, что подруге не по душе пребывание на вилле. И ведь окажется права, с отчаянием думала Джун. Еще как права!
— Это Анетт, — небрежно сообщила Синтия, кивнув на горничную, и Джун едва успела прикусить язык, чтобы не сказать: «Знаю». — Должно быть, Анри прислал ее проводить нас в гостиную.
И снова Джун едва не выдала себя, удивленно переспросив:
— В гостиную?!
— Ну да, в гостиную, — слегка раздраженно повторила Синтия. — А что такое? Боишься, что недостаточно шикарна для их аристократических друзей? — Она скривила губы в недоброй усмешке. — Не волнуйся. Анри заверил меня, что других гостей, кроме нас, у его бабушки сегодня не будет.
— Понимаю, — сказала Джун, подумав, что ей-то как раз было бы гораздо легче в толпе.
Легче.., и безопаснее. — Ммм.., ты считаешь, что это платье подходит для ужина?
На Синтии было платье из набивного шифона, еле прикрывавшее попку. С полным безразличием она оглядела подругу и беспечно заявила:
— По-моему, неважно, во что ты одета. По мне, так вполне подходит. — Синтия скорчила гримаску. — Ты и в мешковине будешь выглядеть прекрасно.
У Джун перехватило дыхание.
— Не правда.
— Правда-правда, — благодушно заверила Синтия и, погладив ладонью живот, самодовольно усмехнулась. — Какое счастье, что из нас двоих я первой познакомилась с Анри!
Джун полагала, что ее настроение уже безнадежно испорчено, но после этих слов ей стало совсем худо. По счастью, пока они шли по бесконечным коридорам и переходам виллы, горничная что-то говорила Синтии, а к ней не обращалась вовсе. Джун разглядывала то и дело попадавшиеся по дороге античные статуи, но даже они не могли отвлечь ее от мысли о предстоящих мучениях.
— Ужин, похоже, подадут в лоджии, — бросила через плечо Синтия, когда они спустились по лестнице в очередной холл, как две капли воды похожий на предыдущий. И снова скорчила недовольную гримаску. — На исключительно семейных трапезах здесь, судя по всему, обходятся без формальностей. А жаль — тебе стоило бы взглянуть на гостиную. Там есть потрясающий бронзовый канделябр. — — Как-нибудь в другой раз, — невнятно пробормотала Джун. Во рту у нее пересохло. — Э-э… ты не будешь против, если сразу после ужина я тихонечко исчезну?
Синтия пожала плечами.
— Дело твое, — сказала она и ускорила шаг, услышав звук голосов. — Бог ты мой, так вот что здесь называют лоджией! В жизни не видала таких веранд.
Потому что это и не веранда, хотела сказать Джун, но промолчала. Впрочем, она поняла, что имела в виду Синтия. За арочными высокими дверями тянулась крытая галерея, которая огибала виллу с тыльной стороны. В каменных вазонах росли экзотические деревца и кустарники, отчего галерея напоминала тропический сад, а в мраморном бассейне вкрадчиво журчал фонтан. Галерею освещали фонари чугунного литья, а на стенах алели в плетеных корзинах цветущие герани. Густой аромат цветов смешивался с запахом лимона, плывущим из распахнутых окон, за которыми остывали сумерки.
У стола, расположившись в удобных плетеных креслах, ожидали их четверо людей, и Джун заметила, что Синтия не меньше нее поражена этим обстоятельством. По счастью, в галерее царил приятный полумрак, так что семейство ле Брени наверняка не заметило их удивления.
И все же Джун страшновато было думать, что не только старая графиня будет следить за каждым их шагом.
Саму графиню она, конечно, узнала с первого взгляда. Величественная старуха восседала на подушках в уютном кресле, а двое мужчин и молодая женщина окружали ее, словно свита — средневекового монарха.
Вот только Анри ле Брени вряд ли пригоден состоять в чьей-либо свите, с горечью подумала Джун. Разве только ему это будет выгодно. И все же она ломала голову, кто же остальные, сидящие за столом.., и почему Анри сказал Синтии, что это будет чисто семейный ужин.
Как и следовало ожидать, Анри вышел им навстречу и, к огромному облегчению Джун, подошел сначала к Синтии. По местному обычаю он вежливо поцеловал ее в обе щеки, а затем повернулся к Джун. Ей пришлось стерпеть подобное же приветствие, и лишь она одна знала, что руки Анри на миг сжали ее обнаженные плечи чуть сильнее, а губы задержались на щеке чуть дольше, чем того требовала вежливость.
Затем Анри разжал объятия и повел своих гостий к столу. Он был так хладнокровен и сдержан, что Джун не верила собственным глазам: неужели этот человек совсем недавно нашептывал ей безудержно страстные признания? Он меня пугает, думала она, послушно направляясь к старой графине. Или же будет честнее признать, что меня пугает его страсть?
— Мисс Фоулер, — объявил между тем Анри, и Джун, погруженная в хаос собственных мыслей, лишь сейчас поняла, что он представил ее своей бабке и теперь старая дама пожимает ей руку.
— Внук много рассказывал о вас, — милостиво проронила графиня, к изумлению Джун, по-английски и улыбнулась. — Надеюсь, мягкий средиземноморский климат поможет вам восстановить здоровье.
— Спасибо, — пробормотала опешившая Джун. — Я уже чувствую себя гораздо лучше.
— Вот и хорошо. — Старая дама одобрительно покивала, а затем сделала знак подойти молодой особе, стоявшей чуть поодаль. — Вы еще незнакомы с моей правнучкой, мисс Фоулер? Это Софи.
Софи вежливо обняла Джун, чмокнула воздух у самой ее щеки и с очаровательной гримаской завистливо заметила:
— Вот бы мне так вырасти!
— Софи! — одернула правнучку графиня.
Джун поспешила прийти на помощь девушке.
— А мне всегда хотелось быть маленькой и женственной.
— По-моему, тебя и так никто не сочтет неженственной, — пробормотал Анри, возникая за ее спиной, словно привидение.
Джун в испуге оглянулась, не слышит ли Синтия, но та беседовала с четвертым участником семейного ужина, дряхлым старичком. Синтия явно была с ним уже знакома, и, когда Анри представил своего дядю Бруно, Джун поняла: это и есть пресловутый «маразматический дядюшка», соседство с которым за столом в предыдущий уик-энд оскорбило Синтию.
Джун, однако, сочла Бруно милейшим старичком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19