– С вами все в порядке? – обратился я к женщине.
Несколько секунд она ошалело смотрела на меня, потом завизжала и бросилась прочь.
– Ата-а-а! Милиция! Убивают!
Что же все-таки происходит? Почему люди так странно себя ведут? Что за таинственное излучение заставляет их впадать в ярость? Какой яд затуманил им разум?
Никогда раньше не сталкивался я ни с чем подобным. Хотя пора бы уже привыкнуть – слишком многое мне пришлось пережить за последнюю неделю.
И самое главное еще впереди. Развилка – ни с чем подобным не сталкивался еще никто и никогда. Развилка...
А не связано ли ее приближение с массовым помешательством?
Что известно о природе времени? О том, как временные аномалии могут влиять на психику людей? Ничего. Они могут влиять как угодно. А Развилка – это временная аномалия невероятной мощности. Что сейчас происходит с пространством? Я попытался представить себе то, что меньше атомов, саму ткань реальности. Кварки, виртуальные частицы вакуума, тахионы. Что происходит с ними в данный момент?
Наверняка этого не скажет ни один физик. Но мое воображение нарисовало одну из возможных картин происходящего. Я представил себе, как тахионная буря невероятной силы сминает и рвет саму основу пространства.
Такое стихийное бедствие должно отразиться и на самочувствии людей, и на их поведении.
Внезапно в моем сознании всплыло: обострение агрессии у окружающих начиналось, как только я приближался к ним.
«Термитник»!
Он формирует вокруг меня зону неопределенности. Происходящее в этой зоне и спровоцирует в определенный момент наступление того или иного варианта развития реальности.
В этой зоне влияние приближающейся Развилки должно ощущаться наиболее сильно.
Я вошел в вагон поезда и всмотрелся в лица людей.
Нормальные лица. Разные.
Но чем дольше я находился рядом с ними, тем более одинаковыми они становились. Одинаково мрачными. Одновременно и отстраненными от окружающих) и внимательно смотрящими по сторонам – тревожно, настороженно, с ожиданием самого плохого. И раздражение все отчетливее читается в глазах.
К счастью, ехать пришлось всего одну остановку. Я выскочил из вагона, побежал к выходу в город, стараясь не приближаться к людям.
Вот только почему на меня приближение Развилки не действует? Казалось бы, я должен был среагировать на таинственное воздействие первым. Но не чувствую ничего: ни раздражения, ни тревоги. Вот только усталость давит. Но ее легко объяснить вполне естественными причинами: было бы удивительно, если бы за последние дни я не устал на полгода вперед. Сходил в отпуск... Но в чем же все-таки дело?
Или нет никаких физических аномалий?! Искажение времени вполне может оказывать негативное воздействие на психику людей. А может и не оказывать – слишком мало известно о времени, слишком труднопостижимая логика действует в этой области физики. Ничего нельзя сказать наверняка.
Но ведь что-то же происходит с людьми! И это что-то особенно выражено, когда я рядом.
Может быть, близость источника временных возмущений обостряет у людей предчувствие грядущих перемен. А ожидание перемен, которых ты не желаешь, всегда обостряет раздражительность, агрессивность, и без того чрезмерно четко выраженные у жителей современных мегаполисов.
Вот дети на мою близость практически не реагируют, они всегда готовы к переменам – и неважно, что именно меняется. Для детей главное – новые впечатления.
Я никак не реагирую на близость «термитника», потому что знаю о грядущих переменах и успел смириться с ними. Вот и не чувствую ничего, кроме усталости.
Вот только какой механизм лежит в основе этого предчувствия? Возможно, существует какое-то информационное поле, которое могут чувствовать люди... Нет, что-то я совсем в мистику ударился. Пусть в мистику и осовремененную. Информационные поля, экстрасенсы, НЛО – это все ничуть не лучше, чем Астрал, колдуны и небесные знамения. Такое же суеверие, пусть и сказанное «научными» словами.
Людям всегда хотелось простых ответов. Узнавать новое слишком трудно. Проще попытаться притянуть это к уже хорошо знакомым понятиям. А если не получается – обозвать умными словами и считать, что узнал нечто новое.
Слишком много вопросов. Но когда мы отвечаем на них умными словами, плохо понятными нам самим, это не ответ. Это – иллюзия ответа.
И кажется, что вопрос закрыт, вот только толку от этого никакого.
Если я не знаю, в чем дело, то надо признаться в этом хотя бы самому себе. А не наводить тень на плетень. Незнание лучше, чем иллюзия знания. Не стыдно не знать, стыдно стыдиться не знать.
Я не знаю, что происходит с людьми и каков механизм этого явления. И не буду строить нелепые гипотезы. Я уверен, что это связано с приближающейся Развилкой. А значит, сегодня вечером кончится.
И не стоит больше ломать голову. Нужно сосредоточиться на том, что мне следует выполнить сейчас. А не тешить себя иллюзией интеллектуальной деятельности, якобы направленной на решение ситуации.
Выйдя из метро, я вновь оказался во власти знойной духоты, солнце обрушилось на меня тяжелым прессом жара.
Глаза сами обратились к вывеске продуктового магазина. Теперь понимаю, почему обязательным атрибутом классического образа рокера является бутылка пива. Им это действительно необходимо.
Попробую и я воспользоваться средством, проверенным годами. Вот только возьму безалкогольного пива – рановато мне расслабляться.
В магазине оказался всего один покупатель. Он уже набрал целую сумку продуктов и продолжает называть все новые и новые наименования.
Я встал около холодильника с молочными продуктами и сделал вид, что мне безумно интересны батареи бутылочек с йогуртами и биокефирами,– так я могу находиться достаточно далеко и от продавщицы, и от покупателя. А холодильник с пивом расположен слишком близко к ним. Подойду, когда придет моя очередь. А пока не стоит облучать невинных людей таинственными эманациями «термитника», чем бы они там ни являлись.
– Девушка, а торты у вас свежие? – поинтересовался покупатель, наполняя продуктами уже вторую сумку.
– Свежие.
– Тогда дайте, пожалуйста, вон тот, с зелеными розочками.
Покупатель получил торт, заплатил названную сумму и пошел к выходу. Я направился к прилавку, попутно раздумывая, а не купить ли мне вместо пива холодного кефира?
Похоже, стояние у холодильника с молочными продуктами не прошло для меня бесследно.
Конечно, рокер с кефиром смотрится странно. Однако пиво я не люблю, решение купить для устранения жажды именно пенный напиток было продиктовано исключительно желанием соответствовать выбранному облику.
Но, может, хрен с ним, с обликом?
Однако подойти к прилавку мне оказалось не суждено. Покупатель, только что покинувший магазин, вернулся, протянул продавщице коробку с тортом.
– Девушка, я же вас спрашивал: торт свежий?
– Так он свежий,– вяло ответила девица.
– Какой же он свежий, когда произведен два дня назад! – Покупатель ткнул пальцем в синие цифры на коробке.
– У него срок хранения пять дней!
– Девушка, я вас не спрашивал, сколько дней его хранить можно! Я попросил свежий торт.
– А я вам и дала свежий.
– Какой же он свежий, если его произвели два дня назад?
– А у него срок хранения пять дней.
– Девушка, мне не нужно его хранить пять дней. Мне нужно, что бы он сегодня был свежий.
– А он свежий. Срок годности еще не истек.
– Позовите мне сюда менеджера! Пусть он вам объяснит, что означает слово «свежий»!
Похоже, не суждено мне утолить жажду – ни соответствующим имиджу пивом, ни приятным для организма фруктовым кефиром.
Нечего расслабляться и облучать людей. Надо дело делать.
Хорошо, что рынок кваркотроники совсем рядом, прямо напротив выхода из метро. Быстро куплю дисковод и поеду в канализацию к Леониду. Положу информацию в почтовый ящик, поставлю таймер на десять лет. И можно идти сдаваться в доблестные органы.
Поиски много времени не заняли, дисковод нашелся в первом же павильончике.
Обратный путь тоже не доставил особых проблем, теперь я старался избегать больших скоплений народа, не приближался к пассажирам, а если уж это было необходимо, старался миновать их как можно быстрее.
Эти меры предосторожности возымели должное действие. Конфликтов почти не возникло. Самым серьезным происшествием стал нищий-инвалид, попытавшийся избить меня, лихо размахивая обоими костылями и той самой ногой, на операцию которой он собирал деньги.
От «инвалида» я отбился с легкостью, хотя его физической подготовке позавидовали бы многие здоровяки.
До нужного мне канализационного люка добежал, обливаясь потом. С наслаждением погрузился в черную дыру, закрыл за собой крышку.
Леонид сидит за компьютером, размахивая интерфейс-перчатками. Холлопанель сплошь покрыта пестрой россыпью разноцветных блоков-модулей. Похоже, обитатель этих гостеприимных туннелей отлаживает какую-то сложную программу.
Услышав мои шаги, Леонид обернулся, увидел меня и закрыл фрейм отладчика.
– Вернулся? – поинтересовался он, освобождая место перед холлопанелью.– Садись, делай все, что тебе нужно.
– Погоди, я сначала переоденусь. А то сейчас я представляю собой уникальное блюдо – «инсайдер, варенный в собственном поту».
– Я предупреждал, что в этом маскарадном костюме тебе будет жарко. Так, значит, ты тоже инсайдер? Коллеги.
– Не совсем коллеги. Я не программер, а предсказатель.
– Все инсайдеры – коллеги. Даже больше – братья.
– Ну не скажи. Есть такие, кого я бы никогда братом не назвал.
– Так я же не про них, не про тех, кто едва выучился в Инсайде ходить, а уже инсайдером себя называет. Работать в Инсайде и быть инсайдером – разные вещи-.
– А может быть, я из этих псевдоинсайдеров?
– Нет. Я, как только тебя увидел, сразу подумал, что ты один из нас. Рыбак рыбака видит издалека.
Я сдернул с себя парик, усы и бороду и начал стаскивать куртку.
– Давай, я подключу дисковод, пока ты переодеваешься,– предложил новообретенный брат по Инсайду.
Я протянул ему пакет с дисководом, а сам принялся разоблачаться, с наслаждением ощущая всем телом прохладный воздух.
– Значит, ты предсказатель? – спросил Леонид.– Я на днях в Сети читал про одного предсказателя. Судя по тому, как его ищут, он заинтересовал какую-то очень крутую структуру. По косвенным данным я догадался, что он спер какую-то очень важную информацию.
Я напрягся. Леонид говорит это специально, потому что знает, кто я? Или просто пересказывает прочитанную в Сети информацию, ни о чем не подозревая?
– Интересно, что этот предсказатель собирается делать с украденным? – продолжил Леонид.
– Продать, наверное. Что еще можно делать с украденными данными?
Я попытался говорить как можно спокойнее. Если у Леонида еще нет никаких подозрений на мой счет, то нельзя, чтобы они появились сейчас только потому, что мой голос дрогнет.
– Не думаю, что он хочет ее продать. Он явно замышляет что-то другое.
Сомнений нет – Леонид все знает.
– Может быть, этот предсказатель хочет выложить данные в свободный доступ? – «предположил» я.
– Может быть,– согласился Леонид.– Теперь я уверен, что так оно и есть.
– Леонид... А что бы ты делал, если бы встретил этого предсказателя?
– Я? Я не знаю, что этот предсказатель задумал и зачем ему понадобилось выкладывать ворованные данные на всеобщее обозрение. И что это за данные. Но он похож на серьезного человека, который понимает, что делает. И если он уверен, что его решение – правильное, то долг каждого инсайдера – помочь брату всем, чем можно.
Леонид закончил возиться с дисководом.
– Я все подключил. Выкладывай в свободный доступ все, что тебе нужно, а я не буду мешать.
Леонид удалился, оставив меня одного.
Я достал из-под черной футболки смятую одежду, имитировавшую живот. Вынул из вороха тряпок «термитник».
Все это я проделал в полном молчании. Сказать хотелось многое, однако цензурных слов не нашлось, а ругаться матом не люблю даже наедине с собой.
Сажусь перед холлопанелью компьютера, одеваю интерфейс-перчатки. Перед лицом пестрит привычное многоцветье Инсайда. Свежеустановленный дисковод раззявил свою пасть в ожидании «термитника».
Вот и все. Мои приключения закончились. Осталось только создать почтовый ящик, выложить в него содержимое термитника, поставить таймер.
Кончились погони, стрельба, неумелая конспирация. Этому я рад –слишком устал, слишком хочу отдохнуть.
Судьба будущего решена – позади остались и неопределенность, и предопределенность. Надо бы и этому порадоваться.
Но не могу. Свой выбор я сделал, однако так и не уверен: действительно ли лучший вариант я выбрал?
Слишком мало я знаю. Слишком многого я не знаю.
Даже в тех знаниях, которыми я обладаю, уверенным быть не могу – все они почерпнуты в архивах будущего. В архивах, которые были (а точнее, будут) фальсифицированы,– пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка.
Даже предположить не могу, кому и зачем понадобилось фальсифицировать историю будущего, а без этого я не смогу догадаться, где именно искать ложь и какую правду она скрывает.
Возможно, в «правой» ветви Олег все-таки выживет? Может быть, в «левой» ему грозит смерть?
А возможно, Развилка на самом деле произойдет не через несколько минут, а через десять лет и от того, что я решу, ничего не изменится?
Что мне делать? Продолжить то, что уже запланировал, и надеяться на лучшее? Предпринять что-то иное? Как я могу решать, если я ни в чем не уверен? Внезапно в глазах потемнело, багровое марево закрыло глаза, удары сердца начали отдаваться внутри черепа тупой болью.
Моя нервная система слишком измочалена прошедшей неделей. Метания в неизвестности оказались чрезмерной нагрузкой.
Накатило желание крушить и ломать – желание нелепое, но вполне естественное.
В себя я пришел почти сразу и ничего не успел уничтожить. Лишь что-то плоское, лежавшее так некстати совсем под рукой, пролетело через всю комнату, хлопнулось о стену и с громким треском разлетелось на осколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61