если бы не Спиро, моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.
– Надо будет поблагодарить его!
– В самом деле? – Его длинные темные ресницы затенили глаза, и она никак не могла прочесть их выражение. – Если бы он оставил меня на улице, я никогда бы не потревожил тебя.
– Да…
Это слово, произнесенное тихо, почти шепотом, повисло в воздухе между ними. Дэмиан взял лицо Лорел в ладони. Ее взгляд никак не выдавал ее чувств, но он мог видеть, как внезапно и сильно забился пульс у ее горла.
– Matya mou, – прошептал он.
– Что это значит?
Дэмиан наклонил голову и нежно коснулся губами ее рта.
– Это значит «моя самая дорогая». Она робко улыбнулась.
– Мне нравится, как звучат эти слова. А трудно выучить греческий язык?
– Я научу тебя. – Он нежно погладил кончиком пальца ее нижнюю губу. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, если ты скажешь мне, что в твоем сердце.
Для собственной безопасности она могла солгать, но разве можно лгать этому человеку, который только что открыл перед ней душу?
– Я не знаю, что в моем сердце, Дэмиан, я знаю только, что когда я с тобой, то я… я…
Его губы замкнули ее рот в глубоком страстном поцелуе. Какое-то мгновение Лорел пыталась сопротивляться. Но потом вздохнула и обвила руками его шею.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Поцелуй Лорел чуть не свел его с ума.
И дело было не в горячей страстности ее рта, а во вкусе полнейшей покорности, которую он пил с ее губ.
Держа в объятиях свою жену на выветренном склоне холма над Эгейским морем, Дэмиан произнес мысленную клятву: в этот раз, когда они будут любить друг друга, он сделает ее своей навечно.
Может, он держит ее слишком крепко? Целует слишком горячо? Он приказал себе контролировать порыв страсти. Нет, не сейчас, когда губы Лорел так мягки и податливы, когда он чувствует биение ее сердца и знает, что ее желание так же нестерпимо, как и его собственное. Желание – и что-то большее, чем желание.
Он не мог думать. Он мог лишь ощущать вкус ее губ, и когда она слабо застонала и прижалась к нему так, что он почувствовал все изгибы ее тела, Дэмиан чуть не потерял рассудок.
– Дэмиан, – прошептала она, и ее голос прервался, – Дэмиан, прошу тебя…
Поглаживая большими пальцами изящные округлости ее щек, Дэмиан приподнял ее пылающее румянцем лицо к своему и заглянул в потемневшие от страсти глаза.
– Скажи мне, – прошептал он и обнял ее так крепко, что у Лорел перехватило дыхание. Она коснулась его губ своими.
– Люби меня, – выдохнула она, и Дэмиан подхватил ее на руки и понес к каменной смотровой башне.
Тысячу лет назад отсюда воины отражали набеги пиратов. А сейчас, когда Дэмиан уложил свою жену на пол, покрытый свежим, сладко пахнущим сеном, он знал, что после битвы, которая предстоит ему сейчас, невозможно будет определить, кто победитель, а кто побежденный.
Он приказал себе раздеть ее медленно, несмотря на нестерпимость желания. Но когда она скользнула ладонями вниз по его груди, спускаясь все ниже и ниже, остатки его самообладания улетучились.
– Сейчас, – сказал он страстно и снял с нее легкое платье.
Под ним было кружево и шелк, ароматная кожа и жар. Он снова попытался притормозить происходящее, но Лорел подняла голову, целуя его губы. Она гладила его плечи и грудь, гладила его твердый живот. А когда пальцы ее скользнули за пояс его джинсовых шорт, Дэмиан глухо застонал. Его руки накрыли ее ладони, вместе они стянули его шорты и отбросили в сторону.
Наконец они лежали обнаженные, одни во всей вселенной.
И Лорел призналась самой себе: она влюблена, безумно влюблена в своего мужа Дэмиана Скураса.
Много позже в раскаленном добела сиянии полуденного солнца они подошли к дому.
Кто-то – скорее всего, Элени – опустил тонкие жалюзи на всех окнах, и поэтому в вестибюле было прохладно. В доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь мягким рокотом лопастей вентиляторов, медленно вращающихся под потолком.
Лорел утомленно огляделась.
– А где Элени?
– Зачем? Тебе что-нибудь нужно? – Дэмиан притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. – Я все сделаю сам. Сейчас мне не хочется делить тебя ни с кем.
– Нет, мне ничего не нужно, Дэмиан. Я просто подумала… – она покраснела, – что если она нас увидит, то поймет, что мы… что ты и я…
Дэмиан улыбнулся. В пышной гриве волос Лорел запутались соломинки, а на лице сиял румянец, появившийся от долгих часов, проведенных в его объятиях.
– Что же она может понять, keeria mou, кроме того, что мы занимались любовью?
– Что это значит – keeria mou?
– Это значит – моя жена. – Он поцеловал ее спутанные кудри. – Муж может заниматься любовью со своей женой в любое время и в любом месте. – Он нежно приподнял ее лицо за подбородок. – На Эктосе, в Нью-Йорке… где угодно, если она не против. Ты согласна со мной?
– Только если и жене позволяется то же самое.
– Разве тебе не известно, что демократию изобрели в Греции, на этих островах?
– В таком случае… – улыбнулась Лорел. Она приподнялась на цыпочки, приложила рот к уху мужа и что-то прошептала. Дэмиан рассмеялся.
– Я и сам не мог бы сказать лучше, – одобрил он и, подхватив ее на руки, понес вверх по лестнице в спальню.
Дни пролетали незаметно. И каждый из них одаривал Лорел новыми впечатлениями.
Дэмиан отказывался верить, что она умеет готовить. Они говорили об этом однажды солнечным днем, когда Лорел сидела на поле ромашек, а Дэмиан лежал рядом с ней, положив голову ей на колени.
Она с достоинством напомнила ему о тесте, которое он нашел на ее кухне. Он ответил, и не очень галантно, что оно скорее напоминало последствия неудачного научного эксперимента.
Лорел сорвала пригоршню ромашек и рассыпала по его широкой груди.
– Я докажу тебе, что умею готовить самое замечательное тесто в мире.
– Ага-ага.
– Что ты имеешь в виду, «ага-ага»? Умею. Спроси Джорджа. Он обожает мой хлеб.
– Джордж… – ухмыльнулся Дэмиан. – Он без ума от тебя. Даже если ты дашь ему кусок мокрой тряпки и назовешь это хлебом, он съест и скажет, что очень вкусно.
Лорел бросила в него еще несколько ромашек.
– Он без ума только от своей собственной жены.
Дэмиан сел, взял ее руку и переплел пальцы со своими.
– Это очень хорошо, когда мужчина без ума от своей собственной жены, – тихо произнес он.
Она улыбнулась и смахнула лепесток ромашки с его волос.
– В самом деле?
– Я, кажется, не говорил тебе, – начал он, поймав ее руку и поднимая к своим губам, – что я был женат до этого?
Дразнящая улыбка Лорел исчезла.
– Нет, не говорил.
– Ну так вот, я был когда-то женат. И мой брак длился почти целых три недели.
– Что же случилось? – Она снова попробовала улыбнуться в надежде, что ее улыбка получится достаточно искренней. – Ах, кажется, я догадываюсь. Леди подала тебе на ужин кусок мокрой тряпки, назвала это свежим хлебом, и ты вышвырнул ее вместе с чемоданами.
– У нас не было ничего общего. Ей хотелось заполучить только мое имя и мои деньги.
– А чего же хотел от нее ты?
– Развода, – сказал он со смешком. – Почти с самого начала. Этот брак был дурацкой ошибкой. И, думаю, мы оба это знали.
– Так зачем же вы женились? – Холод прокрался в сердце Лорел, и она выдавила из себя улыбку. – Она тоже была беременна? – И тут же пожалела об этих вырвавшихся отвратительных словах, но было уже слишком поздно. Дэмиан выпрямился, его лицо стало напряженным и холодным.
– Нет. Она не была беременна. Если бы была, то смею тебя заверить, я все еще был бы на ней женат.
– Конечно, ведь это твой долг. – Лорел встала и отряхнула траву с шортов. – Я чуть не забыла, как ты благороден, Дэмиан. Извини.
Он сердито схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Да что с тобой происходит, Лорел? Ты злишься на меня, потому что я развелся с женщиной, которую не любил? Или потому, что я сказал, что никогда бы не сделал этого, окажись она беременна?
– Я совсем на тебя не злюсь. – Она криво усмехнулась. – Я просто… ты не можешь винить меня за любопытство, Дэмиан. Оказывается, ты не новичок в семейной жизни…
– Семейной жизни не получилось. Едва познакомившись, мы решили, что влюблены, и поженились. А когда сообразили, что наделали, было уже слишком поздно.
– Что ж, именно это и случается, когда люди женятся, поддавшись минутному порыву.
– Черт побери, не смотри на меня так! Сейчас дело совсем другое. Я женился на тебе, потому что… потому что…
– Потому что я забеременела.
– Да. Нет. То есть…
– Что – то есть?
Конечно, он женился на ней, потому что она забеременела – зачем же это отрицать?
– Ничего не надо объяснять. – От тона Лорел веяло морозом, и такой же была ее улыбка. – Я не сомневаюсь в твоей порядочности. Ты женился на мне только ради нашего ребенка, и ты останешься моим мужем по той же самой причине. Не так ли?
Челюсти Дэмиана крепко сжались.
– Ты абсолютно права, черт возьми! – рявкнул он. – Я буду твоим мужем, а ты моей женой, пока, как говорится, «смерть не разлучит нас».
Он притянул ее к себе и поцеловал так же, как в тот самый день, когда судья объявил их мужем и женой. Но впервые после того, как они занимались любовью в башне над морем, Лорел не ответила на его страсть. Она ничего не чувствовала – ни желания, ни даже злости.
– Ты моя жена, – сказал Дэмиан. С каменным лицом он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и посмотрел в глаза. – Не забывай об этом.
Лорел высвободилась из его рук.
– Ну как же я могу забыть, если ты постоянно тычешь этим фактом мне в глаза?
Она отвернулась и пошла вниз с холма по направлению к дому. Дэмиан сжал кулаки. Черт, да что с ней происходит? Он уже думал, что Лорел примирилась с положением его супруги, но, очевидно, этого не произошло.
Неужели она притворялась все это время, когда они занимались любовью? Лежала в его объятиях, ласкала его, целовала, а сама постоянно мечтала об освобождении от него? Конечно, она за него замуж не собиралась. Он поставил ее в безвыходное положение. Возможностей сопротивляться у нее было не больше, чем у корабля, прибитого бурей вон к тому утесу.
Губы его скривились. Ну и пусть? Они муж и жена. Ей придется с этим примириться. А что до этой бессмысленной ссоры… она забудет о ней сегодня вечером, когда они лягут в постель.
Он глубоко вздохнул, сунул руки в карманы и посмотрел на море.
Она не притворялась в постели, это точно. Он бы непременно почуял фальшь.
Да, такое чувствуешь сразу… Или нет?
Лорел сидела за туалетным столиком в спальне, где провела первую ночь в качестве миссис Скурас, и смотрела на свое отражение в зеркале.
Кроме той первой ночи, она ни разу больше не спала здесь. Каждую незабываемую ночь, чудесное утро и даже полдень она проводила в постели Дэмиана.
Когда она взяла и поднесла к волосам оправленную в серебро щетку, ее руки дрожали.
Какой бес в нее вселился сегодня? Дэмиан уже был женат! Ну и что? У нее тоже были отношения с мужчиной, и хотя Кёрк не относился к ним серьезно, но она сама относилась. Она была ему верной и любящей подругой, а когда обнаружила, что он предал ее, то ее сердце было разбито. Она любила Кёрка так же сильно, как… – Придушенный стон сорвался с ее губ. Лорел уронила щетку и закрыла лицо руками.
Неправда. Она никогда не любила Кёрка по-настоящему, теперь это стала ясно. То, что она чувствовала к Дэмиану, сводило на нет все ее былые чувства к Кёрку. И в этом-то и заключалась суть ее сегодняшней обиды.
– Не так ли? – прошептала она, подняла голову и уставилась на свое бледное лицо и опухшие от слез глаза.
Дэмиан признался, что был когда-то женат, но из скоропалительного брака ничего не вышло. И Лорел сразу подумала, что на ней он женился тоже скоропалительно, под влиянием минутного порыва.
Но как же она хотела, чтобы он начал это отрицать! «Я женился на тебе, потому что я люблю тебя, потому что я всегда буду любить тебя» – вот что хотелось ей услышать.
Он женился на ней, чтобы у их ребенка был отец, и хотя какая-то часть Лорел и понимала, что это правильно и честно, другая часть ее мечтала услышать от него признание в любви.
Она снова взяла щетку и посмотрела на свое отражение.
Ей принадлежит его имя и его страсть, но не любовь. Но если она устроит еще несколько таких сцен, как сегодня, то, может быть, потеряет и это. Уголки ее рта горько опустились.
– Лорел!
В дверном проеме стоял Дэмиан, одетый в махровый халат. По опыту прошедшей недели она знала, что под халатом на нем ничего нет, и ей вдруг отчаянно захотелось броситься ему в объятия. Но гордость и боль удержали ее на месте.
– Да, Дэмиан, – сказала она. Вежливо улыбнулась, опустила щетку и повернулась к нему.
– Тебе лучше, Лорел?
Она не вышла к ужину, сославшись на головную боль. Попытка объяснить свое душевное состояние все равно ни к чему бы не привела.
– Гораздо лучше, благодарю тебя. Элени принесла мне чай и аспирин.
Он остановился рядом с ней и приподнял руку. Какой-то момент ей казалось, что он собирается коснуться ее волос, и если бы он так и сделал, то ее горечь испарилась бы моментально. Она бы вздохнула и потерлась о его ладонь, как котенок. Но он не тронул ее. Он всего лишь протянул руку и поправил зеркало туалетного столика, затем засунул руку в карман халата.
– Ты ложишься спать?
Лорел отвернулась и снова посмотрела в зеркало. Он так просто спросил об этом, но, собственно, почему бы и нет? Место жены в постели мужа, тем более что она ясно дала понять: ей там нравится. При воспоминании о том, что они делали вместе в постели, горло ее сжалось.
Почему, если любишь мужчину, который тебя не любит, если знаешь, что он никогда тебя не полюбит, почему это все вдруг делает секс таким дешевым?
– Вообще-то, – сказала она, снова берясь за щетку, – я думаю, мне лучше провести ночь здесь.
– Здесь? – повторил он так, словно она собиралась заночевать на льдине где-нибудь на Северном полюсе.
– Да. – Она быстро провела щеткой по волосам. – Головная боль прошла не совсем.
– Может, мне позвонить тому доктору на Крите, которого рекомендовала Глассман?
– Нет, нет. Доктор не нужен.
– Ты уверена? Лорел, если тебе нехорошо…
– У меня все в порядке, и у ребенка тоже, – она натянуто улыбнулась ему, глядя в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19