Это был отличный день для бузкаши. Все чувства Кита обострились до предела, он ощущал каждую частицу своего тела и то, как кровь течет в венах, как ритмично бьется сердце и мускулы автоматически выполняют свою волшебную работу.
Они приблизились к двери, которая находилась на противоположной стороне двора. От старых каменных стен пахнуло промозглой сыростью, грязью и нищетой. Отвратительное зловоние осквернило свежесть утра. Кит приостановился на пороге, ведущем в темноту, и оглянулся вокруг, словно хотел запечатлеть в памяти красоту мира. Остается ли память после смерти? Нет, лучше не надо, подумал он равнодушно. Так будет еще труднее навеки распроститься с жизнью.
Один из конвоиров сделал угрожающий жест, и Кит поспешно шагнул вперед. Афганцы не должны прикасаться к нему… он не вынесет грубого насилия… Конечно, этого не избежать, но тогда ему будет уже все равно.
Они вошли в приемный зал Акбар-хана, но после яркого солнечного света глаза Кита не сразу привыкли к полумраку. Вдоль стен стояли люди в тюрбанах или остроконечных шлемах, за поясом у них были кинжалы, а некоторые держали в руках пики или палаши. Вряд ли они отправятся на бузкаши в полном воинском снаряжении, подумал Кит. Акбар-хан, вооруженный мечом, в тюрбане и кольчуге, стоял в дальнем конце зала на небольшом возвышении. Позади него был стол, придвинутый к стене.
– Доброе утро, Рэлстон-хузур, – сказал сирдар по-английски.
– Доброе утро, Акбар-хан, – ответил Кит так спокойно, словно речь шла о самом обыкновенном утре.
Акбар-хан взмахнул рукой, и охранники поволокли Кита в указанное место – рядом с помостом.
Кит замер, завидуя Аннабель, которая умела превращаться в статую. Впрочем, сейчас самое главное – не выказывать страха. Знать бы только, что с Аннабель!
Дверь отворилась, и в зале появились шестеро гильзаи, вслед за ними вяло плелась сгорбленная женская фигура в черном. Кит не сразу узнал в ней Аннабель. А потом почувствовал, как в висках бешено застучала кровь. Что же они сделали с ней? Как довели до такого состояния приниженности? С огромным трудом Кит сохранял внешнее спокойствие, он понимал, что вспышка гнева будет только на руку врагам.
Резким звучным голосом Акбар-хан отдал какой-то приказ на пушту. Гильзаи вдруг схватили Айшу.
Все поплыло перед глазами Кита, он сделал шаг вперед, уже готовый разразиться проклятиями, но почувствовал на себе взгляд ярко-голубых глаз сирдара. Что означает этот взгляд, Кит не понял, но тут же застыл на месте, как будто его сковала неведомая сила.
Айшу грубо швырнули к ногам Кита. Она рухнула на колени. Кит уставился на нее, онемев от удивления, а охранники отошли к стене, явно довольные тем, что хорошо справились со своим делом.
Акбар-хан начал говорить, вернее, ораторствовать на пушту. Кит не понимал ни слова, но видел, что лица афганцев, и без того угрюмые, помрачнели еще больше. И он услышал торопливый шепот. Аннабель, которая по-прежнему стояла на коленях с поникшей головой, быстро переводила на английский речь сирдара. Черная ткань, закрывавшая лицо, приглушала ее голос.
– Он отдает меня тебе… но это не дар, а оскорбление. Он считает меня недостойной и больше не нуждается во мне. Пусть феринге питаются нашими объедками, ничего лучшего они не заслуживают. По законам гостеприимства ты обязан принять этот дар. Теперь ты отвечаешь за меня… за женщину, которую отверг Акбар-хан. Согласно тем же законам, ты можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я – ничто.
Кит не верил своим ушам. А сирдар продолжал говорить. В его словах звучали презрение, ненависть, иногда насмешка. Афганцы наслаждались, слушая оскорбления в адрес феринге, встречая речь Акбар-хана одобрительным ропотом. Но вот снова раздался взволнованный шепот Айши, и Кит, напрягая слух, пытался разобраться в ее наставлениях.
– Ты должен показать, что разгневан таким оскорбительным даром. Иначе они не получат удовлетворения. Скажи, что отвергаешь его… что гордость не позволяет тебе принять то, что сам сирдар считает ничтожеством… Думай как афганец! – взмолилась Аннабель.
Думай как афганец! Господь всемогущий! А как думают афганцы? Что считается у них оскорблением? Каков их кодекс чести? Нельзя отвергать дар гостеприимства: это он понял в первый же раз, когда Акбар-хан отдал ему на ночь Айшу. Откажись он – и ему перерезали бы горло. Кит почувствовал тогда, что за этим стояло тайное желание унизить его, но внешне все выглядело иначе: хозяин делится с высокочтимым гостем самым ценным, что у него есть. И вдруг его осенило: по каким-то непонятным причинам Акбар-хан устроил этот спектакль для своих гильзаи, а вовсе не для себя. Они поверят всему, что услышат здесь и увидят. Феринге будет вынужден принять дар, проглотить оскорбление, гордость Акбар-хана не пострадает, и его великодушный поступок получит вполне законное обоснование. Для афганцев лучше смерть, чем позор, особенно если речь идет о таком жалком существе, как женщина.
Думай как афганец! Что ж, у него всегда была склонность к драматическим эффектам.
Кит поднял голову, его глаза пылали.
– Ты хочешь оскорбить меня, Акбар-хан, – сказал он на фарси, тщательно подбирая слова. – Ты намерен отдать мне эту… – Кит презрительно тронул носком сапога согнувшуюся в три погибели Аннабель, – эту женщину, которая тебе не нужна.
В зале раздался одобрительный гул голосов, хотя гильзаи потянулись к оружию. Ответ Кита поняли даже те, кто не говорил на фарси.
– Ты отказываешься от моего дара? – спросил Акбар-хан и тут же повторил свой вопрос на пушту.
Толпа насторожилась. Кит был уверен, что афганцы готовы наброситься на него и только ждут приказа.
– Твой подарок унизителен! – резко выкрикнул Кит и снова пнул ногой Аннабель.
По ее телу прошла дрожь – то ли от страха, то ли от напряжения. А может быть, ее оскорбил этот жест. Невозможно было и представить более ужасной, варварской, дикой и опасной ситуации. Очевидно, Акбар-хан дает им шанс, но если Кит допустит ошибку, сирдар не колеблясь бросит их в руки гильзаи, жаждущих крови.
– Ты хочешь, чтобы я, следуя закону гостеприимства, взял отвергнутую тобой женщину? И принял на себя ответственность за нее?
– Примирись с этим оскорблением, Рэлстон-хузур, или ты умрешь, – заявил Акбар-хан.
Сирдар взмахнул рукой и бросил что-то Киту. Маленький серебряный предмет описал в воздухе дугу и с металлическим звоном упал к ногам Кита. Это был ключ.
В полном недоумении он уставился на серебряную вещицу. Айша шевельнула рукой, и на ее запястье блеснул браслет. Акбар-хан швырнул ему ключ от браслета! Подняв его, Кит покажет, что проглотил оскорбление. Он, феринге, уйдет отсюда посрамленным и побежденным в глазах афганцев, столь жалкий враг не стоит их внимания, решат они. Зато Акбар-хан выйдет из этой ситуации с честью, как победитель.
Рассудив, что он уже вполне приноровился к афганскому образу мыслей, Кит наклонился и подобрал ключ.
Зрители испустили вздох. Кит положил ключ в карман, бросил взгляд на коленопреклоненную фигуру и резко бросил:
– Идем.
Потом он развернулся и направился к двери. По спине его бежали мурашки: Кит ждал, что кто-нибудь вот-вот вонзит в него кинжал. Но позади слышался только тихий шелест шагов: Айша, не поднимая глаз, следовала за ним, шлепая босыми ногами по полу.
Целые и невредимые, без эскорта, они прошествовали по коридору, выложенному каменными плитами, и вышли во двор. Там сияло солнце. Воробей, прыгавший между камней, скосил на них глаз, похожий на бусинку, а потом перелетел через забор.
Кит остановился. Айша тоже застыла на месте.
– Неужели это происходит наяву? – спросил он каким-то странным, безразличным голосом, так и не оборачиваясь к Аннабель.
– Да. А ты понял?..
– По-моему, понял, – прервал ее Кит. – Он не мог просто так отпустить тебя. Это было бы расценено как поражение.
– Именно. Он устроил этот спектакль не столько для себя, сколько для своих приближенных. Хан не имеет права проявлять слабость.
Они по-прежнему держались порознь: Кит впереди, а женщина с закрытым лицом, в черном афганском одеянии, позади – как и положено, на расстоянии нескольких шагов.
– Здесь можно найти какое-нибудь укромное местечко?
Аннабель задумалась. Когда-то она бывала тут, не в качестве пленницы, разумеется.
– Может, за конюшнями, – неуверенно сказала она. – Надо обогнуть слева вон то дальнее здание.
– А вдруг нас остановят? Боюсь, унижений я больше не вынесу. Мое терпение лопнет.
– Не думаю. Зализывать раны после такой порки считают здесь делом естественным.
Кит сморщился. По крайней мере хоть в этом у него нет расхождений с афганцами. Он чувствовал себя так, словно умер, но еще не успел родиться вновь. Следуя тихим указаниям Аннабель, Кит двинулся вперед, она же по-прежнему держалась позади, чтобы чьи-то любопытные глаза не проникли в их тайну. Вскоре они обогнули приземистое здание, где находились конюшни. За ними явно наблюдали, но никто не пытался помешать им.
В узком пространстве между крепостной стеной и конюшней было холодно, грязно и пахло навозом. Солнечные лучи сюда почти не проникали.
Айша отстегнула черное покрывало, и на свет Божий явилась Аннабель. Убрав с лица пропахшую потом материю, она с облегчением вздохнула.
– Я так боялась, что ты не справишься, не сможешь разобраться в том, что происходит, – сказала Аннабель, прислонившись к стене конюшни.
– Маловерная, – мрачно отозвался Кит. – Но вообще-то я никогда еще не попадал в ситуацию столь омерзительную.
– О феринге! – с издевкой произнесла Аннабель. – Афганские игры слишком сложны для тебя? Слишком болезненно бьют по твоей гордости? Но разве это не лучше, чем быть призом в бузкаши?
Охваченный гневом, Кит закрыл глаза. Он понимал, что происходит и почему они ссорятся. Ужас, в котором они жили несколько месяцев, не мог рассеяться в мгновение ока. Так у раненого продолжает болеть ампутированная конечность. Предстоит создавать новые отношения, до конца осознав, что теперь они полностью принадлежат друг другу. И еще он должен заставить себя понять: Аннабель навсегда расстается с Айшой – со вторым своим «я», а это не может пройти безболезненно и бесследно.
Кит сдернул покрывало с ее головы и крепко обнял.
– Милая, нам нельзя ссориться… особенно сейчас. Представляю, что ты вынесла за последние несколько часов. Да я и сам перепугался. – Он снял со лба Аннабель прядь бронзовых волос. – Но теперь все кончилось, будем строить жизнь заново. Ведь ты – одна из нас.
– Разве? – В голосе Аннабель звучало странное безразличие, она явно утратила былую уверенность в себе. – Я не понимаю, что происходит. Не знаю, что мне делать. Как я буду жить с вами в такой тесноте? Я ведь чужая – и афганцам, и англичанам. Все, что произошло после Хурд-Кабула, доказывает это. И твои англичане думают так же.
– Доверься мне, – сказал Кит с шутливой улыбкой. – Я о тебе позабочусь.
Аннабель вздернула подбородок, в ее глазах блеснул насмешливый огонек.
– Ну конечно, Рэлстон-хузур, ты же сам согласился на это. Восемь лет моя жизнь была в руках Акбар-хана, а теперь ты берешь на себя его обязанности. Я принадлежу тебе. У тебя есть ключ.
Аннабель подняла руки и повертела ими так, чтобы браслеты сверкнули под лучом солнца, прорезавшим тень.
Кит вдруг понял, что сдерживать свой гнев не стоит. Аннабель явно провоцировала его – и далеко не впервые. Но после сегодняшних событий сопротивляться не было сил. Может, очистительный огонь ярости будет только на пользу?
Он вынул из кармана ключ и резким движением положил его на ладонь Аннабель.
– Это твой ключ. И браслеты тоже. Будешь ты их носить или нет – твое дело. – Кит заставил ее сжать пальцы в кулак. – Но честно предупреждаю: издевательств я терпеть не намерен. За одно утро я наглотался их столько, что до конца жизни хватит. И если вы хотите ссоры, мисс Спенсер, я ее устрою, и с превеликим удовольствием.
Кит пристально смотрел на Аннабель: на ее выцветшее черное платье, волосы, отливающие бронзой, на ее глаза, казавшиеся огромными на бледном осунувшемся лице.
– Прости. Я не хочу никаких скандалов.
Кит глубоко вздохнул.
– Вот и хорошо. Потому что, моя милая, это было бы и не к месту, и не ко времени. – Он взял ее за подбородок, приподнял вверх ее лицо и нежно поцеловал. Но губы Аннабель не шевельнулись, и Кит встревожился: – Что случилось, любовь моя? – Он улыбнулся и потрепал ее по щеке.
– Ничего, – глухо ответила Аннабель. – Просто я не знаю, что мне теперь делать.
С каких это пор Айша-Аннабель потеряла уверенность в себе? Кит вдруг с удивлением понял: в ней сломалась какая-то внутренняя пружина. Аннабель как будто разом обессилела, истратив последние свои ресурсы в отчаянной схватке с Судьбой. Она боролась во имя того, чтобы оба они смогли живыми выйти из приемного зала Акбар-хана. Без ее подсказок он не сумел бы взять в толк, что от него требуется, и погубил бы и себя, и ее, сделав какой-то неверный шаг.
Но теперь он должен взять инициативу на себя. Аннабель вошла в его мир. В военном городке это не слишком еще ощущалось, там она была как бы сама по себе. Но с этого момента он обязан возложить на себя бремя ответственности за них обоих.
– Ладно, – бодро сказал он, взяв Аннабель за руку. – Ты не знаешь, как быть, зато знаю я. Хватит с меня, Анна, твоих афганских ритуалов. Мне осточертело чувствовать себя этаким растерянным глупым новобранцем. Сейчас ты познакомишься с нашими обрядами. По крайней мере с одним из них.
И Кит потащил Аннабель через двор к помещениям, где жили заложники.
– Что ты имеешь в виду под «моими ритуалами»? – спросила Аннабель, отпрянув назад. – Я пока не хочу идти туда, Кит.
– А разве сегодняшняя варварская церемония не один из твоих ритуалов? – Кит резко притянул ее к себе. – А теперь, мисс Спенсер, вы приобщитесь к традициям вашего народа.
– Кит, слава Богу, мы уже не чаяли тебя увидеть! – Колин вместе с бригадиром и двумя другими заложниками шел навстречу Киту и женщине в черном, которая следовала за ним с явной неохотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49