Ц Само собой разумеется, что эта сомнительная комедия достала тебя дал
ьше некуда; я и сам не прочь вернуться к своей китайской литературе...
Ц Прошу тебя, Лусса, не разговаривай за рулем.
Он только что чуть не сбил какую-то мамашу с коляской.
Ц В сущности, ты должен сейчас испытывать то же, что и я в твоем возрасте.

В этот момент мы как раз проезжали мимо дверей одного лицея. Красный груз
овичок так сдал вправо, отшатнувшись от опасного места, что проехался по
противоположному тротуару.
Ц Не буду посвящать тебя во все подробности моих военных походов, но это
расскажу: в сорок четвертом, еще до Монте-Кассино, англичане часто отправ
ляли меня за линию фронта к немцам, со стороны Меджез-эль-Баба, в тунисски
х горах. В то время я уже был черным, я сливался с темнотой, у меня был ранец,
полный взрывчатки, и я чувствовал тогда примерно то же самое, что ты сейча
с: этот спертый воздух подполья.
Ц Ты, по крайней мере, мог гордиться собой, Лусса.
Ц Гордиться? Тоже мне честь Ц наложить в штаны, слыша, как рядом в кустах
говорят по-немецки... И потом, хочу тебе заметить: твоя «гордость» существ
ует только в исторической перспективе.
Грузовичок остановился как вкопанный. «Властелины денег» повалились н
ам на голову. Мы вышли, чтобы занести один экземпляр в какой-то затертый к
нижный магазинчик на углу. Лусса продолжал уверять, что мне как раз свети
ла такая историческая перспектива.
Ц Ладно, дурачок. Ж. Л. В. Ц полный бред, конечно, согласен! Но это наш общий
бред. И издательство «Тальон» держится только на Ж. Л. В. И если т
ы вынужден пока носить его поносные цвета, утешайся мыслью, что ты отстаи
ваешь Изящную Словесность, лучшего из наших авторов, достойного самого п
очетного места на полках книжных магазинов.
Произнося это, он одной рукой указал на «Террасу Гутенберга», а другой сд
елал знак, показывая, как ему все это приелось.
Ц Ну же, выше нос, дурачок, хао бу ли цзи , как говорят китайцы, «з
абудь про себя» и цжуань мен ли женъ Ц «посвяти себя другим»...



***

Малоссен, или смерть Изящной Словесности. Спасибо, Лусса, утешил.
Жюли нет. Холодная постель. Дети спокойно спят своим праведным сном. Диви
зионный комиссар Кудрие распутывает потихоньку свое дело. Мать витает в
облаках на пару с инспектором Пастором. Стожилкович переводит Вергилия.
И наконец, Сент-Ивер обсуждает условия проживания с Господом Богом Ц св
оим приятелем на небесах.
Жизнь идет своим чередом.
Иногда останавливается.
Если бы еще можно было уснуть! Так нет. Нет покоя предателям. Не успеешь гл
аза сомкнуть, как тут же является старуха Шаботт, или мадам Назаре Квисса
паоло Шаботт (португалка? бразильянка?), чтобы тревожить мой сон. Эта чудов
ищная голова, забальзамированная гневом, и ребячий визг ее престарелого
сына: «Она всю жизнь не давала мне писать!» Потом во весь экран моего созна
ния Ц скорбное лицо Королевы Забо. Ни слова упрека, ни слезы. Ей хватало т
ого, что она не давала мне спать. В руках у нее был тот самый роковой журнал
с моим интервью.
Еще неделя.
Неделя без сна.


***

Журнал вышел. Как и полагается.
Мне сообщили об этом сразу.
Динь-динь, восемь часов утра. Снимаю трубку: Королева Забо.
Ц Малоссен?
Точно она.
Ц Да, Ваше Величество?
Ц Ваше интервью во всех киосках.
Интервью когда-нибудь все равно попадают в киоски, мне на горе.
Ц Вы довольны собой?
Ц ...
Ц Мне только что звонил Шаботт.
Ц ...
Ц Он в восторге.
Ц Что?
Ц Он в восторге, радуется как ребенок, он с полчаса держал меня на телефо
не.
Ц Шаботт?
Ц Шаботт! Министр! Ж. Л. В.! О ком я, по-вашему, говорю? Мальчик мой, вы что, еще н
е проснулись? Давайте-ка, готовьте себе кофе, а я вам перезвоню минут чере
з десять.
Ц Не стоит, спасибо. А вы?
Ц Что я?
Ц Вы его читали?
Ц Оно у меня перед глазами.
Ц И?..
Ц Все замечательно, это как раз то, чего я от вас ожидала, и фотографии с ви
дами Сен-Тропе прекрасные. Но что с вами такое, моя радость?
Кажется, я еще не пришел в себя, когда стоял у газетного киоска на углу, пот
ому что Юсуф, киоскер, спросил меня:
Ц Что такое, Бен, встал не с той ноги, что ли?
Ц «Плейбой»! Дай скорее «Плейбой»!
Ц Вот, держи. Жюли не вернулась? Туго без нее, да?
Я никак не мог найти нужную страницу. Меня трясло, как наркомана в ломке. Я
не смел надеяться. Я не мог поверить в прекрасную гуманность мира. Чтобы с
ам Шаботт, изобретатель мотодубинки, был в восторге от развенчания Ж. Л. В.!
Значит, все возможно, Господи! Человек способен на все!
Ц Не ищи, Ц спокойно сказал Юсуф, Ц страница шестьдесят три, такая крас
отка на развороте, Доротея из Глазго. Можешь зайти в киоск, если хочешь, та
м не помешают.
Бывают дни, когда я начинаю презирать свой пессимизм. Улыбнись, третий ми
р! Дыши глубже, радуйся! Даже Шаботты признают, что голодные могут быть с о
ружием в руках! Разоружайся, третий мир, идем на мировую!
Как бы не так!
Девочка все расписала как надо.
В конце концов, у нее были вопросы, у нее были ответы, у нее был главный реда
ктор. Они все сделали так, как и должно было быть.
Вне всяких сомнений, интервью, которое я сейчас держал в руках, представл
яло собой как раз тот вопросник, который мы с Жереми учили неделями. Слово
в слово.


***

В «Тальоне» меня встретили с наполненными бокалами. Пузырьки шампанско
го и радость в глазах.
Не день, а сплошной праздник. Вечером Тянь читал четырнадцатую главу «Вл
астелина денег», ту, в которой у Филиппа Агуэльтена и его молодой жены-шве
дки рождается первый ребенок. Роды состоялись в самом сердце долины Амаз
онки, в центре ужасного циклона, который вырывал деревья с корнем. Я дослу
шал почти до конца.


***

Потом мы с Джулиусом пошли на ежедневную прогулку. Я шел легкой походкой
с безмятежностью человека, который лишился разом и страхов, и иллюзий. Да
же Бельвиль не казался мне таким уродливым, как обычно... еще бы! Я вдруг под
умал, что новые архитекторы учли в своих планах «характер» квартала. Воз
ьмем, к примеру, огромный розовый дом на пересечении улицы Бельвиль и бул
ьвара Ля-Виллетт; так вот, на самом верху, если внимательно приглядеться,
над окном последнего этажа как будто какая-то арка в испано-мавританско
м стиле, да-да. Естественно, пока строили это чудо, первые этажи стали кита
йскими... Но это неважно, когда весь Бельвиль займут китайцы, крыши украсят
островерхими многоярусными башенками пагод... Архитектура Ц это искусс
тво импровизации.
Мне ужасно захотелось спать. Нужно было наверстать упущенное. Я оставил
Превосходного Джулиуса на кухне у Амара («Ты хорошо получился на снимке
в журнале, Бенжамен, сынок, сам-то видел?») и пошел обратно один, как большой
.
Они прижали меня в двадцати метрах от дома. Их было трое. Один, высокий и ху
дой, врезался мне в пах своей острой коленкой; другой, поперек себя шире, д
ержал меня за горло, пока третий перемалывал мои внутренности серией апп
еркотов, наносимых со знанием дела. Припертый к стенке ручищей здоровяка
, я даже не мог согнуться от боли. Так что я лишь поджал ноги и чисто рефлекс
ивно брыкнул боксера в грудь копытами. Он выдохнул весь жар, что был у него
в легких, а я перевел дух. Рука второго так сжала мне шею, что глаза на лоб п
олезли.
Ц Что, Малоссен, захотелось правдой поделиться на первых страницах жур
налов?
Тощий методично разделывал меня своей дубинкой. Печенки, коленки, мягкие
места. Он, похоже, собирался забить меня до смерти, вот так, у всех на виду. Я
пытался кричать, но мешал язык.
Ц Ай-ай, как неосмотрительно, Малоссен, нужно правильно играть свою роль
.
Громила с русским акцентом говорил спокойно, почти уговаривал.
Ц Особенно когда у тебя целое семейство на руках.
Его сверхзвуковой кулак боксера врезался в воздух в двух миллиметрах от
моего носа.
Ц Только не по лицу, Селим. Он еще пригодится.
Боксер принялся за ребра.
Ц Смотри, не выкини какую-нибудь глупость в Берси, Малоссен, ты будешь от
вечать только то, что должен отвечать, и ничего больше.
Легкое движение его руки Ц и моя физиономия впилилась в стенку; тощий в э
то время обрабатывал своей дубиной мои почки.
Ц Мы будем на месте. Неподалеку. Мы умеем читать, и мы обожаем Ж. Л. В.
В старом Бельвиле, моем родном Бельвиле, запахло порохом.
Ц Ты ведь не хочешь, чтобы что-нибудь случилось с Кларой?
Он как клещами сдавил мне руки. Тут я тоже хотел заорать, но на этот раз поп
ерхнулся самим Бельвилем.
Ц Или с Жереми. Дети в этом возрасте такие неосторожные.

18

Книга Ц это праздник. В любом книжном салоне вам это подтвердят. Книга да
же может походить на демократическую конвенцию в рабовладельческой Ат
ланте. У Книги могут быть свои группы поддержки, свои опознавательные зн
аки, свои отряды девчонок в коротких юбках, с жезлами и барабанами, даже св
ои позывные, если на то пошло, как у любого кандидата в депутаты в какой-ни
будь там мэрии города Парижа. Два мотоциклиста могут сопровождать ее рол
лс-ройс, а две шеренги республиканских гвардейцев Ц отдавать честь пар
адному шествию. Книга достойна уважения, и вполне закономерно, что ей воз
дают всякие почести. И даже если через две недели после знатной порции ту
маков король Книги все еще пересчитывает, все ли ребра у него на месте, и т
рясется за своих братьев и сестер, это не мешает ему выступать в роли запр
авилы на празднике жизни.
В тот вечер Париж раскрыл мне свои объятия. Париж усмирил свои волны пере
д носом моего, взятого напрокат, роллс-ройса, и не могу не признать, что все
это произвело некоторое впечатление. Ничего удивительного, что те, кто и
спытал нечто подобное, не хотят просто так от этого отказываться. Вы утоп
аете в мягком сиденье автомобиля, вы утомленно-пресыщенно задираете нос
Ц и что же вы видите снаружи, за квадратными спинами телохранителей? Ваш
и афиши, выкрикивающие ваше имя, плакаты, на которых расплывае
тся ваша физиономия, целая стена громоздящихся друг на друга л
озунгов, провозглашающих ваши мысли, ваши жизненны
е позиции. Ж. Л. В., ИЛИ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ РЕАЛИЗМ Ц ЧЕЛОВЕК, УВЕРЕННОСТЬ, ТВОРЧЕС
ТВО! Ж. Л. В. В БЕРСИ! 225 МИЛЛИОНОВ ЭКЗЕМПЛЯРОВ ПРОДАНО!
Вначале пришлось слегка поработать дубинкой, чтобы расчистить путь пер
ед входом в апартаменты «Крийона», потом же, по прибытии в Берси, дубинкам
и пришлось махать гораздо энергичнее; но в том, что касается славы, эти тум
аки Ц один из вожделенных знаков внимания. Сотни рук тянутся к стеклам м
ашины с фотографиями обожаемой звезды. Растрепанные от волнения девушк
и, томные взгляды, серьезные ротики, адреса, номера телефонов, раскрытые к
нижки прижимаются к ветровому стеклу в ожидании памятной надписи, дразн
яще приоткрытая грудь (дубинка), галдящая орава, не отступающая ни на полш
ага от машины, кто-то падает, приветственные помахивания флажками и вымп
елами, визг летящего пузырька с чернилами, который разбивается о боковое
зеркало (дубинка), костюмы-тройки и полное собственного достоинства соу
частие, матери и дочери, отцы и сыновья, красный свет игнорируется с благо
словения дорожной полиции; две сирены спереди, две сзади, юный Готье, мой «
секретарь», прошел со мной через все круги страха и восторга, Готье, первы
й и последний раз в жизни купающийся в своих пятнадцати минутах славы, ст
рой автобусов перед стадионом Берси, со всех концов страны, от Финистера
до Лазурного берега, ехали день и ночь, даже у водителей Ц экземпляры наг
отове: «Последний поцелуй на Уолл-стрит», «Золотое дно», «Доллар, или Ребе
нок, который умел считать», «Дочь иены», «Иметь» и, конечно, «Властелин ден
ег» Ц мелькают названия на обложках, несбыточные упования на автограф.



***

Сцена отсвечивала изумрудно-зеленым во мраке заполненного до отказа Дв
орца спорта. Над сценой, как огромный призрак, развернулось во всю ширь по
лотно экрана, по сравнению с которым экран кинотеатра «Рекс» тянул от си
лы на почтовую марку. «Сюда», «сюда» Ц живой щит из молодцов Калиньяка ок
ружил меня плотным кольцом у самого входа. Калиньяк заранее подготовил с
воих приятелей-регбистов: Шеза, нападающего, Ламезона, полузащитника, Ри
ста, защитника, Бонно, правого крайнего, и еще десяток любителей овальног
о мяча: двухметровая стена проглотила Ж. Л. В. и наглухо закрылась, сдержив
ая напор толпы... Обходные пути, коридоры и, наконец, убежище в гримерке. Дол
гожданное спокойствие! То, которое торопишься найти, нырнув вниз головой
в пушечное жерло.
Ц Разве я вам не обещала всю мировую любовь, мой мальчик?
Насмешливый голос Королевы Забо в тишине помещения.
Ц Все в порядке?
Мои ребра можно склевать по кусочкам, мои кишки вывернули наизнанку, ног
и как складной метр, от барабанных перепонок Ц одни лохмотья, сознание с
обственной бессознательности меня оглушает, но я полагаю, что все в поря
дке. Все в порядке... как всегда.
Ц Это невероятно, Ц бредит Готье, Ц невероятно...
Ц Успех и в самом деле несколько превзошел наши ожидания, но это не повод
доводить себя до беспамятства, Готье.
Королева Забо, конечно... как всегда, владеет собой, да и моей вселенной тож
е. Почему-то она встает, подходит ко мне и делает то, чего раньше никто нико
гда за ней не замечал: она дотрагивается до меня. Она кладет свою огромную
ладонь мне на затылок, спокойно гладит меня по голове. Наконец она говори
т:
Ц Последние сто метров, Бенжамен, и я оставлю вас в покое, слово королевы!

Ц Не убирайте руку, Ваше Величество!


***

Вопрос . Вы можете уточнить, что конкретно подразумевается под
«литературой либерального реализма»?
(Если бы три костолома не поджидали меня где-нибудь здесь, в темном углу, з
а поворотом, я бы тебе рассказал, как следует понимать подобного рода глу
пости.)
Ответ . Литература, прославляющая предпринимателей.
(Это не литература, это игра на бирже, реалистическая, как сны голодного, и
либеральная, как дубинка с электрическим зарядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38