Они все смотрели серьезно и с ожиданием. Я молчал, не зная, как объяснить, что для этого надо перестать прятать золото и драгоценности. Что это вовсе не драгоценности, что это вообще не ценности. Только тогда вырвемся из этого повторяющегося цикла катастроф, когда примем другие ценности.
Правда, сам я спрятал, мне – можно.
Справа и слева проплывают, слегка покачиваясь, островки темно-зеленых елей, трава по обе стороны дорожки светло-зеленая, низкая. Временами поднимаются метелки ярких цветов, там жужжат толстые шмели, порхают бабочки и даже бомбардировочно грозно гудят металлоспинные жуки.
Иногда совсем рядом с конскими копытами блестят гладью небольшие озера с густой синей водой. Дорога все поднимается, а далеко впереди, временами заходя то вправо, то влево, грозно сверкает белыми вершинками горный хребет. Селенья попадаются, однако, с той же регулярностью, хотя здесь, по словам Кадфаэля, ночами бродят упыри, а днем охотятся беспощадные крыланы. Но люди упорно не желают покидать эти места: то ли сумели приспособиться к жестоким условиям, то ли полагают, что свобода от налогов и повинностей стоит любых напастей от чудовищ.
К вечеру небо стало лиловым, только на западе остается пурпурным. Кое-где прорывается сквозь застывающую корку настоящее кипящее золото, настолько яркое, словно этот багровый закат заслоняет от нас огромное на полнеба солнце. Впереди жутко и страшно, словно создание дьявола, поднимается одинокое черное дерево, даже не дерево, а угольно-черный силуэт, грубо вырезанный из этого цветного занавеса.
Конские копыта стучат негромко, дерево приближается и становится все более грозным: исполинское, с толстым стволом, который на небольшой высоте раздвоился, а обе половинки, в свою очередь, выбросили вверх и в стороны такие могучие ветви, что центрального ствола уже просто нет. Земля черная как деготь, луна еще не взошла, а если и взошла, то скрывается за фиолетовыми и пурпурными облаками, небо же с трудом освещает только себя.
Дерево разрослось, закрыло половину мира, мы услышали шелест листьев, не такие уж и голые ветви, а между корней блеснул небольшой родник. Смит сразу же начал распоряжаться насчет ужина, но рыцари слушали графа Эбергарда. Впрочем, Смит даже не подумал обидеться, субординацию понимает, принял из пасти Пса пойманного зайца, толстого, как откормленный в монастыре кабан, тут же начал его разделывать и пластать мясо для поджаривания.
Кадфаэль вытащил молитвенник и углубился в чтение, сэр Смит отлучился ненадолго и принес полный шлем крупных красных ягод, похожих на землянику, только намного крупнее. Пес снова исчез, принес небольшую молоденькую козу, может быть – газель или антилопу, но все равно – козу, а немного погодя ухитрился откуда-то приволочить огромную рыбину. Она продолжала отчаянно вырываться и хлестать хвостом даже не по морде, а по бокам.
Он бросил ее Смиту на колени, отпрыгнул и стал с интересом следить, как рыцарь дерется с рыбой.
Всю ночь над нами вскрикивали жуткими голосами совы, в лесу выли волки, дважды вздрогнула земля, будто некий крупный зверь ломился сквозь земные пласты, как лось через кустарник. Я сразу подумал про индрика, что растет всю жизнь, но индрики, как говорят, опускаются всю глубже и глубже, а наверх им путь закрыт…
Во сне я скакал на коне, летал под облаками и даже выше, любуясь ровной, будто заснеженной поверхностью, а когда опустился на землю, глаза сами начали шарить в поисках самок, и тут же услышал тихий женственный смех.
– Наконец-то обо мне вспомнил?
Она вышла прямо из пространства, я протянул руки, она не противилась, никогда не противится, только спросила:
– Зачем так далеко забрался?
– Дела, – ответил я. – Как там наш малыш?..
– Растет, – ответила она счастливо. – Я впервые перестала завидовать людям.
– Где он сейчас?
– Исследует…
Она что-то говорила еще, но рев крови в ушах заглушил. Я жадно мял ее в руках, сладостное чувство встряхнуло так, что мир задрожал и начал расплываться. Санегерийя звонко чмокнула в щеку, я ощутил под собой груду веток, брезгливо подвигался и заснул снова.
Когда раскрыл глаза, солнце уже наполовину высунулось из-за края земли. Вся наша верхушка у костра, рыцари проверяют коней: осматривают копыта, бабки, потертости, передвигают ремни, кто-то опустился на пень и с зубодробильным вжиканьем мерно водит точильным камнем по лезвию меча. Искры при каждом движении летят длинные, злые, а от звука ноют не только зубы, но и кости во всем теле.

Глава 6

Небо в длинных белых полосах, некоторые пытаются свернуться жгутами, но невидимый ветер растрепывает, остальных вытягивает в струнку. Зато внизу под золотыми лучами солнца трава из зеленой стала золотой, а деревья так и вовсе оранжево-красные, пурпурные, багряные.
Выглянули красные черепичные крыши, деревня небольшая, но прежде открывающихся домов мы увидели стада тучных коров, овец, поверхность небольшого озера вся закрыта несметным количеством гусей и уток, по берегам козы щиплют траву и, встав на задние копыта, достают нижние ветви деревьев.
Смит потер ладони, усы приподнялись, глаза заблестели.
– Давненько я не пивал свежего молочка!
– И не таскал на сеновал деревенских… – добавил Дилан.
Кадфаэль укоризненно вздохнул, а ехавшие впереди три рыцаря вдруг остановили коней и обнажили мечи. Эбергард сразу напрягся, велел строгим голосом:
– Дилан, Мейнард – вперед!.. Сэр Смит, оставайтесь с сэром Легольсом.
Через пару минут мы увидели, как со стороны ближайшего села в нашу сторону бегут мужчины с топорами в руках, вилами, косами, даже просто кольями.
К тройке рыцарей подъехали Дилан и Мейнард, тоже обнажили мечи. Могучие, в блестящем железе с головы до ног, на огромных боевых конях, они выглядят несокрушимыми, даже простые ратники должны дрогнуть при их виде, однако вооруженная толпа перла осатанело, солнце сверкает на обнаженном оружии, я услышал крики:
– Бей инквизиторов!..
– Руби!..
– Смерть церковникам!..
– Убейте всех!..
На лице Эбергарда холодное презрение, я быстро посмотрел по сторонам, по обе стороны дороги глубокие канавы для отвода воды, дальше за селом каменистая местность, и в тот же момент, словно прочитав мои мысли, Эбергард крикнул:
– Вперед!.. Не останавливаться.
Передняя тройка пустила коней сперва шагом, затем копыта застучали чаще, всадники начали наклоняться к развевающимся гривам. Толпа налетела, как грязная вода. В руках рыцарей засверкали мечи. Мы тоже пустили коней в галоп, передняя пятерка почти не замедлила бег коней, хотя под копытами исчезают вопящие люди. Мы, в основной группе, тоже обнажили оружие и отмахивались от наседающих с боков, пока впереди не открылась чистая дорога.
Я оглянулся, позади в лужах крови десятки раненых и раздавленных, остальные в злобе и растерянности потрясают оружием на обочине, посылают проклятия вдогонку.
Сэр Смит с брезгливостью стряхивал меч, с блестящего лезвия срывались красные капли.
– Что у них за головы… Ведь плашмя же бил!
Эбергард спросил с холодным презрением:
– Откуда такая слюнявая жалость?
– Благородный меч не хотел поганить, – огрызнулся Смит. – Вам проще, сэр Эбергард, у вас не меч, а железка.
– Ну-ну, – сказал Эбергард предостерегающе, – не задирайтесь, сэр Смит… Сэр Легольс, в следующий раз не выдвигайтесь так опасно. Больно конь у вас резвый. Одно время я опасался, что ринетесь в бой…
Сэр Смит хмыкнул и посмотрел на Эбергарда с таким презрением, что у него должна бы вспыхнуть в превратиться в пепел вся шкура. Я оглянулся еще раз, оставшиеся на ногах наклонялись над распростертыми, переворачивали, кого-то поднимали.
– Непонятно… Видно же, что не было шансов даже остановить нас!
– Дураки, – ответил Смит с невыразимым презрением. – Сказано, земляные черви.
Эбергард заметил холодновато:
– Возможно, им заплатили не за это.
Смит насторожился.
– Заплатили?
– И очень щедро, – добавил Эбергард.
– А за что, позвольте поинтересоваться?
Спрашивал он ехидно, но я видел, что для себя уже давно признал Эбергарда как неизмеримо более высокого, чем он сам, по части понимания окружающего мира.
– Например, – сказал Эбергард и указал одними глазами в мою сторону, – кучу золота за голову сэра Легольса. Чуть поменьше – если сумеют ранить. Еще меньше, но достаточно, чтобы разбогатеть, если хоть кого-то из наших убьют или ранят, все же наш отряд станет более уязвим. Ну, а за простое нападение – тоже неплохая сумма, чтобы рискнуть шкурами. Заодно этот наниматель проверил нашу боеспособность.
Он говорил холодно, ровным голосом. От его спокойствия мне стало нехорошо, словно из-за каждого кустика за нами наблюдают полные ненависти глаза.
Я поерзал в седле, взгляд прошерстил придорожные кусты, уперся в приближающуюся стену леса.
С полудня дорога прошла у подножия приземистого, но довольно высокого холма, на вершине развалины замка, как сказал Эбергард. Сколько я ни присматривался, замок вроде бы вполне целый, только не трепещут над башнями флажки, не поднимается дым от печей.
– Там никто не живет, – объяснил Эбергард. – Вот уже пару сот лет. Потому и руины.
Я все оглядывался, замок поворачивается, как игрушка на горке, вполне целый, добротный, построенный умело, со старанием. Рядом простучали копыта мула Кадфаэля, монах осенял здание крестным знамением, губы часто-часто шевелились.
Прислушавшись, я услышал:
– Господь, твердыня моя и прибежище мое, избавитель, Бог мой…
– Хорошие слова, – одобрил я. – Кадфаэль, а почему никто не заселяет?
Он перекрестился.
– Брат паладин, это плохой замок.
– Чем?
– Не знаю. Но здесь, как видите, никто и близко не селится.
– Ладно, – ответил я с сожалением, – до всего руки не доходят. А как бы пошарить и в этих стенах… И вообще мимо каких мест я прошел, даже не заглянув! Убить себя готов.
– Прежде чем войти, – проговорил Кадфаэль, – подумай, нужен ли ты здесь?
– Прежде чем что-то сказать, – вмешался сэр Смит, – подумай, а потом промолчи.
– Сэр Смит, – сказал я с неудовольствием, – вам с вашей задиристостью уже прогулы на кладбище ставят.
Он довольно улыбнулся, пальцы залихватски подкрутили ус.
– Рыцарь должен уметь давать сдачи!..
– Так у нас не драка, – пояснил я. – У нас мирная богословская беседа о непознанном, о кознях дьявола…
Смит громко захохотал, привлекая внимание рыцарей.
– Нет никакого дьявола! – объявил он с удовольствием. – Это Бог, когда напьется.
Далеко впереди тройка рыцарей придержала коней. Дилан обернулся и махал рукой. Эбергард помрачнел, а граф Мемель тихонько выругался.
От села в сторону дороги быстро двигалась серая неопрятная масса. Я различил множество бегущих людей, а когда подъехали ближе, рассмотрел в их руках топоры, дубины, палицы, колья.
Смит воскликнул в великом удивлении:
– Они что же… вперед нас добежали?
– Не паясничайте, – бросил Эбергард раздраженно. – Это другие. Мечи к бою!.. Следите, чтобы не поранили коней!
Толпа высыпала на дорогу, когда мы начали разгонять коней. Некоторое время там стояли стеной, я услышал истошные крики:
– Антихристы!..
– Антихристы едут!
– Бей антихристов!..
– Не позволим…
В последний миг бросились в стороны, но успели не все, рыцарские кони, несмотря на тяжелый вес, развивают скорость просто непомерную. Под копытами крик, вопли, хруст костей, наши мечи рубили наконечники копий и кос. Внизу мелькали, исчезая, перекошенные ужасом лица и выпученные глаза, затем вопли остались позади, истончились и пропали.
Оглянувшись, я снова увидел убитых и раздавленных на дороге, уцелевшие бросились им помогать, поднимать на ноги.
Эбергард быстро оглядел всех:
– Целы?..
Дилан ответил как бы с обидой, но и с некоторым хвастовством:
– Ну что могут сделать простые мужики?
– Могли поцарапать коней, – напомнил Эбергард.
Сэр Смит тоже оглядывался, вертел головой, глаза круглые, только что челюсть еще на месте, но и то видно, что удерживает от повисания, подобно шагающему экскаватору.
– Так мы антихристы или же, напротив, святая инквизиция?
Дилан предположил наивно:
– Что-то перепутали? Это же простолюдины!
– Они правую руку от левой ноги не отличат, – сказал сэр Смит с невыразимым презрением. – Верно, сэр Ричард?
Я смолчал, не рассказывать же о манипуляции общественным мнением, тем более – целевыми группами. Здесь, конечно, не лобовое манипулирование, а наемничество, но для усиления эффекта нужно, чтобы верили, будто бьются за правое дело. Так, кстати, и дешевле, и боеспособность выше.
– Кукловода бы поймать, – сказал я.
Эбергард взглянул остро.
– Темного монаха?
– Мне цвет не важен, – ответил я, – я демократ, не терплю расизм и негров. Но всех этих дураков зомбируют… не в прямом смысле, очень умелые люди. Пока они живы и на свободе, дураки будут вот так же сбегаться к нашей дороге.
Эбергард подумал, пожал плечами.
– Это несущественно. Во-первых, у нас очень быстрые кони. Во-вторых, что важнее, к нам сразу потеряют интерес, когда узнают, что вы вовсе не тот, за кого себя выдаете. А вообще… в чем-то вы правы, сэр Легольс. Полагаю, в третьем селе нас ждет что-то подобное. Потому нам стоит сделать некий зигзаг… уйти резко влево, там нет дороги, зато неплохая ровная земля, удобная для скачки. Достаточно каменистая, чтобы ее не распахивали, так что больших сел там нет. Сэр Смит, если вам нетрудно, объявите Дилану, что временно меняем курс.
На пятые сутки прошли границу королевства Эбберт, где правит сосед и соперник нашего короля Хайбиндер. Усталые кони едва поднимают морды, страшно разбухшее и побагровевшее солнце неспешно сползает к горизонту. Небесный свод раскалился и таким остался, облака вспыхнули зловещим огнем пожара.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9