- Он сделал это?
Я несколько удивился. Если бы в убийстве подозревалась Салли, логично было бы обратиться с подобным вопросом ко мне, так как он считал, что после часа, проведенного в обществе молодой привлекательной женщины, я способен ответить на любой вопрос о ней. Но предполагать, что моя проницательность распространяется на родственников клиентки, которых я никогда не видел, - это было слишком!
- Ладно, - сказал я. - Я признаю, что если есть нечто в идее о виновности по родственным связям, то должна быть и идея о невиновности по родственным связям, но я вспоминаю, что вы однажды заметили Льюису Хьюитту, что допущение…
- Заткнись!
- Да, сэр.
- Почему ты не вмешался? Почему не остановил меня?
- Я должен побуждать вас взяться за дело, а не останавливать.
- Тьфу! Почему, во имя всего святого, я согласился? Из-за денег? К черту, буду жить в пещере и есть траву и ягоды. Из-за денег!
- Орехи тоже сгодятся и кора некоторых деревьев, а в качестве мяса можете попробовать летучих мышей. Вы взялись за это не только из-за денег. Она сказала, что вы способны сделать то, чего не может никто другой, и когда оказалось, что освободить Блаунта - это задача, с которой никто, кроме вас, не справится, вы были побеждены. Сделал это Блаунт или нет, уже не имело значения. Вы собрались доказать, что он не делал этого, даже если он сделал. Великолепно. Ваше лучшее дело.
- Твое тоже. Наше. Ты не остановил меня. - Он потянулся к кнопке и нажал на нее, два коротких звонка, один длинный - сигнал, чтобы принесли пиво. Это было плохо. Он никогда не просит пива раньше, чем через час после завтрака, что даст ему полчаса или около того, пока он не уйдет на свои многочасовые занятия с Теодором в оранжерее. Я подошел к своему столу. Сидя за ним, спиной к холлу, я в зеркале увидел Фрица, вошедшего с пивом и вопросительно поднявшего на меня глаза. Одна из двух миллионов моих обязанностей, как знает Фриц, заключается в том, чтобы удерживать Вульфа от нарушения пивных правил. Поэтому я повернулся и сказал:
- О'кей. Он уходит в пещеру, и я с ним. Это на прощание.
Фриц остановился.
- Виновата женщина? Или словарь?
- Я не хочу пива, - сказал Вульф. - Унеси назад.
Фриц повернулся и вышел. Вульф вдохнул через нос столько воздуха, сколько уместилось в легких, и выпустил его через рот.
- Согласен, - сказал он. - Обсуждать его вину было бы несерьезно. Или мы примем точку зрения, что он невиновен, или мы бросим это. Ты не хотел бы вынуть пачку денег из сейфа и вернуть ей?
- Нет. Мы взяли их и позволили ей уйти. Вы чертовски хорошо знаете, почему я не пытался остановить вас. Это было слишком заманчиво, - увидеть, как вы со всем энтузиазмом беретесь за что-то абсолютно невозможное.
- Ты готов признать, что мистер Блаунт невиновен?
- Черт побери, я должен сделать это.
- Тогда виноват кто-то другой. Рассмотрим сначала повара и официанта.
- Хорошо. Это все упрощает. А почему?
- Подумай. Мышьяк был в шоколаде. В том случае, если вообще…
- Нет. Это не доказано. Единственный мышьяк, который найден, был в Джерине. Кофейник был полон свежего шоколада, но без мышьяка, чашка была чистой и бутылка из-под мышьяка не обнаружена. Во всяком случае, об этом неизвестно.
- Известно. После четырех дней расследования окружной прокурор обвинил мистера Блаунта в убийстве. Блаунт не мог дать мышьяк Джерину другим способом, кроме как в шоколаде. До того, как его арестовали, возможность, что мышьяк содержался в чем-то другом, была тщательно проверена, а в подобных расследованиях компетентность полиции не подвергается сомнению. Конечно, они установили, что Джерин не получал мышьяка до того, как прибыл в «Гамбит-клуб», а в клубе он пил только шоколад.
- Остановитесь, - уступил я. - А повар и официант?
- Их причастность к этому делу вполне возможна. Они были в кухне, готовя шоколад. Один из них, или оба знали Джерина, имели мотив желать его смерти, знали, что он приезжает в клуб, и знали, что шоколад для него. Предположим, что это сделал кто-то из них. Он положил мышьяк в шоколад. В это время он не знал, что за ним придет мистер Блаунт, и полагал, что шоколад отнесет в библиотеку он сам или его коллега. Он не знал, что позже мистер Блаунт принесет кофейник и чашку и сполоснет их. Он не знал, что каждый член клуба предубежден против Джерина, или ты думаешь, что я должен допустить это?
- Нет.
- Он не знал, что у кого-то еще была возможность положить что-то в шоколад. Он не знал, что полиция обязательно установит его связь, какая бы она ни была с Джерином. И, несмотря на это, положил мышьяк в шоколад?
- Нет. По крайней мере, пока мы можем не рассматривать эту возможность. Конечно, полицейские займутся ими. Если исключить Блаунта, повара и официанта, у нас остаются «посредники». А кто-нибудь посторонний не мог сделать это?
Он покачал головой.
- Мистер Блаунт сказал своей дочери, что он так не думает, он не совсем уверен, но его стол был рядом с дверью в библиотеку. Но предпринять подобную попытку кому-нибудь со стороны было бы безрассудно. Заходить к мистеру Джерину должны были только «посредники», и любой посторонний был бы сразу замечен. Я совершенно исключаю эту возможность. Но был еще один человек, который мог сделать это, - сам мистер Джерин. Допустим, что у него был мышьяк в желатиновой капсуле, он положил ее в рот и проглотил, запив шоколадом. Рассматривать ли эту возможность?
- Нет, спасибо. В этом нет надобности. Разберем лучше вариант с «посредниками». Я допускаю, что «посредник» пришел сообщить о следующем ходе и закрыл дверь, чтобы не было шумно из-за зрителей, которые ходили по большой комнате.
- Допустим.
- Он знал, что другой «посредник» может войти в любой момент, но ему нужно было всего пять секунд. Кофейник стоял тут же, на столе. Джерин на кушетке, сидит с закрытыми глазами, сосредоточившись. Мышьяк у него наготове, скажем, завернут в бумажку, и он быстро высыпает его. Назвать его?
- Да, конечно.
- Эрнст Хаусман, шахматный фанатик. Он возражал против приглашения Джерина, но, поскольку он уже был там, появился шанс убрать парня, который давал ладью форы Блаунту, а тот мог обыграть его самого. Он мог бы подсыпать яд всем шахматным мастерам, начиная с чемпиона мира. Я не знаю ни одного случая, когда мотивом убийства служило бы то, что человек слишком хорошо играет в шахматы, но все когда-то случается в первый раз. Я серьезно. Хаусман мог слегка тронуться.
Вульф фыркнул.
- Не мог. Тронулся. Если он способен отдать состояние, чтобы стать выдающимся шахматистом. Можешь переходить к трем другим.
- Хорошо. Наша клиентка говорит, что они никогда не видели Джерина, хотя могли слышать о нем от нее. Конечно, мы должны отбросить мотив, который она приписывает адвокату, Дэну Комусу. В действительности он влюблен не в мать, а в дочь. Будучи женатым человеком, он должен скрывать свою страсть к девушке, поэтому, находясь в гостях у Блаунтов, делает вид, что его интересует мать. У него возникло впечатление, что Салли влюбилась в Пола Джерина, что вполне может быть правдой, учитывая то, что она рассказала вам, а мысль, что она находится в объятиях другого мужчины, была нестерпимой, и он купил мышьяк.
- Это немного неестественно.
- Убийство обычно бывает неестественным. Может быть, мы сойдемся на том, чтобы сделать Блаунта просто соучастником? Мы пришли к соглашению, что он не совершил убийства, но он мог подозревать, что Хаусман или Комус отравили шоколад, и поэтому позаботился о кофейнике и чашке.
- Нет. - Вульф покачал головой. - Мы допустили, что мистер Блаунт не причастен к этому. Он взял кофейник и чашку, вылил их содержимое и вымыл их, так как предположил, что плохое самочувствие Джерина вызвано чем-то в шоколаде, как оно и оказалось. Совершенно естественная реакция. - Он закрыл глаза, но не отклонился назад, следовательно, он не размышлял, а просто испытывал головную боль. Наконец, он открыл глаза и заговорил:
- По крайней мере, у нас есть возможность действовать Полиция и окружной прокурор арестовали Блаунта и удовлетворены этим; прочие интересуют их только в качестве свидетелей, и, конечно, они уже получили от них письменные показания. Так что суеты не будет. - Он посмотрел на часы на стене. - Мистер Коэн у себя?
- Конечно.
- Навести его. Кроме того, что опубликовано в газетах, у нас пока только один источник информации - мисс Блаунт, а мы не имеем представления ни о ее компетентности, ни о ее правдивости. Скажи мистеру Коэну, что я занялся расследованием некоторых аспектов этого дела и мне нужно…
- Я буду тверд, я имею в виду, с ним. Он поймет, что это означает только одно, что вы наняты Блаунтом и полагаете, что можно выиграть это дело, иначе бы вы не взялись за работу, а считать, что он удовлетворится сказанным, ну, я не знаю.
- Я не считаю, что он удовлетворится сказанным.
- Он может напечатать заметку об этом?
- Конечно. Как я уже сказал мисс Блаунт, мое вмешательство нельзя сохранить в секрете, и чем скорее убийца об этом узнает, тем лучше. Он может решиться на какой-нибудь поступок.
- Да, конечно, если… нет. Я должен завязать узелок на платке, как напоминание о том, что Блаунт не делал этого. - Я встал. - Если я не расскажу Лону, кто вас нанял, он решит, что это Блаунт или Комус.
- Пусть решит. Ты не отвечаешь за его выводы.
- И не буду пытаться. На что-нибудь обратить особенное внимание?
- Нет. Меня интересует все.
Я вышел в прихожую, снял пальто и шляпу с вешалки, открыл дверь, и меня почти сдуло со ступенек порывом ледяного зимнего ветра.
Глава 3
Мы сидели в комнате с надписью на двери «Лон Коэн», без указания должности, на двадцатом этаже здания «Газетт», за две двери до углового кабинета издателя. Лон положил трубку одного из трех телефонов, стоявших на столе, повернулся ко мне и сказал:
- Если что-то срочное, можно дать в вечернем выпуске. На первой странице?
Я опустился на стул, вытянул ноги, показывая, что времени еще много, и покачал головой.
- Даже не на второй. Выдели мне какой-нибудь уголок для информации о Поле Джерине и «Гамбит-клубе».
- О чем разговор!
Хорошо знакомым мне жестом он пригладил ладонью свои черные волосы. Лон был вторым из тех игроков в покер, с которыми я проводил вечер раз в неделю; первым был Сол Пензер, с которым мы еще встретимся. Он спросил:
- Пишешь трактат о правонарушениях взрослых?
- Мне нужно, чтобы это появилось в газете. Ниро Вульф расследует некоторые аспекты этого дела.
- Ну-ну. Просто из любопытства?
- Нет. У него есть клиент.
- А кто?
- Не знаю. Он не захотел мне сказать.
- Да уж, он скажет. - Лон подался вперед. - Теперь слушай, Арчи. Это главное. Сообщение в газетах всегда должны быть конкретными. Нельзя написать: «Мистера Качинского сегодня укусила женщина». В тексте должно быть: «Мисс Мэйбл Флам укусила сегодня мистера Качинского». Начало должно быть такое: «Дэниел Комус, адвокат Мэтью Блаунта, нанял Ниро Вульфа, поручив ему доказать, что Блаунт не убивал Пола Джерина». А затем упомянуть, что Вульф - величайший детектив в этом полушарии и ни разу не потерпел неудачи в своих расследованиях, чему способствовало бесценное содействие несравненного Арчи Гудвина. Вот как это делается.
Я ухмыльнулся.
- Неплохо. А на следующий день вам придется давать опровержение Комуса.
- Так это не Комус?
- Я ничего не утверждаю. Какого черта! Ведь вопрос о нанимателе лучше оставить открытым, намекая, что он вам известен, но вы не сообщаете этого. На следующий день читатели купят еще миллион экземпляров «Газетт», чтоб узнать, кто это.
- А ты не хочешь вписать его имя сейчас?
- Нет. Просто сообщите, что Вульфа наняли и уплатили гонорар.
- Но мы можем сказать, что получили эти сведения от тебя?
- Конечно.
Он повернулся и взялся за телефон, разговор был недолгим, потому что Лон уложился в короткий абзац. Он положил трубку и повернулся ко мне.
- Как раз успели. Пойдет в вечерний номер. Я не жду особой благодарности, но скажи все же, что заставляет Вульфа полагать…
- Стоп. - Я выставил ладонь вперед. - Это уже журналистское нахальство. Сейчас моя очередь. Я хочу узнать все, что ты знаешь или предполагаешь, но не напечатал.
- Это заняло бы всю ночь. Первое - не для протокола. Вульф действительно надеется выпустить Блаунта из тюрьмы?
- Не для протокола - да, именно так. - Я вынул свою записную книжку. - Теперь рассказывай. Нашли бутылочку с мышьяком?
- Будь я проклят! - Он навострил уши. - Вульф знает, что Блаунт пошел на кухню за шоколадом и принес его Джерину?
- Да.
- Он знает, что, когда Джерин выпил большую часть шоколада, Блаунт унес чашку и кофейник и ополоснул их?
- Да.
- А знает ли он, что Блаунт выгнал Джерина из своего дома и велел ему держаться подальше от его дочери?
- Нет? А ты знаешь?
- Я не возьмусь это доказать, но болтают, будто полиция знает. И один из наших - деловой парень, Эл Проктор, - узнал об этом от друга Джерина. Хочешь поговорить с Проктором?
- Нет. Для чего? Это могло бы помочь понять, какой мотив убийства был у Блаунта, а если он невиновен, зачем терять время? Нашли они…
- Черт меня возьми! Господи, Арчи, это здорово! Давай, давай, продолжай в том же духе! Не для публикации - я не напишу об этом, пока ты не разрешишь. Разве я когда-нибудь подводил тебя?
- Нет, и сейчас не подведешь. Ладно, Лон, номер не пройдет. Нашли посуду из-под мышьяка?
Он взялся за трубку, посидел с минуту, держа на ней пальцы, раздумал и снова уселся.
- Нет, - сказал он, - не думаю. Если бы нашли, кто-то из наших знал бы.
- Знал Джерин или подозревал, что его отравили?
- Не знаю.
- Люди из «Газетт» уже говорили, наверное, с теми кто был там?
- Конечно, но последние четыре часа, в больнице, с ним были только врачи и сиделки, а они молчат.
- А в клубе? Не показал ли Джерин на кого-нибудь, сказав: «Это ты сделал, ублюдок!?»
- Нет. Но если бы так случилось, на кого бы он указал?
- Я потом тебе скажу. Не сегодня. Кто посетил его в больнице? Я знаю, что Блаунт был там и что доктор Эвери поехал в машине «скорой помощи». Кто еще?
- Три члена клуба. Один из них - Комус, юрист. Если хочешь, я дам тебе имена остальных двух.
- Если это Хаусман, либо Йеркс, либо Фэрроу.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4