Кому как не данному индивидууму заботиться о чистоте?— Налицо убийца маньяк, — делаю заключение, основываясь на предварительных результатах следствия. — Всю зону перемочила. Предмет убийства у нее в руках. Швабра достаточно грозное оружие в руках специалиста.— Ученых придушила, связистов забодала, — глаза Марии гневно сверкают. — Воздушно-десантный полк заманила в тайгу, да там и оставила на съедение дикими животными.— Все сходится. Надо брать.— Живьем, — уточняет Баобабова.— Без санкции?— До ближайшего прокурора, как на каноэ до Парижа. Обойдется. Мы ей гражданские права зачитаем.Захват предполагаемого серийного убийцы ученых и десантников проводим по всем правилам. Прапорщик Баобабова заходит с правого фланга. Я, прикрываясь спинками кресел, с левого. Подозреваемый зажат в клещи. Законность восторжествует, никому не укрыться от суровой буквы кодекса и длинных рук отдела «Пи».Но с первых же минут погони все оказывается не так просто, как хочется. Тетка, подхватив ведро и швабру, показывает группе захвата кукиш и, ловко перепрыгивая через сиденья, успешно уходит от длинных рук. Нас ничуть не расстраивает первая неудача.Повторяем все более медленно. Правый фланг, левый фланг. Сходимся. Уборщица, странным образом сохраняя первоначальную дистанцию, сматывается на другой конец конференц-зала. Кукиш, непременный атрибут, направленный в нашу сторону.Баобабова, прапорщик с богатым опытом и боевой биографией, трясет головой, ничего не понимая. Вроде бы все правильно. Но не получается. Догонялки похожи на игру с двумя магнитами. Тетка Клава отталкивается от нас и ускользает тем быстрее, чем ближе мы подбираемся. В короткие перерывы нашей передислокации она успевает отжать тряпку и сделать два-три взмаха шваброй. Свободную руку беглянка не разжимает в известной фигуре. Для нее это флаг, который она, похоже, не намерена сдать врагу.Через полтора часа безуспешной погони мы сдаемся.Моя коллега по отделу, прапорщик Баобабова дышит тяжело. По выбритой голове стекают капли пота. Словарного запаса не хватает, поэтому Машка из последних сил яростно выплескивает досаду на кресла, постукивая их свинцовой трубой.Я в более приличном состоянии. Сказывается молодость, пол и физическая подготовка молодого лейтенанта. Валяюсь, задрав ноги, в проходе и мечтаю только об одном, вернуться домой и больше никогда не встречаться с людьми, которые выбрали себе опасную и жестокую профессию уборщицы.По причине нехватки сил ползком подползает Мария:— Леша, а может ну ее, а?Постороннему человеку не понять о чем говорит прапорщик Баобабова, призванная защищать законность и порядок. Но я не посторонний.— Похоже, без санкции ничего не получится. Преступный мир силен как никогда. Поддержки нам не дождаться. Одним не справится. Поэтому принимаю решение. Отложить поимку душегубки до более благоприятных времен.Баобабова всхлипывает и признательно тыкается мокрой макушкой плечо. А кто говорил, что работа в отделе «Пи» не опасна и не трудна? Успокаиваю коллегу как умею. Клянусь не забыть нанесенного нам оскорбления до конца жизни и отомстить за горькие девичьи слезы.В течение часового отдыха краем глаза наблюдаю за уборщицей. Она никуда не уходит, крутится на месте, в сотый раз драя один и тот же участок. Подозрительно, что вода в ведре даже не думает убывать. Не странно это? Странно, и даже очень! В то время, как жители Сахары страдают от нехватки влаги, некоторые несознательные уборщицы преступно нерационально расходуют воду. И даже не стремятся к сотрудничеству с правоохранительными органами.— Дура! — Мария достаточно набралась сил, чтобы высказать в глаза любому всю правду. — Мы ж с тобой только поговорить хотим. Или не понимаешь, что у вас тут твориться?— Сама такая, — следует стандартный ответ всех обиженных. — Много вас таких, желающих. Поговорить. Придут, обгадят, а кому порядок наводить?— Куда тело директора запихала, сволочь? — иногда Баобабова бывает несдержанной. Нельзя так допрашивать не пойманного преступника.— В данной ситуации необходимо действовать по-другому, — останавливаю я коллегу. — По научному.Мой научный метод основывается на психологической зависимости субъекта от неадекватных поступков окружающих. Привлекаю внимание тетки Клавы и демонстративно плюю на пол.Свидетель и непосредственный участник трагедии на зоне вздрагивает. Пробный камень попадает точно в цель. Мария схватывает идею на лету и вытаскивает из карманов горсть конфетных фантиков. Разноцветные бумажки веселым дождиком разлетаются по конференц-залу. В завершение Баобабова старательно вытирает ботинки о сиденья кресел.Трудно, если не невозможно, поймать ураган. Невозможно обуздать смерч. Необыкновенно трудно захватить летающую тарелку. Нападающую уборщицу перехватить сложно, но можно. Главное, иметь рядом хорошего напарника.Баобабова в красивом распластанном прыжке налетает на разъяренную тетку Клаву, в полете наматывает на кулак копну волос и успокаивается только тогда, когда на запястьях убийцы щелкают наручники.Не откладывая в долгий ящик приступаем к допросу. Баобабова наотмашь лупит трубой по креслу рядом с арестованной. Кресло в щепки, арестованная в шоке. Но ненадолго. Стискивает зубы и мычанием сообщает, что не скажет нам, представителям закона, ни одного вразумительного слова.Присаживаюсь рядом, обнимаю уборщицу и доверительно, так как умеют делать только молодые лейтенанты, интересуюсь:— Так куда же вы, голубушка, дели изуродованные тела десантников? Где сегменты тел связистов? Как же вы так? За такое по голове не погладят. Подпиской о невыезде не отделаетесь. А то, глядишь, на всю оставшуюся жизнь запретят заниматься любимым делом.Данная перспектива серийного убийцу никак не устраивает. Об этом ясно говорит тревожный взгляд на ведро и швабру.— Ладно, — ломается преступник. — Ваша взяла, ироды.Я всегда знал, что доброе отношение к людям, запятнавшим себя нехорошими делами, себя оправдывает.— Что произошло на зоне? Куда делись люди? Где директор?Основная подозреваемая несколько секунд жует губы, потом колется:— Все ушли. Меня тоже звали. Но я не дура.— Ушли? Куда? В каком направлении?— В дыру свою ушли. Сначала белохалатики смылись. Я все видела. По ночам уходили. По одному и целыми группами. За ними персонал. Собрались одним днем и смотались. Директор, тюфяк, все руки себе ломал. Где, где? А они все там. Дыра их поглотила.Баобабова за спиной допрашиваемой недоуменно пожимает плечами. Мне тоже не все понятно. Но, считаю, надо получить как можно больше информации, а уж потом систематизировать данные.— Парашютисты прилетали?— Это которые на простынях? А то как же! При полном параде в одном строю проследовали в дыру. Даже ноги не вытерли.Это похоже на правду. Десантники такой народ, что перед каждым учреждением ноги вытирать не приучены. Похоже тетка правду говорит. Но остается масса вопросов, на которые мне бы хотелось услышать вразумительные ответы и, наконец, выложить до самого конца мозаику вопросов и ответов.— Кто по коридорам бегает, мешая работе милиции?— Да кто ж там бегать может? — правдоподобно удивляется тетка Клава. — Директор последним ушел. Разве что из дыры кто вылез. Она ж двухсторонняя.— Это что за дыра такая?Уборщица смотрит на меня, как на школьника, завалившего самый главный экзамен.— Вы, граждане милиция, куда приехали? Это же научная лаборатория, а не танцплощадка. Здесь ученые мужи над наукой думают, а не в чужом белье копаются.— А вы нам расскажите? Очень любопытно, — устраиваюсь поудобнее. Мне кажется, мы, наконец, услышим, чем же занимались на этом секретном предприятии так называемые ученые мужи.— А я все сказала, — нагло заявляет уборщица. — Мое дело маленькое. Пыль протереть, да полы помыть. А что там в подвале творится, не моего ума дело.— Это в каком подвале? — настораживается Баобабова.Уборщица бледнеет, чувствуя, что сболтнула лишнее. Кусает воротник синего халата, хрипит страшным хрипом, заваливается мешком в мои объятия. И закрывает глаза.— Неисповедимы пути твои. Домылась бедняга, — Мария проверяет свинцовой трубой степень реальности только что разыгравшейся на наших глазах трагедии. На ковыряние и толчки тело уборщицы не отвечает. — Стопроцентный труп. Леша, чур я вскрытие буду делать.Мне не часто приходилось видеть смерть так близко. У себя на плече. Чувствую и долю своей вины. Загоняли тетку, вот и загнулась. Все ли правильно мы делаем? Не ошиблись ли мы где с Баобабовой? Теми ли методами работаем с людьми? Много вопросов. Как всегда много вопросов. И найти на все ответы не в моих силах.— Надо искать подвал. Все зло оттуда, — спихиваю с плеча тело погибшей при дознании подозреваемой.— Что с трупом делать будем? Закопаем, или так оставим?— Делай что хочешь! — бессердечное отношение прапорщика Баобабовой к чужой смерти меня раздражает.Напарник усаживает труп в кресло и прикрывает его подручными средствами. Отжатой самим трупом тряпкой. Все возвращается на круги своя.Помянув добрым словом гражданку Мефодьевну, ищем путь в подвал. Туда, где скрывается двухсторонний источник зла.Поиск много времени не занимает. Если подвал правильный, то должен находится в подвале. Тоесть строго внизу по вертикали. Баобабова сообразительный опер, сразу указывает на суфлерскую ракушку. Так как других предложений нет, спускаемся по металлической лестнице на следующий подземный уровень.Спуститься до конца мешает неудовлетворительное состояние лестницы. Ступеньки заканчиваются где-то на половине. Оставшуюся часть благополучно падаем, скользя по узкой трубе. Получаются вполне сносные таежные горки. Руки бы вырвать архитектору.Место приземления уныло и серо. Пока я ощупываю тело на предмет переломов и вывихов, Мария обследует место падения.— Темновато, — замечает она, щурясь на одинокую лампочку, болтающуюся на скрученном неизвестными природными явлениями проводе. — Думаю, искомое нами место находится в той стороне.Та сторона отличается от той стороны более ярким светом. Весьма существенный фактор при выборе направления. Только глупый и неопытный оперативный работник, хоть таковых и не существует в природе, рискнет идти в темноту без должного прикрытия.Движемся параллельно толстым трубам. Трубы горячие и холодные. Вспоминается мудреное сантехническое слово — коммуникация. Такое ощущение, что находишься внутри гигантского животного, рядом с извивающимися кишками. Удивительно то, что с труб не падает ни одной капли. Умеют же, когда хорошо заплатят.— Чувствуешь? — замирает Баобабова.Конечно, чувствую. Мелкая вибрация. Впереди очень крупный механизм. Может быть именно о нем говорила безвременно усопшая уборщица? Может, мы с Марией приближаемся к пресловутой дыре? А если это и в самом деле так, то надо быть начеку.— Как думаешь, что это такое — дыра?Если бы я знал! Нас, молодых лейтенантов, учили совсем другим вещам. Кто мог предположить месяц назад, что мне придется разбираться с совершенно непонятными происшествиями? До нас с Баобабовой этого не делал никто. Никто не гонялся за таинственными, не от мира сего, преступниками. Никто не раскрывал тайну исчезающих без веских причин людей. Мы неопытны. Но полны желания работать качественно. Может только это и помогает нам в нашем нелегком деле секретных сотрудников отдела «Пи».— Думаю, дыра — это дверь в параллельный мир. Ничем другим существующую ситуацию объяснить не могу. Здесь, на зоне, судя по косвенным данным, занимались изучением чего-то очень и очень необычного. Существует вероятность, что наши ученые доэксперементирвались и изобрели нечто такое, что засосало их в неизвестное место.— И к нам из этих самых параллельных миров нелегально пробралось неизвестная земной науке субстанция, которая гонялась за нами по коридорам.— Дыра засасывает всех, кто появляется в зоне ее действия.— Она живое существо. Не позволило догнать себя.— И не любит десантников.— А нас оно, что, любит?— Обожает.— Мы из отдела «Пи».— С нами нельзя ссорится.Баобабову странно передергивает. Она секунду смотрит на меня безумными глазами и неожиданно влепляет пощечину. А если кто видел, какие у Машки ладошки, тот поймет, что я моментально отлетаю к стене. Сиреневый туман заполняющий голову моментально рассеивается, и я недоуменно хлопаю ресницами.— Извини, Лешка, — извиняется Мария. Присаживается рядом и осторожно трогает разбитую до крови губу. — Эта мразь хотела нас подчинить. Околдовать хотела, понимаешь?Вот оно что! А я то думал! Мария права. Нечто пыталось овладеть нашим сознанием. И частично ей это удалось. Разговорились, словно первоклашки на школьной линейке. Версии нереальные, мысли идиотские. Нет, не так должен действовать молодой лейтенант и прапорщик женского пола в экстремальных ситуациях.— Спасибо, — опираюсь на руку Баобабовой, встаю. Теперь я чувствую, как липкая паутина чужой воли крутится вокруг нас, пытаясь проникнуть внутрь слабых человеческих тел. Не получится. Мы на чеку. — Давай найдем эту штуку и взорвем ее к ее же матери. Жаль только у нас нет взрывчатки.— У нас есть все, — улыбается Машка и показывает краешек косметички. — Килограмм тридцать наскребу.Знать не такие уж длинные руки у нашего капитана Угробова.Ногой выбиваю хлипкую фанерную дверь с белым оскалившимся черепом. Нас предупреждать не надо. Мы и так знаем, что до смерти два-три, а то и все четыре шага.Очередной коридор с плохим освещением.Несколько закрытых дверей. Из добротного металла с заклепками. Замков нет. Одна узкая щель для секретных карточек. Налегаю плечом, в молодых лейтенантах силы много, но ничего не получается. Двери крепки, плечи слабы.Баобабова щелкает языком и гордо демонстрирует перед носом карточку допуска.— У уборщицы позаимствовала, — улыбается она, засовывая карточку в щель первой двери. Железо отъезжает в сторону, открывая внутренность помещения.— И как это называется? — ахает Баобабова.Протискиваюсь между бронежилетом и косяком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46