Дейв хотел поехать разыскивать ее, но твой дед Кэл сказал — нет. И сказал это в достаточно резкой форме. Как считал Дейв, Кэлу было известно о том, что Макси вернулась к Бэррету. Суммируя все, твой отец вычислил, что, должно быть, Бэррет увидел ее фотографию в газете, связался с ней и предложил вернуться к нему, что она и сделала.
Саманте потребовалось несколько минут, чтобы переварить сказанное им.
Она смотрела, как официантка расставляет перед ними еду, и молчала.
— Твой отец не был ни в чем уверен, — продолжал Майк. — Какое-то время он был убежден, что его мать пала жертвой грязной игры. Например, ее ограбили, а затем убили. Что-то в этом роде. Но год спустя после ее исчезновения она прислала Кэлу из Нью-Йорка открытку, где писала, что живет в безопасности.
— Какая забота с ее стороны! — саркастически заметила Саманта.
Майк подождал немного в надежде, что она разговорится, но, видя, что она опять замкнулась, заговорил сам:
— Макси писала, что она «в безопасности». Она не писала: «счастлива», или «жива и здорова», или «пришлите мои вещи туда-то». Она лишь писала, что «в безопасности».
— В объятиях своего любимого, разумеется?
— Я слышу горечь в твоих словах…
— Что я переживаю или думаю, тебя не касается. От тебя требуется только сообщить, что мне надо сделать, чтобы выполнить условия завещания.
— Сделай так, чтобы я мог повидать Бэррета. И все. Я хочу встретиться с этим человеком. Никто не видел его за последние двадцать лет. Он отшельник. Живет в усадьбе в штате Коннектикут, у него там высокие заборы, собаки и вооруженные охранники.
— Тебе никогда не приходило в голову, что моя бабушка — если она еще, конечно, жива — может жить там вместе с ним?
— Отчего же, приходило.
Саманта задумалась. Неужели ей удастся вновь увидеть свою бабушку? Эта женщина бросила семью, оставила людей, которые ее любили, променяв их на чужого человека. Саманта не знала, сможет ли простить ее. И еще она подумала о человеке по имени Бэррет, человеке которого она не знает, но который вполне может оказаться ее дедом.
— Возможно, я бы встретилась с ним, — проговорила она и быстро добавила: — Но не с ней!
Майк был изумлен:
— Ты можешь простить мужчине, что он гангстер, но не можешь простить женщине измену? А тебе не кажется, что убивать людей — это похуже, чем спать с тем, кто не является твоим законным мужем?
Она проигнорировала его замечание.
— Так что требуется от меня?
— Ничего особенного. Я напишу письмо Бэррету. Там будет сказано, что внучка Макси хочет встретиться с ним. Полагаю, он не замедлит с ответом. Тогда мы отправимся на встречу. Все просто.
— А если он захочет встретиться со мной одной?
— Я думал над этим вариантом. Именно поэтому мне нужна железная причина тебя сопровождать. Ты не хотела бы сегодня выйти замуж?
— Лучше пусть меня зажарят живьем на вертеле! — честно сказала она. Майк засмеялся:
— Неужто тебе так понравилось быть замужем?
Саманта опустила глаза.
— У развода, знаешь, всегда есть причина.
Дейв мало что рассказывал про семейную жизнь дочери, заметил лишь, что одобрял ее развод и помог ей его добиться. Но Майка поразило, с какой ненавистью она относилась к замужеству. Ему очень хотелось дотронуться до ее руки, лежащей на столе; и хотя он знал, что делать этого нельзя, но удержаться от искушения было выше его сил.
Осторожно взяв руку Саманты, он посмотрел на нее — она была такая маленькая в сравнении с его ладонью — и поцеловал.
— А какая бы у нас была первая брачная ночь!
Она со злостью выдернула свою руку. Он вздохнул.
— Ты так сильно ненавидишь меня или всех мужчин вообще? — Майк сам не понимал, почему так хочет услышать, что она не ненавидит его лично… Но Саманта не ответила на вопрос. Она долго молчала, а потом вдруг спросила сама:
— Что, если ты ему напишешь правду?
— Ты предлагаешь сказать Бэррету, что я хочу написать о нем?
— Вообще-то я вполне понимаю его отрицательное отношение к писакам. — Надо было слышать, с каким отвращением в голосе она произнесла слово «писаки».
— Насколько я могу понять, писательство — еще один мой недостаток, — с грустью констатировал он. — Не скажешь ли, почему?
Ответа, естественно, не было. Да Майк его и не ждал.
— Хорошо. Не раскрывай своих секретов. Ты когда-нибудь слышала такое имя — Аль Капоне? Ну конечно же слышала. А слышала ты о нем не потому, что он был самым крутым гангстером или самым кровавым. А потому, что он любил рекламу, любил быть на виду. Когда он ехал на рыбалку, он созывал целую кучу репортеров. Этот человек считал, что каждое его слово или поступок достойны того, чтобы войти в историю. А в то время в Нью-Йорке Бэррет значил намного больше, чем Капоне. Но Бэррет избегал какой-либо гласности. Не позволял, чтобы его фотографировали, и никогда не давал интервью.
— Понятно. Поэтому ты считаешь, что если напишешь ему правду — что некая девушка, которая, может быть, является его внучкой, и некий писатель, который сует везде свой нос, желают с ним встретиться, — то он откажет.
— Я в этом уверен. Именно поэтому я должен для тебя быть кем-то близким и родным. Неужели роль мужа совершенно исключается? Ну, хорошо, роль жениха?
— Как насчет сводного брата?
— Если Бэррет хоть что-то знает о Макси и ее семье, то наверняка сразу раскусит эту ложь.
Она напряженно размышляла, кем бы он еще мог прикинуться, потому что не хотела никакой близости с этим человеком, даже на один день.
Он видел, о чем она думает, так ясно, будто читал ее мысли.
— Что ты имеешь против меня?
Она пристально посмотрела на него.
— Ты действительно хочешь жениться на мне? Обустроиться? Обзавестись парочкой ребят?
— Вообще-то я не собирался жениться на этой неделе! — ответил он.
— Значит, ты не любишь меня? По-настоящему, от всей души?
— Между нами пока еще не состоялось ни единого разговора, который бы не проходил на враждебных нотах.
— Ага… Значит, все, что тебе действительно нужно, так это лечь со мной в постель. — Она наклонилась к нему. — Так вот что я вам скажу, мистер Таггерт. Вы консервативный мужчина, ну а я — старомодная женщина. Я не из тех, кто после первой встречи с мужчиной обсуждает, ложиться ли с ним в постель. Я из тех, кто раздумывает, позволить ли себя поцеловать после третьей встречи. Я не хочу спать с тобой и, Боже сохрани, ни при каких условиях не хочу вновь выйти замуж. Мой жизненный принцип — не допускать одной ошибки дважды. И я уже совершила ошибку и сделала выводы. Я понятно изъясняюсь?
Облокотившись на спинку дивана, Майк наблюдал за ней и пытался понять — откуда у нее берется эта враждебность? Все, что о ней рассказывал Дейв, никак не подготовило его ни к чему подобному.
— Я так и думала. Теперь, надеюсь, все точки над «i» расставлены в наших отношениях? Я хочу исполнить то, что от меня требуется по завещанию моего отца, и покинуть этот город. Я сделаю все, что необходимо, но не больше. Понятно?
— Немного понятнее, чем раньше, — мягко ответил он.
— Ну хорошо. Тогда продолжим. Ты можешь написать Бэррету, что я приеду с моим женихом. После встречи я сразу же оставлю твой дом, а ты подготовишь для меня документ, что я выполнила свои обязательства. Договорились?
— Почти. У меня есть одно условие. Я хочу эти несколько дней, пока мы отправим письмо и получим ответ, — ты была у меня на глазах.
— Что такое?
— Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в квартире твоего отца. Пока его воля не будет исполнена, я за тебя несу ответственность.
— А, понятно. Ты упомянул, что я, якобы, доведена до того, что готова совершить самоубийство. Так я могу вас заверить, мистер Таггерт, что я…
— И я готов вас заверить, мисс Эллиот, что принял окончательное решение по этому вопросу. Мы можем делать все, что тебе угодно, ходить по магазинам, посещать Статую Свободы, все что угодно, но только вместе.
— Я не позволю…
Он встал из-за столика.
— Наш разговор окончен. Вернемся домой, и я помогу тебе упаковать чемодан.
— Упаковать чемодан?
— Чтобы ты могла уехать.
— Но… — Саманта поняла, что он имеет в виду. Либо она делает, что он хочет и как он хочет, либо пусть убирается из его дома. У него были все козыри на руках. И чтобы отцовские деньги достались ей, придется слушаться Майка.
— Ну хорошо, — сказала она и, преодолевая стыд, быстро добавила: — Но не распускай руки!
Он посмотрел на нее с удивлением.
— Этот, твой муж, должно быть, был крупным сукиным сыном.
— Да нет, не особенно. Покажи мне любую женщину, которая была замужем больше двух лет, и это обязательно будет женщина с высокой степенью терпимости к боли.
— Значит, твоя степень оказалась недостаточно высокой, а то бы ты до сих пор была замужем.
— Тут ты ошибаешься, — проговорила она, глядя в сторону. — Мои возможности терпеть боль неограниченны.
Глава 6
Саманта с такой силой захлопнула за собой входную дверь, что было слышно, как задрожало зеркало. «Что он о себе возомнил? По какому такому праву он выдвигает ультиматумы?» Едва этот вопрос мелькнул у нее в голове, как тут же появился ответ. «Но это несправедливо! Отец дал ему право решать, поступаю ли я согласно требованиям завещания, но не уполномочил его контролировать каждую минуту моей жизни», — продолжала негодовать Саманта.
Она открыла дверцы стенного шкафа. «Значит, Статуя Свободы», — брезгливо поморщилась она. Саманта терпеть не могла все, что даже отдаленно могло соответствовать понятию «достопримечательность для туристов». Она не выносила места, куда огромные автобусы без перерыва привозили толпы людей, подчиняющихся расписаниям, составленным для них кем-то другим.
Саманта улыбнулась, рассматривая свой гардероб. Может быть, Майку удастся заставить ее делать то, что ему взбредет в голову, но он не может заставить ее получать от этого удовольствие. Возможно, если она ко всему будет относиться с отвращением, он оставит ее в покое. Порывшись в двух коробках, она наконец нашла то, что искала.
Майк написал Бэррету, вызвал почтальона для отправки срочного заказного письма и лишь после его ухода удовлетворенно вздохнул. Теперь все зависело от решения Бэррета, но Майк надеялся, что тот позволит им с Самантой нанести ему этот визит. Старику почти наверняка очень захочется повидаться со своей внучкой. Но, впрочем, кто может предположить, что на уме у старца, которому уже за девяносто.
Мысли Майка опять вернулись к Саманте. Несмотря на всю ее колючесть и недоброжелательность, он с нетерпением предвкушал, как проведет с ней целый день вместе. И дело даже не в том, что она была самая сексапильная девушка, которую он когда-либо видел, и не в том, что он хотел ее, — в ней было нечто, что интриговало его. Иногда он ловил ее мимолетный взгляд, взгляд, как ему казалось, истинной, настоящей Саманты. И ведь он видел настоящую Саманту — в первый день их знакомства и вчера, когда она выпила бокал вина и шутила… Эти редкие мгновенья позволили ему еще больше убедиться в том, что существует другая Саманта под маской той, которую она хотела представить миру. А возможно, мелькнуло у него в голове, что такую маску она демонстрировала лишь ему.
Затем он стал размышлять над тем, куда повести молодую женщину, которая изображает даму в шляпе и перчатках, собирающуюся в церковь на воскресный молебен. Конечно, он не мог отвести ее в свои излюбленные нью-йоркские места — например, в какой-нибудь уютный бар. Не оценила бы она и приглашение к Дафнии и ее подружкам. Во всяком случае, так ему казалось.
Он поднял трубку и позвонил сестре Джейн, она должна знать, чем можно развлечь такую девушку, как Саманта. Набрав номер своих родителей, живущих в штате Колорадо, он услышал голос матери.
— Ма, Джейн дома?
— Нет, дорогой, ее нет. — Патрисия Таггерт изучила все нюансы голосов своих детей и сразу чувствовала, когда им нужна помощь. — Может, я могу чем-нибудь помочь?
Майк чувствовал себя немного странно, задавая такие личные вопросы собственной матери, и молил Бога, чтобы она в свою очередь не стала его ни о чем расспрашивать; однако ему нужен был женский совет.
— Я встретил одну женщину, только не думай, что речь идет о подвенечном платье…
— Я ничего не говорила по поводу женитьбы, Майк, это ты сам начал, — сказала Пэт нежным голосом. Майк откашлялся.
— Ну, в общем, я повстречал одну женщину. Понимаешь, это дочка моего друга, и…
— Это та самая молодая женщина, которая живет у тебя в доме?
У Майка искривилось лицо. Его мама находилась в двух тысячах миль от Нью-Йорка, в городе Чандлер в штате Колорадо, однако была в курсе всех его дел.
— Я даже знать не хочу, откуда ты знаешь, кто снимает у меня квартиру, — проговорил он, и Пэт засмеялась.
— Ты забыл, что Тэмми убирается и у твоего кузена Рейни?
Майк закатил глаза. Это трепло — кузен по линии Монтгомери. Ему нужно было догадаться сразу.
— Мам, ты мне ответишь на мой вопрос? Или тебя больше интересуют пикантные подробности моей жизни, сообщенные теми, кто сам узнает обо мне из вторых рук?
— Я бы с удовольствием услышала все это лично от тебя.
— Она никогда раньше не была в Нью-Йорке, и этот город наводит на нее страх. Куда можно ее отвести, чтобы он произвел на нее благоприятное впечатление?
Мысли завертелись в голове у Пэт со страшной скоростью. Если молодая женщина ненавидит Нью-Йорк, то почему она там живет? Чтобы быть рядом с ее сыном? А если она и сын любят друг друга, тогда что она из себя представляет, как выглядит?
— Мам, может быть, отвести ее на смотровую площадку Эмпайр Стейтс… или Рокфеллеровского центра? А как насчет Статуи Свободы? А может, лучше свозить на остров Эллис?
Пэт глубоко вздохнула. Она знала, что Майк ненавидит всякого рода туристические маршруты. Он чувствовал себя гораздо уютнее в прокуренном баре, чем в группе ротозеев, осматривающих достопримечательности. И если ради этой девушки он готов даже на рандеву со Статуей Свободы, значит, у него серьезные намерения.
— Она обычная девочка?
— Нет! — рявкнул Майк. — У нее три руки, она исповедует пару диких религий и ведет беседы со своим черным котом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53