Среди служилых людей с давних
пор не было элемента настолько обездоленного, настолько необеспеченно
го и бесправного, как рядовое русское офицерство. Буквально нищенская жи
знь, попрание сверху прав и самолюбия; венец карьеры для большинства Ц п
одполковничий чин и болезненная, полуголодная старость. Офицерский кор
пус с половины 19 века совершенно утратил свой сословно-кастовый характе
р. Со времени введения общеобязательной воинской повинности и обнищани
я дворянства, военные училища широко распахнули свои двери для «разночи
нцев» и юношей, вышедших из народа, окончивших гражданские учебные завед
ения. Таких в армии было большинство. Мобилизации в свою очередь влили в о
фицерский состав большое число лиц свободных профессий, принесших с соб
ою новое миросозерцание. Наконец, громадная убыль кадрового офицерства
заставила командование поступиться несколько требованиями военного в
оспитания и образования, введя широкое производство в офицеры солдат, ка
к за боевые отличия, так и путем проведения их через школы прапорщиков с н
изким образовательным цензом.
Последние два обстоятельства, неизбежно присущие народным армиям, вызв
али два явления: понизили, несомненно, боевую ценность офицерского корпу
са и внесли некоторую дифференциацию в его политический облик, приблизи
в еще более к средней массе русской интеллигенции и демократии. Этого не
поняли или, вернее, не хотели понять вожди революционной демократии в дн
и революции.
Везде в дальнейшем изложении я противополагаю «революционную демократ
ию» Ц конгломерат социалистических партий Ц истинной русской демокр
атии, к составу которой, без сомнения, принадлежит средняя интеллигенция
и служилый элемент.
Но и кадровое офицерство постепенно изменяло свой облик. Японская война
, вскрывшая глубокие болезни, которыми страдала страна и армия, Государс
твенная Дума и несколько более свободная после 1905 года печать сыграли осо
бенно серьезную роль в политическом воспитании офицерства. Мистическо
е «обожание» монарха начало постепенно меркнуть. Среди младшего генера
литета и офицерства появлялось все больше людей, умевших различать идею
монархизма от личностей, счастье родины Ц от формы правления. Среди шир
оких кругов офицерства явился анализ, критика, иногда суровое осуждение
. Появились слухи Ц и не совсем безосновательные Ц о тайных офицерских
организациях. Правда, подобные организации, как чуждые всей структуре ар
мии, не имели и не могли приобресть ни особого влияния, ни значения. Однако
, они сильно беспокоили военное министерство, и Сухомлинов, в 1908 или в 1909 год
у, секретно сообщал начальникам о необходимости принятия мер против тай
ного общества, образовавшегося из офицеров, недовольных медленным и бес
системным ходом реорганизации армии и желавших, якобы, насильственными
мерами ускорить ее…
Настроения в офицерском корпусе, вызванные многообразными причинами, н
е прошли мимо сознания высшей военной власти. В 1907 году вопросы об улучшен
ии боевой подготовки армии и удовлетворении насущных ее потребностей, в
том числе и офицерский вопрос, обсуждались в «Особой подготовительной к
омиссии при Совете государственной обороны», в которую входили, между пр
очим, такие крупные генералы старой школы, как Н. И. Иванов, Эверт, Мышлаевс
кий, Газенкампф и др… Интересно их отношение к данному вопросу[
Из секретного журн
ала заседаний.
].
Генерал Иванов говорил:


«Упрекнуть наших офицеров в
готовности умереть нельзя, но подготовка их, в общем, слаба, и в большинств
е они недостаточно развиты; кроме того, наличный офицерский состав так м
ал, что наблюдается, как обычное явление, что на лицо в роте всего один рот
ный командир. Старшие начальники мало руководят делом обучения; их роль
сводится, по преимуществу, к контролю и критике. За последнее время прихо
дится констатировать почти повальное бегство офицеров из строя, причем
уходят, главным образом, лучшие и наиболее развитые офицеры»…

О повальном бегстве из строя «всего наиболее энергичного и способного»
говорил и генерал Эверт. А генерал Мышлаевский добавил: «с полным основа
нием можно сказать, что наши военные училища пополняют не столько войска
, сколько пограничную стражу, главные управления и даже в значительной м
ере гражданские учреждения». Мышлаевский, в качестве начальника Главно
го штаба, имевшего постоянное соприкосновение с бытом войск, указывал на
новые явления: на «недоумение и беспокойство в верхних и средних слоях о
фицерского состава», вызванное, по его мнению, непопулярностью вновь вве
денного аттестационного порядка, принудительным увольнением по предел
ьному возрасту и «неопределенностью новых требований»; на пропаганду с
реди «самого молодого офицерского состава», которая уже «достигла неко
торых успехов».
Все они Ц Иванов, Эверт, Мышлаевский и другие Ц видели главную, некоторы
е исключительную причину ослабления офицерского корпуса в вопиющей ма
териальной необеспеченности его, а в устранении этого положения Ц наде
жнейшее средство разрешения офицерского вопроса. Не отрицая большого з
начения этого материального фактора, нельзя, однако, ограничиться таким
элементарным объяснением перелома в жизни офицерской среды; в его возни
кновении играли роль и другие причины, более глубокие: и суженные тяжелы
ми внешними условиями духовные запросы и интересы военной среды, и те об
стоятельства, которые, вероятно, впервые в таком высоком собрании умудре
нных жизнью и опытом военных сановников изложил молодой подполковник г
енерального штаба, князь Волконский:


«Что важно и что неважно, опр
еделяют теперь прежде всего соображения политические… Действительно н
еотложны теперь лишь меры, могущие оградить армию от революционировани
я… Возможен ли бунт в армии? Пропаганда не прекратилась, а стала умнее. Зде
сь говорили Ц «офицеры преданы царю». Морские офицеры были не менее пре
даны. Говорят: «морские бунты совпали с разгаром революции». Но революци
я может вновь разгореться; аграрный вопрос может поставить армию перед т
аким искушением, которого не было во флоте. Офицерство волнуется. Кроме в
олнений, оставляющих след в официальных документах, есть течения другог
о рода: офицеры, преданные присяге, смущены происходящим в армии; иные под
озревают верхи армии в тайном желании ее дезорганизировать. Такое недов
ерие к власти Ц тоже материал для революционного брожения, но уже справ
а. Вообще, непрерывное напряжение, травля газет, ответственность за кажд
ую похищенную революционерами винтовку, недохват офицеров и бедность и
стрепали нервы, т. е. создали ту почву, на которой вспыхивает революционно
е брожение, нередко даже наперекор убеждениям»…

При этих условиях можно только удивляться, насколько все-таки сохранило
сь наше офицерство и насколько твердо противостояло оно левым противог
осударственным течениям. Процент деятелей, ушедших в подполье или изобл
иченных властью, был ничтожен.
Что касается отношения к трону, то, как явление общее, в офицерском корпус
е было стремление выделить особу государя от той придворной грязи, котор
ая его окружала, от политических ошибок и преступлений царского правите
льства, которое явно и неуклонно вело к разрушению страну и к поражению а
рмию. Государю прощали, его старались оправдать. Как увидим ниже, к 1917 году
и это отношение в известной части офицерства поколебалось, вызвав то явл
ение, которое князь Волконский называл «революцией справа», но уже на по
чве чисто политической.
Несколько в стороне от общих условий офицерской жизни стояли офицеры гв
ардии. С давних пор существовала рознь между армейским и гвардейским офи
церством, вызванная целым рядом привилегий последних по службе Ц приви
легий, тормозивших сильно и без того нелегкое служебное движение армейс
кого офицерства[
Быстрое чинопроизводство, перевод в армию высшим чином, несоразме
рный процент назначений гвардейцев командирами армейских полков и т. д.

]. Явная несправедливость такого положения, обоснованного на истор
ической традиции, а не на личных достоинствах, была больным местом армей
ской жизни и вызывала не раз и в военной печати страстную полемику. Я личн
о неоднократно подымал этот вопрос в печати. Один из военных писателей, п
олковник Залесский (ныне генерал) Ц тот даже лекцию о применении в бою те
хнических средств связи заканчивал катоновской формулой:
Ц Кроме того, полагаю, что необходимо упразднить привилегии гвардии.
Заметьте Ц только привилегии. Так как никто не посягал на существование
старых испытанных частей, многие из которых имели выдающуюся боевую ист
орию.
Замкнутый в кастовых рамках и устаревших традициях корпус офицеров гва
рдии комплектовался исключительно лицами дворянского сословия, а част
ь гвардейской кавалерии Ц и плутократией. Эта замкнутость поставила во
йска гвардии в очень тяжелое положение во время мировой войны, которая о
пустошила ее ряды. Страшный некомплект в офицерском составе гвардейско
й пехоты вызвал такое, например, уродливое явление: ряды ее временно попо
лняли офицерами-добровольцами гвардейской кавалерии, но не допускали а
рмейских пехотных офицеров. Помню, когда в сентябре 1916 года, после жестоки
х боев на фронте Особой и 8 армий, генерал Каледин настоял на укомплектова
нии гвардейских полков несколькими выпусками юнкерских училищ, Ц офиц
еры эти, неся наравне с гвардейцами тяжелую боевую службу, явились в полк
ах совершенно чужеродным элементом и не были допущены по-настоящему в п
олковую среду.
Нет сомнения, что гвардейские офицеры, за редкими исключениями, были мон
архистами раr ехсеllеnсе и пронесли свою идею нерушимо через все переворот
ы, испытания, эволюции, борьбу, падение, большевизм и добровольчество. Ино
гда скрытно, иногда явно. Я не желаю ни возносить, ни хулить. Они Ц только ч
лены своей касты, своего класса и разделяют с ним его пороки и достоинств
а. И если в минувшую войну в гвардейских корпусах было больше крови, чем ус
пеха, то виною этому отнюдь не офицерство, а крайне неудачные назначения
старших начальников, проведенные в порядке придворного фаворитизма. Ос
обенно ярко это сказалось на Стоходе. Офицерство же дралось и гибло с выс
оким мужеством. Но, наряду с доблестью, иногда Ц рыцарством, Ц в большин
стве своем, в военной и гражданской жизни оно сохраняло кастовую нетерпи
мость, архаическую классовую отчужденность и глубокий консерватизм Ц
иногда с признаками государственности, чаще же с сильным уклоном в сторо
ну реакции.
В солдатской толще, вопреки сложившемуся убеждению, идея монархизма глу
боких мистических корней не имела. Еще менее, конечно, эта малокультурна
я масса отдавала себе тогда отчет в других формах правления, проповедуем
ых социалистами разных оттенков. Известный консерватизм, привычка «исп
окон века», внушение церкви Ц все это создавало определенное отношение
к существующему строю, как к чему-то вполне естественному и неизбежному.

В уме и сердце солдата идея монарха, если можно так выразиться, находилас
ь в потенциальном состоянии, то подымаясь иногда до высокой экзальтации
при непосредственном общении с царем (смотры, объезды, случайные обращен
ия), то падая до безразличия.
Как бы то ни было, настроение армии являлось достаточно благоприятным и
для идеи монархии, и для династии. Его легко было поддержать.
Но в Петрограде, в Царском Селе ткалась липкая паутина грязи, распутства,
преступлений. Правда, переплетенная с вымыслом, проникала в самые отдале
нные уголки страны и армии, вызывая где боль, где злорадство. Члены Романо
вской династии не оберегли «идею», которую ортодоксальные монархисты х
отели окружить ореолом величия, благородства и поклонения.
Война не изменила обстановки. Создание ненужных, дорого стоивших должно
стей для лиц императорской фамилии (Верховный санитарный инспектор, инс
пектор войск гвардии, походный атаман казачьих войск и т. д.), назначение и
х на строевые должности, на которых без надлежащей подготовки они или пр
иносили вред, или служили игрушкой в руках штабов Ц все это было хорошо и
звестно армии, комментировалось, осуждалось.
Маленькая деталь: войска чрезвычайно чутко относятся ко всякому проявл
ению внимания к ним, к признанию их заслуг. Ко мне в дивизию и в корпус четы
ре раза приезжали великие князья награждать от имени государя георгиев
скими крестами. Эти приезды всегда вызывали подъем настроения и кончали
сь полным разочарованием. После славного и тяжкого боя так много у всех н
акопилось переживаний, так хотелось поделиться своими горестями и радо
стями, хотелось по крайней мере, чтобы тот, кто приехал награждать, немнож
ко поинтересовался жизнью, бытом, подвигами их… В ответ Ц полное обидно
е безразличие: приехал, роздал и уехал, как будто исполняя скучную формал
ьность…
Помню впечатление одного думского заседания, на которое я попал случайн
о.
Первый раз с думской трибуны раздалось предостерегающее слово Гучкова
о Распутине:
Ц В стране нашей неблагополучно…
Думский зал, до тех пор шумный, затих, и каждое слово, тихо сказанное, отчет
ливо было слышно в отдаленных углах. Нависало что-то темное, катастрофич
еское над мерным ходом русской истории…
Я не стану копаться в той грязи, которая покрыла и министерские палаты, и и
нтимные царские покои, куда имел доступ грязный, циничный «возжигатель л
ампад», который «доспевал» министров, правителей и владык.
Рассказывали, что попытки Распутина попасть в Ставку вызвали угрозу Ник
олая Николаевича повесить его. Так же резко отрицательно относился к нем
у Алексеев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11