В центре комнаты было пусто, но по стенам тянулись книжные полки, письменные столы, какие-то пачки, бочонки и ящики, напоминая Алексу картинку из виденного у Темита трактата по математике. С потолка свисали чучела животных, пучки трав и прочие атрибуты волшбы.
И в центре комнаты – довольно далеко от двери, так что никак не мог открыть ее сам – стоял Чернан. Алекс, ожидавший увидеть более мистический вариант Темита – седовласого мудреца, – с удивлением обнаружил очень молодого (пожалуй, около тридцати) хумана, высокого, с проницательными черными глазами на бледном лице и длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу. Его одеяние из странной переливающейся ткани, казавшейся то темно-темно-синей, то пурпурно-черной, было расшито, по-видимому, изображениями висов, хотя Алексу они обычно казались более закрученными и менее округлыми. Чернан стоял, сложив руки на груди, и вид у него был надменный.
– Незачем ломать перед нами комедию, Чернан, – проворчал Темит. – Посмотри, это всего лишь мальчик. Он не представляет для тебя угрозы.
– Ну еще бы, – парировал Чернан, окидывая Алекса презрительным взглядом. – Сама такая мысль оскорбительна. Просто не хочу тратить время на дураков и дилетантов.
– Если я дурак и дилетант, господин, то только потому, что меня никогда не учили ничему другому, – почтительно сказал Алекс. На его восприятие накладывалось офирное впечатление Пылинки: Чернана окружало слабое свечение и ровное жужжание, но страх Пылинки улегся.
– Потому-то мы и пришли, – вставил Темит. – Просто ищем информацию.
– Снова пришел совать нос куда не следовало бы, – вздохнул Чернан, опуская руки и расслабляясь.
Алекс заметил, что окружающая волшебника аура потускнела, а жужжание стало тише, но ни то, ни другое полностью не исчезло. Волшебник подошел столу, на котором Алекс заметил недоеденный обед.
– Однако любой, кто смог утереть нос этим виноградно-бычьим жрецам, не может быть совсем уж плохим. Как тебя зовут, мальчик?
– Алекс, господин, – сказал Алекс и осторожно показал Пылинку. – А это Пылинка.
Не было смысла прятать ее: несомненно, Чернан мог заглядывать в Офир с недоступной Алексу легкостью.
Чернан бросил на него быстрый взгляд, пытаясь рассмотреть, о чем Алекс говорит; он не сразу заметил в руках Алекса серый комочек. Потом прищурился.
– Это крыса?
– Да, господин, – сказал Алекс, стараясь уговорить Пылинку показаться, но она по-прежнему была
напугана
и совершенно не скрывала этого.
– Она немного нервничает из-за…
– Крыса? – Чернан смотрел недоверчиво. – Ты выбрал крысу?!
– Я не выбирал, господин. Она сама выбрала меня, – обиделся Алекс.
Темит нашел кресло и сел.
– Она умничка, Черн, – сказал он.
Чернан рассмеялся. Не грохочущим колдовским смехом, а так, словно услышал хорошую шутку; это сделало его не таким грозным, и Алекс, несмотря на раздражение из-за того, что над ним смеются, начал расслабляться.
– Не понимаю, как она могла… – хихикал волшебник. – Если только… нет, погоди. Ну-ка…
Он поднял голову, зажмурился и воздел руки, и Алекс отшатнулся, а Пылинка ощетинилась и задрожала. Ибо волшебная аура Чернана внезапно ярко вспыхнула и потрескивание превратилось в рев.
Темит, разумеется, ничего этого не видел – только жест Чернана и то, как попятился и болезненно вздрогнул Алекс, словно ему плеснули в лицо ледяной воды. Через мгновение Чернан, ухмыляясь, опустил руку, и Алекс разогнулся, моргая и задыхаясь. Пылинка пищала – очевидно, на Чернана, – но тавматург, не обращая на нее внимания, взял недоеденную куриную ногу и снова принялся за еду.
– Совершенно необученный, хотя и очень талантливый. К несчастью для него, в данном случае это означает, что он связан с этим своим животным, дурачок, – сказал он, откусывая. – Импульсивный, неуверенный, чувствительный и в настоящий момент, вероятно, перепуганный тем, что я только что перелистал его разум, как книгу. И ты хочешь с его помощью изучать меня.
– Не тебя конкретно, – мягко сказал Темит. – Волшбу вообще. Обычно ты называешь это моим непочтительным стремлением познать непознаваемое.
Алекс медленно опустился на пол, в голове стучало. Чувствовал он себя так, словно разум нарезали на куски, как филе.
– Что в один прекрасный день приведет тебя к проклятию и гибели – и, возможно, даже раньше, чем меня, – ответил Чернан с набитым ртом.
– Все равно не понимаю, почему ты возражаешь. Раз твои секреты такие непознаваемые, то чего плохого в том, что я умру от разочарования, пытаясь познать их? – спросил Темит.
– Дело не в этом, а скорее в том, что меня обижает, когда мою жизнь и мое призвание низводят до уровня препарируемой лягушки. С помощью анимиста или без оной, извне ты узнаешь о волшебстве не больше, чем о том, как лягушка думает, мечтает и чувствует, поглядев на ее кишечник. – Он швырнул кость в очаг, потом поглядел на Алекса, который сидел на полу, держась за голову. – Черт возьми, мальчик. Садись в кресло и выпей, если хочешь, хотя, уверен, ты откажешься, потому что не доверяешь мне. Возможно, мне не следовало ударять тебя так сильно, но… – Он помолчал, казалось, что-то обдумывая, потом покачал головой.
Алекс медленно поднялся на ноги и добрался до подушки рядом с креслом Темита.
– Ну, если говорить о выпивке, я принес с собой это – в знак мира, – заметил Темит, вытаскивая бутылку с янтарной жидкостью. – Не сравнить с добрым пойлом, но годовалое – ни больше ни меньше, обещаю.
– Старый отравитель! – воскликнул Чернан. – Я знал, что ты где угодно найдешь достаточно медяков для нового перегонного куба.
Он вскочил и занялся поисками стаканов.
– Ну, ведь каждому врачу необходимо иметь возможность перегонки, – возразил Темит. – Это одна из немногих вещей, которые я взял с собой.
– Лекарство? – спросил Алекс.
– Нет, спирт. Это покрепче. А еще хорошее дезинфицирующее средство.
Алекс был бы рад выпить, чтобы успокоить нервы, но не посмел. Он покачал головой.
– Думаю, мне придется спасовать.
– Разумеется, – понимающе сказал Темит.
– Нам больше достанется, – согласился Чернан.
Алекс заметил кошку – толстую, с черными и рыжими пятнами, – развалившуюся в корзине у очага. Удостоверившись, что Пылинка снова уютно устроилась под воротником, он подобрался к кошке и протянул руку, чтобы погладить ее. Кошка замурлыкала и потерлась головой о руку. Алексу всегда было гораздо лучше с животными, чем с разумными существами, и вскоре кошка оказалась у него на коленях, а он успокаивал Пылинку, которая надулась, но верила, что он защитит ее от врага.
– А, вижу, Проплешина все еще у тебя, – сказал Темит, заметив кошку. – А я-то думал, чего глаза зудят. Чернан кивнул.
– Защищает мою башню от проклятых грызунов… не обижайся, анимист, – добавил он с насмешливой улыбкой.
Алекс бросил на него косой взгляд, но промолчал из боязни, что волшебник снова начнет копаться в его мозгах. Вместо этого он посмотрел на Темита.
– Проплешина? – спросил он.
– Да, когда он нашел ее, она была вся в парше, совсем без шерсти. Выглядела ужасно. Я дал Чернану мазь, которая вылечила ее, как видишь…
– Но одно время она была прекрасной помощницей, – добавил Чернан, наливая себе еще стакан спирта. – Пестрая лысая кошка весьма похожа на демона.
Проплешина довольно мурлыкала, покалывая Алекса коготками. В кошках всегда есть что-то волшебное.
Мужчины пили, разговаривали – в основном о повседневной жизни Бельтаса, – обменивались забавными историями о своих уважаемых клиентах. Когда Темит рассказывал историю Алекса, сам Алекс погрузился в довольно угрюмое молчание, стараясь успокоить Пылинку, которая все еще дрожала, настолько расстроенная из-за Чернана, что почти не замечала кошку. Свечение Чернана оставалось тусклым.
– Значит, ты приклеен к крысе и уязвим, пока не вернешься? – спросил Чернан, глядя на Алекса. – Тебе лучше поторопиться, парень. Ты не знаешь, что делаешь с этим существом, и, полагаю, все больше… привязываешься к нему.
– Я знаю, что мне следовало бы медитировать и совершенствовать связь, – сказал Алекс. Он ласково снял Проплешину с колен, и кошка ушла на другой конец комнаты изучать остатки обеда Чернана. – Но у меня просто не было времени. Считается, что на совершенствование связи нужен год, но она столько не проживет.
Задумчиво прикусив костяшки пальцев, он повернул голову и посмотрел на сидящую на плече Пылинку, счастливую что о ней говорят.
– Думаю, частично дело в этом. По-моему, она развивается быстрее из-за метаболизма или чего-то в этом роде.
Чернан налил себе еще стакан. Его голос звучал уже мягче, человечнее.
– Знаешь, отчасти поэтому я ударил тебя так сильно. Отчасти поэтому мы так не любим анимистов. Когда вы связаны с партнером, то обычно не поддаетесь волшебству.
Алекс моргнул. Раньше он ничего подобного не слышал: в колледже об этом не упоминали.
– Я всегда думал, что это просто из-за лимуров и их отношения к этому…
– Отчасти и это, – кивнул Чернан. – А тебе понравилось бы, если бы эти живые меховые помпоны при случае запихнули тебя в дуплистое дерево и подожгли?
Алекс содрогнулся, но вспомнил жуткие, злобные истории о расправах лимуров над волшебниками и заподозренными в волшбе.
– А они еще и лицемеры… потому что анимизм – это волшебство, парень. Волшебство, хоть тебя и учили другому.
– Тут мне нечего сказать, – сказал Алекс. – Я ничем больше не занимался.
Чернан осторожно поставил стакан.
– Ничем подобным?
Он свел кончики пальцев вместе и, казалось, сосредоточился. Алекс съежился при новой вспышке, но на этот раз она была направлена не на него; она, казалось, охватила всю комнату. Свет очага потускнел. Алекс увидел, как медленно поднимается Темит, широко открыл глаза. Новая вспышка заставила их закрыть глаза. Оглушительный треск наполнил разум Алекса, потом стих.
Когда они снова открыли глаза и огляделись, Алекс чуть не закричал, потому что они стояли на бамбуковой сторожевой башне Колледжа анимистов на Жадеите.
Внизу раскинулись плетеные и каменные строения, тускло освещенные немногочисленными фонарями. При свете звезд Алекс разглядел загоны и клетки вокруг колледжа, а мощнее всего были запахи: пот, вонь животных, дрожжевой запах лимуров и пьяный, зеленый, гниющий запах джунглей Жадеита. Чернан, по-прежнему светящийся, стоял, сложив руки на груди, у края платформы, а Темит огляделся и нервно потопал по бамбуковой платформе под ногами.
замешательство?
Удивление захлестнуло Алекса, он шагнул к веревочной лестнице, спускающейся в колледж… когда Чернан щелкнул пальцами.
В мгновение ока колледж исчез, и Алекс снова оказался в комнате волшебника – удушающе жаркой после прохладной ночи Жадеита. Темит, которого перенос лишил равновесия, споткнулся о кресло и упал, но Чернан легко опустился на свое место и улыбнулся.
Алекс уставился на него.
– Ты… как ты… не важно! Пошли меня обратно! Пожалуйста! – взмолился он. Ему не хотелось возвращаться в рабство, но только колледж мог спасти его жизнь от ежедневного риска смерти Пылинки.
Темит уставился на старого друга.
– Что… телепортация? Клянусь богами, Черн, почему ты не сказал его величеству, что можешь такое?! Мы давным-давно уладили бы этот глупый конфликт раз и навсегда!
– Простите, друзья, – сказал Чернан им обоим. – Даже у волшебства есть свои законы; я мог бы перенестись куда захочу, но вас могу перенести только ненадолго, прежде чем собственная инерция выдернет вас обратно. Особенно твоя, анимист, – добавил он, бросив взгляд на Алекса. – Даже пространство можно корректировать, но это требует усилий.
Действительно, волшебник выглядел уставшим, и окружающее его свечение теперь было еще тусклее.
– Эт-т… – Алекс заикался, ему не хватало слов. – Что… что еще ты можешь сделать? Чернан снова наполнил свой стакан.
– Либо Темит хорошо натаскал тебя, либо ты просто не в меру любопытный мальчишка. Больше никаких демонстраций.
Алекс, оглушенный, сел. В колледже о волшебниках говорили только как о хитрых, злобных существах, всегда старающихся надуть и причинить вред другим; очень мало говорилось и еще меньше понималось, каковы они на самом деле, что они на самом деле могут сделать. Алексу казалось, будто он был слеп и внезапно обрел зрение: мир силы, мощи и возможностей, рядом с которыми его жребий ограничить себя жизнью крысы казался глупым до крайности.
– Почему мне вообще надо было стать анимистом? – простонал он, закрыв лицо руками.
– Не унывай, мальчик, – сказал Чернан. – Может быть, это следовало бы считать не предназначением, а первым шагом по тропе. Вместо того чтобы делать то, что делали все остальные – следовать тому, чему учат вас наставники-лимуры, – ты мог бы попробовать решить сам. Держи разум открытым и не бойся нового.
– Вот и я всегда так говорю, – вставил Темит.
– Но что я могу сделать? – возразил Алекс. – Особенно не зная разделения ?
– Перед тобой сложная проблема, – признал Чернан. – Очевидно, тебе надо по крайней мере закончить эту часть обучения.
– А ты не можешь помочь, Чернан? – спросил Темит. – В конце концов, жрецы Дженджу пытались что-то сделать…
– Все не так просто, – покачал головой Чернан. – Если бы он позволил, я, возможно, сумел бы убить крысу, не убив его, но, вероятнее всего, я не смог бы отделить его от крысы, не оставив его полным идиотом. Жрецы Дженджу, вероятно, это и пытались… Кто знает, возможно, впоследствии ты приноровился бы к ним, – добавил он, делая большой глоток спирта. – Жрецам нужен кто-то, кто думал бы за них.
– Жрецы, – фыркнул Темит.
– Чтоб их к черту зашибло, – согласился Чернан, и оба выпили за это. – Но когда ты научишься, – добавил Чернан, обращаясь к Алексу, – этому, как ты его назвал, разделению ? Да. Так. Научишься ему и тогда возвращайся сюда. Я буду учить тебя, если захочешь.
– Правда? – ахнул Алекс. Чернан великодушно махнул рукой.
– Конечно. Я уже говорил, что у тебя есть талант. Ты уверен, что не хочешь, чтобы я попробовал убить твою крысу?
– Нет!.. Не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47