Не расстраивать же наш поминальный завтрак из-за этого бродяги!
Густав. Он не уходит.
Ахилл. То есть как — не уходит? Ну, это мы ещё посмотрим!
Густав. Попробуй сам.
Ахилл. Стану я руки марать об этого нищего! Достаточно Иосифа и кучера.
Густав. Мы уже пытались. Тут силой ничего не поделаешь, если хочешь избежать скандала.
На пороге появляются гости. Большинство — с полным ртом, с салфеткой под мышкой или вокруг шеи.
Первый гость. Что здесь происходит?
Второй гость. В чем дело, Густав?
Третий гость. Что тут делает этот нищий?
Четвёртый гость. Откуда он взялся?
Густав. Не хочет уходить. Ох уж эта мне дура Виргиния! Вечно что-нибудь натворит; стоит ей увидеть нищего, и она уже теряет голову. Уж больно жалостлива. Это она впустила юродивого. Он во что бы то ни стало хочет видеть тётку и воскресить её.
Первый гость. Пошлите в полицию! Вызовите двух полицейских!
Густав. Нет, нет, только без полиции! Я не хочу, чтобы у меня в доме распоряжалась полиция. Умоляю: обойдёмся без скандалов ради такого дня!
Ахилл. Густав!
Густав. Что?
Ахилл. Ты заметил: вон там, налево, плиты дали трещину?
Густав. Да, видел. Пустяки! Надо будет заменить плиты мозаичным полом.
Ахилл. Да, так будет изящно.
Густав. А главное, в новом вкусе. Для этой двери с белыми занавесками я думаю заказать цветные стекла с изображением охоты, промышленности, прогресса, цветов, дичи…
Ахилл. Ты прав, это будет очень красиво.
Густав. Кабинет я намерен устроить там. (Указывает на комнату направо.) А напротив — комнату для служащих.
Ахилл. Когда ты переезжаешь?
Густав. Через несколько дней после похорон. На следующий же день — неловко.
Ахилл. Да, но всё-таки надо выпроводить этого субъекта.
Густав. Он тут как у себя дома.
Ахилл (св. Антонию) . Не прикажете ли подать вам кресло?
Св. Антоний (простодушно) . Благодарю. Я не устал.
Ахилл. Предоставь мне. Я с ним справлюсь. (Подходит к святому; дружелюбно.) Скажите, друг мой, кто же вы такой?
Св. Антоний. Я — святой Антоний.
Ахилл. Да, да, вы совершенно правы. (Всем остальным.) Он стоит на своём, но, в сущности, безвреден. (Заметив, что среди гостей, окруживших св. Антония и рассматривающих его с насмешкой или с недоверием, находится аббат.) А вот и аббат! Он узнал вас и хочет засвидетельствовать вам своё почтение. Подойдите поближе, глубокочтимый отец. Святые — это ведь по вашей части. Я специалист по сельскохозяйственным орудиям, по плугам и прочему. А вот посланник небес, сам преподобный Антоний во плоти, — он хочет с вами побеседовать. (Аббату, тихо.) Мы незаметно подтолкнём его к двери, потом за порог — и до свиданья!
Аббат (отечески елейным тоном) . Преподобный Антоний! Покорный ваш слуга приветствует вас здесь, на земле, которую вы осчастливили своим посещением. Что угодно вашей святости?
Св. Антоний. Воскресить усопшую Гортензию.
Аббат. Она воистину скончалась. Бедная женщина! Но свершить такое чудо величайшему из наших святых будет не трудно. Наша дорогая усопшая питала к вам особое благоговение. Я проведу вас к ней. Следуйте за мной, ваша святость. (Направляется к входной двери и указывает на неё св. Антонию.) Вот сюда.
Св. Антоний (указывает на дверь направо) . Нет, она там.
Аббат. Простите, ваша святость, но я позволю себе не согласиться с вами. Её тело было перенесено в дом напротив из-за большого количества собравшихся. Тот дом, как и этот, принадлежит нашей дорогой усопшей.
Св. Антоний (указывает на дверь направо) . Она там.
Аббат (ещё елейнее) . Чтобы убедиться в противоположном, соблаговолите, ваша святость, на одну минутку выйти со мной на улицу — там вы увидите свечи и траурную драпировку.
Св. Антоний (по-прежнему непоколебимо, указывая на дверь направо) . Я пойду туда.
Первый гость. Его не проведёшь.
Густав. До каких же пор, однако, это будет продолжаться!
Первый гость. Откройте дверь! Вышвырнем его общими силами!
Густав. Нет, нет! Только без насилия! Он может обозлиться. С ним не шутите. Силища, как у медведя. Не трогайте его! Мы с Иосифом не из тщедушных, а так и не могли сдвинуть его с места. Просто удивительно! Точно пригвождён к полу.
Ахилл. Кто ему сказал, что тело — там?
Густав. Кто же? Конечно, Виргиния! Все разболтала.
Виргиния. Кто, я? Ну уж нет, барин, извините. Я занималась своим делом. Отвечала только «да» и «нет». И больше ни слова. Ведь правда, святой Антоний?
Св. Антоний молчит.
Отвечайте, когда вас спрашивают.
Св. Антоний (все так же послушно.) Она мне ничего не говорила.
Виргиния. Вот видите! Он святой. Он все знал наперёд. Он все знает, уверяю вас!
Ахилл (подходит к святому и добродушно треплет его по плечу) . Ну, мой милый, довольно! Проваливай! Ко всем чертям!
Гости. Уйдёт!.. — Не уйдёт!..
Ахилл. У меня явилась мысль.
Густав. Какая?
Ахилл. Где доктор?
Первый гость. Все ещё за столом. Доедает форель.
Густав. Позовите-ка его!
Некоторые из гостей уходят за доктором.
Ты прав, это сумасшедший. Это по его части.
Доктор (появляется с полным ртом, с повязанной вокруг шеи салфеткой) . Что случилось? Сумасшедший?
Больной? Пьяный? (Увидев святого.) Просто нищий. Тут я ничего не могу поделать. Что с вами, друг мой? Что вам нужно?
Св. Антоний. Мне нужно воскресить усопшую Гортензию.
Доктор. Ага, понимаю! Вы, очевидно, не врач. Позвольте вашу руку. (Щупает ему пульс) . У вас что-нибудь болит?
Св. Антоний. Нет.
Доктор (трогает ему голову и лоб) . А здесь? Не больно, когда я надавливаю?
Св. Антоний. Нет.
Доктор. Отлично. Вы страдаете головокружениями?
Св. Антоний. Нет.
Доктор. Вспомните былые годы. Припадков никаких с вами не бывало? А как насчёт ошибок молодости? Вы понимаете, на что я намекаю. Запорами не страдаете? А язык? Покажите язык. Отлично. Теперь вздохните. Глубже, ещё глубже. Превосходно. Что же вам, собственно, нужно, друг мой?
Св. Антоний. Я хочу пройти в ту комнату.
Доктор. Зачем?
Св. Антоний. Воскресить покойную Гортензию.
Доктор. Её там нет.
Св. Антоний. Она там, я вижу её.
Густав. Вот упрямый!
Ахилл. А что если ему сделать подкожное вспрыскивание?
Доктор. Зачем?
Ахилл. Чтобы усыпить его. Мы бы вынесли его на улицу.
Доктор. Нет, нет, ни в коем случае! Это крайне опасно.
Ахилл. Опасно для него, а нам-то что! Мы не обязаны возиться со всеми помешанными, бродягами, пропойцами.
Доктор. Хотите знать моё мнение?
Густав. Ну конечно!
Доктор. Мы имеем дело с помешанным, совершенно безвредным, но могущим сделаться опасным, если ему начать противоречить. Этот тип больных мне хорошо известен. Во-первых, здесь все свои, а во-вторых, в таком посещении, в сущности, нет ничего оскорбительного для памяти нашей дорогой усопшей. Поэтому я считаю, что во избежание скандала мы вполне можем исполнить пустячную просьбу больного и впустить его на минуту в комнату…
Густав. Ни за что на свете! Где это слыхано, чтобы первый встречный врывался в порядочный дом под нелепым предлогом воскресить умершую, которую он при жизни в глаза не видал?
Доктор. Как хотите. Дело ваше. Или верный скандал, так как вы всё равно не заставите его отказаться от нелепой затеи, или ничтожная уступка, которая вам ничего не будет стоить.
Ахилл. Доктор прав.
Доктор. Бояться нечего — я вам ручаюсь. А кроме того, мы все войдём вместе с ним.
Густав. Хорошо, но только поскорее! А главное, никому ни слова об этой дикой истории.
Ахилл. Драгоценности тётки лежат на камине.
Густав. Знаю, знаю. Я за ним буду смотреть в оба. Признаться, он мне особого доверия не внушает. (Св. Антонию.) Ну, хорошо, пожалуйте в комнату. Только скорее. Мы ещё не кончили завтракать.
Все идут в комнату направо. За ними идёт св. Антоний, и вокруг его головы внезапно ярким светом загорается ореол.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Большая комната. На заднем плане на просторной кровати под балдахином лежит тело умершей Гортензии. Две зажжённые свечи, ветки букса и т. п. Слева дверь. Направо стеклянная дверь в сад. Все лица первого действия входят в дверь слева, за ними — св. Антоний.
Густав (указывая ему на кровать) . Здесь лежит наша дорогая усопшая. Как видите, она действительно умерла. Ну, вы довольны? А теперь оставьте нас в покое. Ваш визит и так уже затянулся. Проведите этого господина через сад.
Св. Антоний. Позвольте. (Выходит на середину комнаты и становится лицом к умершей. Громким, спокойным голосом.) Встань!
Густав. Нет, это уже слишком! Мы не можем допустить, чтобы незнакомец оскорблял самое святое, что есть у нас в душе. В последний раз прошу вас…
Св. Антоний. Перестаньте. (Подходит к кровати; ещё более властно.) Встань!
Густав (теряя терпение) . Довольно! Мы за себя не ручаемся! Прошу вас! Вот дверь.
Св. Антоний. Подождите. Смерть многое успела сделать. (Ещё более сильным и властным голосом.) Вернись к жизни и встань!
Ко всеобщему изумлению, мёртвая делает слабое движение, приоткрывает глаза, раскидывает сложенные крестом руки, садится на постели, поправляет чепец и обводит комнату угрюмым, недовольным взглядом. Потом как ни в чём не бывало начинает соскабливать ногтем с рукава ночной кофты стеарин. Давящее молчание. Первою от безмолвной группы отделяется Виргиния, подбегает к кровати и бросается в объятия к воскресшей.
Виргиния. Барышня! Ожила!.. Смотрите, соскабливает стеарин!.. Ищет очки… Вот они, вот!.. Святой Антоний! Святой Антоний! Чудо!.. Чудо!.. На колени!.. На колени!..
Густав. Перестань!
Ахилл. Сомнений нет, она жива.
Гость. И всё-таки это невозможно. Что он с ней сделал?
Густав. Этому нельзя придавать значение. Ещё минута — и она снова рухнет.
Ахилл. Ручаюсь, что нет. Обратите внимание, как она на нас смотрит.
Густав. И всё-таки я не верю. На каком свете мы живём? Разве уже не существует законов природы? Что вы скажете, доктор?
Доктор. Что скажу?.. (Неуверенно.) Что скажу?.. А что я должен сказать? Это не моё дело… Не по моей части. Это нелепо и в то же время чрезвычайно просто. Если она жива, значит она не была мертва. Тут нечему удивляться, нечего кричать о чуде.
Густав. Вы же сами говорили…
Доктор. «Говорил», «говорил»… Прежде всего я ничего положительно не утверждал и обращаю ваше внимание на то, что не я установил факт смерти. У меня даже возникли серьёзные сомнения, которыми я не счёл нужным делиться с вами, чтобы не подать вам ложной надежды… Затем все это ещё ничего не доказывает и едва ли можно ожидать, что она проживёт долго…
Ахилл. Но кто же станет спорить против очевидности…
Виргиния. Да, да, теперь этому уже нельзя не верить. Какие ещё могут быть сомнения? Говорила я вам: он святой, великий святой. Посмотрите, какая она живая. Свежая, точно розан.
Густав (подходит к кровати и целует воскресшую) . Тётя, милая тётя, ты ли это?
Ахилл (тоже подходит к кровати) . А меня ты узнаешь, тётушка? Я — Ахилл, твой племянник Ахилл.
Старая дама. А меня, тётушка? Я твоя племянница Леонтина.
Молодая девушка. А меня, тётушка? Я твоя маленькая Валентина, которой ты отказала все серебро.
Густав. Смотрите: улыбается.
Ахилл. Нет, как будто чем-то недовольна.
Густав. Всех нас узнала.
Ахилл (видя, что тётка открывает рот и шевелит губами) . Тише!.. Она хочет говорить.
Виргиния. Отец небесный!.. Она видела бога… Она расскажет нам о райском блаженстве… На колени!.. На колени!..
Ахилл. Слушайте, слушайте!
Гортензия (смотрит на св. Антония с презрением и гневом; сердито и резко) . Это ещё что за тип? Кто пустил ко мне в комнату нищего? Все ковры запачкал… Вон, вон! Тебе что было сказано, Виргиния? Нищих…
Св. Антоний (властно протягивает руку) . Молчи!
Гортензия замолкает на полуслове и, не в силах произнести ни единого звука, так и остаётся с открытым ртом.
Густав (св. Антонию) . Вы уж её извините! Она не знает, чем она вам обязана. Но мы-то знаем! Тут уж ничего не скажешь. То, что вы сделали, не всякому по силам. Может быть, это случайность или что-нибудь ещё… Не знаю, не знаю… Во всяком случае, я счастлив и горжусь тем, что могу пожать вашу руку…
Св. Антоний. Мне пора идти. У меня дела.
Густав. Ну нет, чёрт возьми! Так не годится. С пустыми руками вы отсюда не уйдёте. Не знаю, что вам даст тётушка, — это её дело, я за неё не отвечаю, а я переговорю с моим двоюродным братом, и пусть даже это чистая случайность или же ещё что-нибудь, мы вам заплатим не торгуясь, так что вы не пожалеете. Правда, Ахилл?
Ахилл. Само собой. Не только не пожалеете, а наоборот…
Густав. Мы не очень богаты, у нас дети, надежды на наследство лопнули, но за услугу мы отблагодарить должны — к этому нас обязывает семейная честь. Пусть потом не говорят, что чужой, незнакомый человек — всё равно, богатый или бедный, — оказал нам услугу и не получил вознаграждения, — разумеется, не превышающего наших возможностей, а они у нас, как я уже сказал, ограничены. Но в пределах наших возможностей вы будете удовлетворены. О, я знаю, есть услуги неоценимые и неоплатные! Мне вы об этом можете не говорить… Знаю; знаю, не прерывайте меня… Но всё-таки что-нибудь дать нужно… Назовите сумму… Сколько, по-вашему, мы вам должны? Конечно, вы не потребуете от нас золотых гор… Их у нас нет… Но любое ваше благоразумное требование будет удовлетворено.
Ахилл. Мой кузен прав. А пока мы сговоримся, я предлагаю тут же устроить маленькую подписку. Она вас ни к чему не обязывает, а вместе с тем даст возможность удовлетворить самые насущные ваши потребности.
Св. Антоний. Мне пора идти. У меня дела.
Густав. "Дела, «дела»… Какие там у вас могут быть дела! Нет, так не полагается… Это даже невежливо! Что скажут о нас люди, когда узнают, что вы нам вернули нашу дорогую усопшую и ушли от нас с пустыми руками? Если вы не хотите денег — я понимаю и ценю вашу щепетильность, — то, может быть, вы доставите нам удовольствие и примете от нас что-нибудь на память?.. О, ничего особенного, не бойтесь!.. Портсигар, булавку для галстука или же настоящую пенковую трубку… Мы бы вырезали на ней ваше имя, адрес, день рождения…
Св. Антоний. Благодарю вас… Не могу…
Густав. Наотрез отказываетесь?
Св. Антоний. Наотрез.
Ахилл (вынимает портсигар) . Ну, так доставьте мне удовольствие — выкурите со мной сигару!
1 2 3