Он немедленно спросил об этом девушку, и та несколько нерешительно ответила:
— Пока ваш дядя был болен, все пришло в упадок, поскольку некому было следить за этим, и, кроме того, во время войны все так подорожало, что граф был вынужден экономить.
Граф, ничего на это не ответив, вручил поводья груму и помог Дорине спуститься. Миссис Медоуз открыла дверь и очень обрадовалась при виде Дорины, но как только поняла, что девушка пришла не одна, негодующе поджала губы, и давая понять, какие чувства испытывает к новому владельцу Ярда, однако присела в небрежном реверансе.
Оскар снова протянул руку и сказал:
— Я пришел, миссис Медоуз, извиниться перед вами за досадное недоразумение и умолять немедленно вернуться и исправить все, что натворила новая экономка.
Но вместо того чтобы, подобно Берроузу, с восторгом принять приглашение, миссис Медоуз гордо ответила:
— Благодарю, ваша милость, но после того, как ваш управляющий оскорбил меня и выгнал из дома, который я в течение тридцати лет считала своим, думаю, я вряд ли смогу туда вернуться.
Граф с отчаянием посмотрел на Дорину, и та, шагнув вперед, положила руку на плечо миссис Медоуз.
— Подозреваю, — тихо начала она, — что вы уже знаете обо всех отвратительных вещах, творящихся в Ярде, которые потрясли бы и ужаснули старого графа и крайне расстроили бы маму. Пожалуйста, миссис Медоуз, помогите милорду! Кроме вас, это больше некому сделать, а вы ведь не сможете допустить, чтобы все продолжалось подобным образом.
Несколько минут миссис Медоуз не произносила ни слова, и граф уже подумал, что она снова откажется. Но старушка, взглянув в умоляющие глаза Дорины, резко ответила:
— Я ушам своим не поверила, мисс Дорина, когда услышала о том, что случилось с Мэри Белл. Ваша дорогая матушка, храни Господь ее душу, перевернулась бы в гробу, узнай она об этом.
— Подобное больше не повторится, — негромко заверила Дорина.
— Я вернусь, милорд, — наконец кивнула экономка, — но только при условии, что если такое произойдет снова, я смогу немедленно сообщить об этом вам, а вы разберетесь с этим должным образом.
И Дорина, и граф сразу поняли, что весть о происшествии с Мэри Белл уже успела разнестись по деревне и так потрясла экономку, что, как это ни удивительно, та вовсе не горит желанием возвратиться в Ярд.
— Даю вам слово, — спокойно ответил граф, — что тот неприятный инцидент, который случился прошлой ночью, больше не повторится. Но боюсь, миссис Медоуз, что в наши дни молодые люди не обладают ни достоинством, ни хорошими манерами их отцов.
Он так безошибочно угадал мысли экономки, что Дорина поняла: граф одержал победу. Но миссис Медоуз все же оставила за собой последнее слово.
— Надеюсь, милорд, — продолжала она, — что все, чем гордилась ваша семья, будетвосстановлено в полной мере и вы станете служить примером не только здешнему, но и лондонскому обществу!
Граф удивленно поднял брови, но тут же понял, что слухи о поведении принца-регента и его окружения дошли даже до Литл Содбери.
Миссис Медоуз снова повернулась к Дорине.
— А вы, мисс Дорина, всегда помните о том, что вашу матушку почитала вся деревня за доброту и понимание. Благослови ее Господь, лучше этой женщины не было на свете. Истинный отпрыск рода Ярдов!
Дорина понимала, что экономка по-своему, намеками, читает наставление графу, но когда та сказала, что ее мать принадлежала к семье Ярдов, он удивленно взглянул на нее. Граф пообещал миссис Медоуз прислать за ней экипаж, и не успел фаэтон отъехать, как он повернулся к Дорине и спросил:
— Почему вы не сказали, что ваша мать со мной в родстве?
— Она происходит из другой семейной ветви, — пояснила Дорина.
— Не важно, она все равно моя кузина!
— Очень дальняя.
— Поскольку в наших жилах течет одна кровь, ваша святая обязанность мне помочь. Что вы предлагаете делать дальше?
Дорине показалось, что он над ней подшучивает, но потом девушка решила, что он, вероятно говорит серьезно и такой возможности упускать не следует. Как ей хотелось напомнить графу, что пора увеличить жалованье отцу! Но, учитывая ее неприязнь к новому владельцу, это невозможно. Она просто не решится на это!!!
Но вместо нее это сделала маленькая Розабелл. Когда они снова подъехали к дому священника, граф заметил:
— Думаю, мне следует познакомиться с вашим отцом, если, конечно, он дома.
— Папа скорее всего в саду, но если вам необходимо послать экипаж за миссис Медоуз и Берроузом, знакомство может подождать до завтра.
— Но мне кажется, это необходимо сделать сейчас, — твердо заявил граф, и девушка поняла, что спорить нет смысла. Они провела графа в гостиную и предложила подождать, пока сходит за отцом.
—Я предпочел бы пойти с вами, но поскольку понимаю, что вы не испытываете потребности в моем обществе, готов повиноваться приказу.
Дорина почти выплыла из комнаты с таким величественным видом, что граф еле удержался от смеха. Для него было совершенно внове наблюдать, с какой нелюбовью относится к нему молодая хорошенькая девушка. Его забавляло, что эта юная особа относится к нему с такой суровостью. Чтобы вынудить ее исполнять его желания, приходилось немало потрудиться. Он отлично понимал, что Дорина больше всего на свете хочет выгнать незваного гостя из дома и не иметь с ним ничего общего.
Она потрясена тем, что произошло, повторял он себе, и можно ли осуждать ее за это? Однако Дорина — одна из тех немногих, кто может мне помочь. Жаль только, что она не хочет ни простить, ни забыть.
Дверь открылась, но вместо Дорины и викария на пороге показалась Розабелл. Она весело подбежала к графу, и тот подумал, что эта светловолосая голубоглазая девочка — самое красивое дитя, которое он когда-либо встречал.
— Я увидела вас из окна спальни, — пояснила Розабелл, — и пришла поговорить.
— Это очень мило с вашей стороны, — отозвался граф. — Ваша сестра не позволила мне отправиться с ней в сад, поискать вашего отца.
— Наверное, она хочет помочь ему умыться, — пояснила Розабелл. — Но я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что вы позволили гулять в парке и в лесу.
— Вы уже поблагодарили меня, — возразил граф, — и надеюсь, не раз приедете в Ярд. Уверен, что вы знаете о поместье гораздо больше меня.
— прекрасный дом! — воскликнула Розабелл. — Нас часто приглашали туда ко второму завтраку, пока ваш дядя не заболел. Как нас вкусно кормили!
— Надеюсь, так будет и впредь, — улыбнулся граф.
— А какие пирожные с глазурью! — продолжала предаваться воспоминаниям Розабелл.
Такие блюда у нас никогда не подавали! Они просто нам не по карману! — И тихо вздохнув, добавила: — У нас на обед вечный кролик! Клянусь, мои уши все растут и скоро начнут торчать, и если так пойдет и дальше, то у меня появится пушистый хвостик!
— Ужасно печальная история! — рассмеялся граф.
— Знаю, — согласилась Розабелл, — но после смерти мамы у нас всегда нечего есть!
Граф изумленно уставился на девочку.
— Но могу поверить, что это правда!
— Спросите няню, — откликнулась Розабелл. — Она скажет вам, что мы живем на сущие гроши, а как бывает стыдно, когда торговцы отказываются давать нам в кредит, пока мы не оплатим счета!
Граф вспомнил слова Дорины о том, что именно он должен выплачивать жалованье викарию. Должно быть, то, что он выслушал сейчас, было очередной жалобой. Правда, вполне возможно, что Розабелл просто преувеличивает, и неудивительно, что вернувшаяся вместе с отцом Дорина немедленно отослала сестру, велев садиться за уроки.
Викарий, очевидно, успел причесаться и вымыть руки. Слова Розабелл заставили Оскара внимательнее приглядеться к нему. Он уже и раньше заметил, что все члены семейства Дорины необыкновенно худы, но сам викарий выглядел почти изможденным. Граф подумал, не стоит ли начать разговор о жалованье немедленно, но тут викарий сказал:
— Боюсь, милорд, что не смогу предложить вам ничего освежающего, но, может быть, вы выпьете чашечку чая?
— Благодарю вас, с удовольствием. Так хочется пить после всех уговоров, которые нам с вашей дочерью пришлось применить, чтобы убедить Берроуза и миссис Медоуз вернуться в Ярд.
— Вы снова взяли их на работу? — оживился викарий. — Прекрасно! Увольнение таких верных слуг было огромной ошибкой.
Дорина вышла из комнаты, чтобы приготовить чай, и граф, наклонившись вперед, сказал:
— Мне необходима помощь, викарий, — как ваша, так и вашей семьи. Я слишком медлил с возвращением сюда и не знал, что человек, которого я сделал управляющим, совершил множество несправедливостей от моего имени.
— Вы имеете в виду Ричардсона? — осведомился викарий. — Совершенно согласен с вами. Он восстановил против себя всю деревню, и не упомяни вы об этом, я посчитал бы своей обязан-ностью рассказать о том, что случилось в ваше отсутствие.
— Я уже все знаю, и Ричардсон с сегодняшнего дня уволен.
— Так вы прогнали его? Превосходные новости! Поистине превосходные.
Викарий объяснил графу, как встревожен тем, что фермерам повысили арендную плату, и высказал сожаление по поводу того, что одна семья, жившая в поместье на протяжении двух поколений, получила уведомление о выселении.
Граф записал их фамилию и удовлетворенно кивнул:
— Вы рассказываете именно то, что мне хотелось бы знать, викарий, и все это нужйо немедленно исправить. Вы — единственный, к кому я могу обратиться за советом и помощью. Кроме того, насколько мне известно, ваша жена приходилась мне родственницей.
— Да, она была урожденной Ярд, — кивнул викарий, — и хотя ее семья была против нашего брака, мы были очень счастливы, и я безмерно горюю о ее кончине.
После этого граф поинтересовался, есть ли еще приходы, покровителем которых является владелец поместья. Оказалось, что в округе всего пять таких приходов, хотя два из них в настоящее время бездействовали, и епископ с нетерпением ждал приезда графа, чтобы обсудить с ним возможные кандидатуры священников.
— Одного я не понимаю, — удивлялся граф, — как произошло, что ваше жалованье осталось прежним, несмотря на то, что цены сильно поднялись с начала войны.
— К сожалению, это так, — вздохнул викарий.
Граф путем тактичных расспросов быстро обнаружил, что доход викария был ничтожно мал по сравнению с нуждами семьи. Кроме того, к нему часто обращались бедняки, оказавшиеся в отчаянном положении, и викарий считал для себя невозможным отсылать их с пустыми руками, а потому его собственная семья частенько голодала.
— У моей жены была пожизненная рента, — пояснил викарий, — но после ее смерти мы не получили ничего. Ее отец ненавидел меня, поскольку его красавица дочь могла сделать куда более выгодную партию. Поэтому он составил завещание таким образом, чтобы доход с капитала перешел к ее детям, когда им исполнится двадцать один год. Но до тех пор я не имею права взять даже пенни на их нужды.
— Наверное, ваша дочь Дорина похожа на мать, — заметил граф.
— Совершенно верно, — согласился викарий. — Моя жена была настоящей красавицей, а Дорина — почти ее копия. Однако Розабелл, как вы, вероятно, уже успели заметить, унаследовала голубые глаза и светлые волосы, передающиеся в моей семье из поколения в поколение. Если верить легенде, мои отдаленные предки, были викингами.
Граф, заинтересовавшись, хотел расспросить подробнее, но тут появилась Розабелл и объявила, что Дорина приглашает всех к чаю. Они вошли в столовую, где немедленно появился и Питер, которому не терпелось поговорить с графом о лошадях.
Когда все расселись за столом, накрытым чистой скатертью, граф понял, что Розабелл нисколько не преувеличивала, говоря, что семья голодает: еды действительно было мало — всего несколько аккуратно разложенных сандвичей (по всей видимости, наскоро приготовленных Дориной, когда граф пообещал остаться к чаю), остатки деревенского каравая, крошечный кружочек масла и немного сливового джема в стеклянной вазочке.
Граф заметил, что Розабелл сделала гримаску, когда Питер передал ей джем, и вспомнил, как в детстве терпеть не мог сливы, потому что в школе, где он учился, вечно подавали их на десерт. Однако викарий ничего не заметил и рассеянно жевал сандвич, беседуя с графом о трудностях фермеров и жалуясь на то, что для молодых деревенских парней очень мало работы.
— Не могу удержаться, милорд, чтобы не посоветовать вам срубить одряхлевшие деревья в лесу или вновь открыть гравийные карьеры, заброшенные в течение последних десяти лет. Это позволит мальчишкам, как и их отцам, заняться чем-то полезным вместо того, чтобы торчать на деревенской площади в надежде, что удастся подержать лошадь джентльмену, вздумавшему остановиться в «Зеленом драконе».
— Я обязательно подумаю над этим, — кивнул граф. — Как, по-вашему, мисс Стенфилд, идея неплохая?
Он намеренно обратился к Дорине, сидевшей во главе стола и разливавшей чай. Девушка не делала ни малейшей попытки подключиться к разговору.
— Превосходная, милорд, — ответила она, — но лишь в том случае, если вы действительно собираетесь заняться этим всерьез. Но, боюсь, у вас слишком много времени будут отнимать балы и вечеринки в Лондоне, а в этом случае было бы жестоко будить в людях надежды лишь затем, чтобы потом разочаровать.
— Прекрасно понимаю вас, мисс Стенфилд, — невозмутимо ответил граф, — и думаю, будет неплохо, если вы и ваш отец покажете мне на карте, где находятся эти карьеры, и те участки леса и поместья, на которые мне следует обратить особое внимание. Как вам известно, я здесь человек новый и еще не успел как следует оглядеться.
И с удивлением понял, что снова видит Дорину насквозь: девушке очень хотелось, чтобы граф взял себе в помощники кого-нибудь другого. Но, очевидно, ей на ум не приходило, кто мог бы заменить ее и отца, и граф наконец сказал:
— Кроме того, необходимо как можно скорее назначить нового управляющего на место Ричардсона. Конечно, я намереваюсь принимать самое деятельное участие в делах поместья, но без управляющего все равно не обойтись.
— Жаль, что я еще слишком мал! Иначе я мог бы стать управляющим и ездить на ваших лошадях!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15