— Фрэдди развел руками. — Надеюсь, это решит хотя бы одну из твоих многочисленных проблем. Зато самую главную!
— Если он мне подойдет, — заметил маркиз.
— Конечно, подойдет, ваша светлость! — Фрэдди склонился в шутливом поклоне и рассмеялся.
Маркиз нахмурил брови.
— Прекрати, Фрэдди! Ты ведь прекрасно знаешь, что человек, с которым я собираюсь работать, должен мне обязательно понравиться! — воскликнул он несколько обиженным тоном.
Фрэдди поднял вверх обе руки, давая понять, что не намеревается продолжать свои издевательства.
— Если отбросить шутки в сторону, то признаюсь, что я ужасно рад за тебя, дружище. Уверен, скоро ты поймешь: принимать участие в управлении принадлежащих тебе земель и держать ситуацию под личным наблюдением очень увлекательно. Отцу дела доставляли когда-то огромное удовольствие. И мой дядя с головой уходит в них, посвящает им почти все свое время!
Маркиз расхохотался:
— Если я полностью посвящу себя делам, то что же станет тогда с Ковент-Гарденом? А со столичными красавицами? Они поумирают с горя!
— Твоя проблема в том, мой дорогой, что ты слишком высокого о себе мнения, — сказал Фрэдди вполне серьезным голосом. — А ты никогда не задумывался о том, как относились бы к тебе женщины, если бы ты был таким, какой ты есть на самом деле, лишь внутренне? Если бы у тебя не было ни красивой внешности, ни денег, ни владений?
— К счастью, у меня есть все, — с усмешкой ответил маркиз. — Поэтому нет смысла ломать себе голову над глупыми вопросами.
— А я, например, часто размышляю над подобными вещами. И уделил бы им особое внимание, если бы собирался жениться. — Фрэдди многозначительно посмотрел в глаза другу.
Маркиз окинул его раздраженным взглядом:
— Только не заводи разговор о Дайлис!
— Сегодня я получил от нее письмо, — сообщил Фрэдди.
— Письмо? — переспросил маркиз, хмуря брови. — И что в этом письме?
— Она желает, чтобы я тайно сообщил ей о том, что ты намерен делать в ближайшем будущем. А также чтобы объяснил ей, почему ты до сих пор не вернулся в Лондон.
— Другими словами, она просит тебя шпионить за мной?
— Назови это так, если хочешь. — Фрэдди пожал плечами.
— Тогда напиши ей, что я страшно занят — дни напролет провожу со своей первой любовью, имя которой Трун. — Маркиз ухмыльнулся.
Фрэдди криво улыбнулся:
— Я знаю, что это правда. Но Дайлис ни за что мне не поверит. Станет подозревать тебя в чем-нибудь.
— Пусть думает, что хочет. — Маркиз небрежно махнул рукой.
А увидев, что Фрэдди удивленно приподнял бровь, поспешно добавил:
— Жениться я передумал. По крайней мере в данный момент. Сейчас у меня слишком много других дел! Нам с тобой давно пора прогуляться! Мне необходимо проветрить голову.
Маркиз резко поднялся с кресла и зашагал к двери. Фрэдди, улыбаясь во весь рот, последовал за ним.
На протяжении пары часов они наслаждались быстрой ездой по бескрайним просторам полей, а когда повернули назад, значительно сбавили темп и вновь завели разговор.
К немалому удивлению Фрэдди, маркиз рассуждал о проблемах своих земель и возможных путях их устранения с должной серьезностью.
— Меня интересует один вопрос: каковы наиболее современные методы ведения хозяйства? Где мне найти человека, который бы разбирался в этом? Который мог бы рассказать, как обстоят дела в других графствах? — спросил маркиз.
— Полагаю, наиболее сведущим человеком в Англии в области сельского хозяйства является Коук из Лейсестера. По крайней мере так постоянно утверждает мой дядя, — ответил Фрэдди.
— Тогда я должен встретиться с ним, — решительно ответил маркиз. — У меня такое ощущение, что мы в состоянии значительно улучшить урожаи, возможно, даже в этом году можно еще что-то исправить.
Фрэдди был поражен произошедшей в друге переменой.
Хотя давно знал, что если тот увлекался чем-то, то полностью отдавался этому.
Он чувствовал, что причиной внезапно возникшего в маркизе желания навести порядок во владениях являлась та «проклятая девчонка», и почему-то был уверен в том, что желание это уже никогда не иссякнет.
Когда они подъехали к роскошному зданию Труна с сотней окон, золоченных ярким солнечным светом, Фрэдди махнул рукой в сторону конюшен:
— Не возражаешь, если я оставлю тебя на некоторое время? Хочу побеседовать с твоим главным конюхом. Один из жеребцов, которых я привез с собой, стал каким-то вялым. Не знаю, что с ним случилось.
— Не волнуйся. Арчер все тебе объяснит и скорее всего поможет твоему коню, — ответил маркиз. — Только не задерживайся. Предлагаю перед ужином поиграть в теннис.
— Отличная мысль!
В одном из надворных строений дома Труна располагался теннисный корт. Игра в теннис вошла в моду со времен правления Генриха VII.
Маркиз, естественно, достиг в ней значительных успехов.
Фрэдди ничуть не уступал ему, и они оба обожали проводить время на корте. Теннис помогал им постоянно быть в хорошей форме и никогда не надоедал.
Фрэдди свернул к конюшням, а маркиз спрыгнул с лошади, похлопал ее по шее, передал подбежавшему мальчику-конюху и вошел в дом.
К его великому возмущению и изумлению, у дверей не было ни одного лакея. Он принялся поспешно подниматься вверх по ступеням и услышал непонятный шум — он доносился со стороны гостиной.
Когда маркиз вошел в нее, замер от удивления: в центре спинами к нему стояли лакей и дворецкий. Они что-то говорили высокому, краснолицему и ужасно грязному человеку, выкрикивавшему в адрес стройной девушки у камина смачные ругательства.
Из-за суматохи разобрать, о чем идет речь, было невозможно. Но маркиз сразу же догадался, что зачинщицей перебранки является именно девушка. Это была Валета.
Некоторое время маркиз в ошеломлении смотрел на ругающихся, не веря собственным ушам и глазам. У него не укладывалось в голове, что нечто подобное может происходить в стенах его дома.
Когда к нему вернулся дар речи, он воскликнул громко и жестко:
— Что, черт возьми, здесь происходит?
Лакей и дворецкий резко повернули головы и виновато и с испугом посмотрели на хозяина. Краснокожий здоровяк же продолжал таращиться на Валету и вел себя так, будто не услышал слов маркиза.
— Немедля возверни его! — орал он. — Не то я обращусь куда следует!
— Чтобы вы и дальше над ним издевались? Нет уж!
Валета не повышала голос, но маркиз сразу заметил, что ее трясет от возмущения и негодования. Он пересек комнату и приблизился к ней.
Дворецкий и лакей торопливо отошли к двери. А замызганный незнакомец, только сейчас обративший внимание на то, что в комнату вошел кто-то пятый, повернул голову и уставился на маркиза.
— Будьте добры объяснить мне, кто вы такой и что делаете в этой комнате? — строго и повелительно спросил маркиз.
Осознав, кто перед ним стоит, мужик раболепно съежился. Его покрасневшие глазки заискивающе забегали.
— Я трубочист, милорд, — пробормотал он. — Меня наняли чистить трубы в доме вашей милости…
Маркиз повернул голову к Валете:
— В чем дело? По какому поводу вы скандалите с этим человеком?
— Любой, в ком есть хоть капля порядочности и доброты, вступил бы с ним в спор, милорд! — горячо ответила Валета. — Только взгляните на этого ребенка! Вы сразу поймете, как с ним обращался этот трубочист.
Она отступила в сторону, и маркиз увидел маленького мальчика, черного от сажи. На его лице белели лишь две неровные полоски — следы от слез на щеках.
Не успел маркиз и слова вымолвить, как трубочист снова забасил:
— Мальчишка принадлежит мне, ваша светлость. Бестолковое создание! Никакого с него проку! Спустился не по той трубе, что я его просил! Я сию минуту уведу его отсюда, милорд. И научу впредь не быть таким тупицей.
— Даже не мечтайте! — отпарировала Валета. — Ребенок болен. Более того, до смерти перепуган!
Она взглянула на маркиза своими прозрачно-серыми глазами, сверкающими от возмущения.
— Посмотрите на локти этого мальчика, на его колени, милорд! Они изранены и кровоточат. А этот человек буквально несколько минут назад грозился избить его до беспамятства за то, что он спустился не по той трубе, по какой следовало! Я сама это слышала.
— У меня поганый язык, ваша милость, — поспешно вставил трубочист. — Всегда говорю что-нибудь мерзкое. Но на деле я совсем другой, вот вам крест. Могу наболтать всякого, но и пальцем не трогаю ни этого сорванца, ни кого другого.
— Он обжигает мне ноги, — испуганно пролепетал мальчик.
— Я не сомневаюсь, что так оно и есть, милорд! — воскликнула Валета. — Эти зверства должны прекратиться!
— Все это ложь, гнусная ложь, ваша милость, — прорычал трубочист. — Не верьте ни единому слову этого маленького мерзавца.
— Судя по тому, в каком состоянии пребывает этот ребенок, — сказала Валета, — я убеждена, что даже не стоит сомневаться в справедливости его признаний. Обращаться подобным образом непозволительно даже с животными. А это маленькое дитя!
— Он мой, — не унимаясь, орал трубочист. — А эта девица не имеет права вмешиваться в мою работу!
Было очевидно, что его ярость, немного охлажденная появлением маркиза, разгорается с новой силой.
— Довольно! — категорично и повелительно провозгласил маркиз. — Немедленно успокойтесь. И больше не смейте в моем присутствии разговаривать с женщиной в таком тоне!
Надеюсь, вы меня поняли!
— Конечно, ваша милость, все понял. Чего же тут не понять? Сделаю все, что вы мне ни велите, — протараторил трубочист. — Только сорванец этот — мой, и никто не имеет права указывать мне, как образумлять своих личных учеников.
Вашей милости об этом должно быть известно.
— Попрошу вас выйти за дверь и подождать там некоторое время. Нам с мисс Лингфилд необходимо побеседовать наедине. Питер!
Слуга, который стоял здесь некоторое время назад, уже скрылся за дверью. Ему вообще без особой надобности запрещалось находиться в гостиной. А дворецкий все еще стоял у дверей.
— Я вас слушаю, милорд!
— Пожалуйста, проводите этого человека куда-нибудь, где он мог бы дождаться окончания нашего с мисс Лингфилд разговора, — попросил маркиз.
— Слушаюсь, милорд! — отчеканил дворецкий и, повернувшись к трубочисту, окинул его недоброжелательным взглядом. — Пойдемте со мной. И ведите себя спокойно!
Трубочист посмотрел на маркиза так выразительно, будто ждал, что тот велит дворецкому забрать свои слова обратно.
Маркиз же взглянул на него строго и даже угрожающе, поэтому он двинулся к двери.
Когда они вышли, маркиз повернулся к Валете:
— Итак, расскажите мне все по порядку. Что вы здесь делаете? Чего ожидаете от меня? Как нашли этого мальчика, который, кстати, портит мой коврик.
Валета обернулась. На коврике у камина, где сидел мальчик, чернели уродливые пятна сажи.
Валета гневно вскинула голову:
— Коврик можно почистить, милорд!
Она резко замолчала, вспомнив, что милорд имеет над ней законную власть, и, когда заговорила опять, ее голос зазвучал более учтиво и спокойно.
— Я пришла сюда, чтобы взглянуть на завещание своего отца. Вы сами позволили мне это сделать. Меня провели в эту гостиную и сказали подождать здесь управляющего. Не прошло и пяти минут, как раздался какой-то грохот, и из дымовой трубы выпал этот мальчик. Он плакал — вы ведь видите, его локти и колени в крови!
Она на мгновение замолчала, переводя дыхание.
— Не успела я задать ему ни одного вопроса, как дверь с шумом распахнулась, и сюда влетел этот чудовищный человек. Он обзывал ребенка и угрожал, что изобьет его до беспамятства. Наверное, нечто подобное уже случалось. Мальчик трясся от ужаса. Это меня нисколько не удивило!
— Он обжигает мне ноги огнем, — тонким голоском пожаловался ребенок. — Чтобы я забирался в трубу все дальше и дальше!
Вероятно, жуткие воспоминания ожили в его памяти настолько ярко, что на глаза ему навернулись слезы и он опять задрожал всем телом.
Валета поспешно достала из кармашка белоснежный носовой платок, присела на корточки и сунула его в перепачканную сажей маленькую трясущуюся детскую ручонку.
— Не плачь, — успокаивающе ласково пробормотала она. — Поверь мне, малыш, он больше никогда не станет над тобой издеваться.
Маркиз смотрел на нее задумчиво и изумленно: на ее белом платье уже темнели пятна от сажи, но она не обращала на них ни малейшего внимания.
Ее голос звучал так нежно, что казался какой-то божественной песней.
«Что за бред лезет мне в голову?» — подумал маркиз, прогоняя странные мысли.
— Давайте присядем, — сказал он и направился прочь от камина. — Я хочу поговорить с вами.
Валета проводила его серьезным взглядом, погладила ребенка по голове, поднялась на ноги и проследовала к окну вслед за маркизом. И только подойдя к нему, взглянула на свои черные от сажи ладони и ужаснулась.
Маркиз усмехнулся, достал носовой платок из кармана жакета для езды верхом и протянул его ей.
— Вы не ожидали, что испачкаетесь? — спросил он. — Это было бы невозможно, ведь вы трогали сажу!
В глазах Валеты блеснули гневные огоньки — она решила, что маркиз смеется над ней. Но ей удалось побороть в себе негодование и раздражение.
— Этого ребенка нельзя возвращать трубочисту! — с жаром воскликнула она, взяла у маркиза платок и принялась вытирать ладони, не глядя на них. Создавалось такое впечатление, что в данный момент ее не интересует ничего, кроме судьбы мальчика.
— Вам наверняка известно, мисс Лингфилд, что ученики принадлежат своему мастеру, что он имеет полное право применять в ходе их воспитания те методы обучения, которые считает наиболее эффективными, — медленно произнес маркиз.
— Вы имеете представление о том, как страдают подобные этому мальчику дети? — спросила Валета. Она говорила приглушенным голосом, по-видимому не желая, чтобы ребенок что-нибудь слышал.
По выражению ее волшебных глаз маркиз видел, что случившееся произвело на нее сильнейшее впечатление.
— Трубы периодически необходимо прочищать, — ответил маркиз.
— Вы читали заключения специального комитета, который был создан для решения проблемы мальчиков-чистильщиков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20