Орисса весело рассмеялась.— О, старший сержант, вы романтик! Увидев, что он не понял ее, и почувствовав, с каким нетерпением он торопится продолжить путь, она поскорее покончила с завтраком и, прикрыв уголком сари лицо, залезла в тика-гхарри.Вскоре они тряслись в повозке, направляясь в сторону гор. Снежные пики пронзали облака и упирались в прозрачный небосвод. Воздух в этот ранний утренний час бодрил своей свежестью.Дорога была скверная, кое-где сильно размытая недавними дождями, от этих проливных дождей разбухли и реки, через которые им приходилось переправляться; но их лошадка, отдохнув за ночь, сохраняла ровный, уверенный шаг.Дорога все время вилась по бесчисленным горным отрогам, взбираясь все выше и выше, ныряя в пропасти и огибая скалы. Орисса не сомневалась, что, если бы они могли ехать по прямой, они бы добрались до Шубы вдвое быстрее.Вскоре долины остались позади, с обеих сторон дороги уже возвышались скалистые стены, а каменистая земля меньше пылила.Она обратила внимание, что старший сержант все время вглядывается в складки гор, все время прислушивается к чему-то. Желая помочь ему успокоиться, она стала расспрашивать сикха о его семье, о том, нравится ли ему в армии.— Мэм-саиб, служба в армии — смысл моей жизни!Орисса знала, что сикхи — стойкие бойцы и потерпели поражение от британских войск в 1849 году только после нескольких жестоких и кровопролитных сражений. К тому же во время восстания сипаев они сохраняли англичанам верность.Их можно было назвать счастливыми людьми, потому что их религия гармонично сочетала особенности ислама и индуизма, и для сикхов все люди были равны перед Богом.Но Орисса забыла, если и вообще знала, большую часть их религиозных обычаев.— Сикхи — добрый народ, — сказал старший сержант, перейдя на урду, несмотря на то что они были одни.— Расскажите о ваших обычаях, — попросила она.— Каждый сикх, — ответил старший сержант, — клянется сохранять верность пяти «ка».— Каким «ка»? — спросила Орисса.— Кеш — длинные нестриженые волосы. Кангха — гребень в волосах. Качха — солдатские брюки. Кара — стальной браслет. И кирпан — сабля.— О, это нетрудно запомнить, — улыбнулась Орисса. — Но разве вам не мешают слишком длинные волосы?— Некоторые ворчат, мэм-саиб, но когда носишь их с детства, для мужчины это не труднее, чем для женщины.— А что вам запрещено? — спросила Орисса.— Возбраняется пить и курить, — ответил старший сержант, — и целью жизни для любого сикха, даже для наших гуру, является счастливая жизнь в браке.— Я часто слышала, как отец восхищался вами, называл вас великими воинами, — сказала Орисса.— В любой сикхской семье самый священный и почитаемый предмет — меч предка, — тихо проговорил старший сержант.Орисса знала, что это так. Она вспомнила свое детство в Лахоре и сикхов на его улицах — каждый имел при себе большой, пожалуй, даже слишком неуклюжий меч, реликвию, передаваемую от отца к сыну в течение многих поколений.Они продвигались вперед с редкими остановками, необходимыми лошади для отдыха. К полудню жара стала такой нестерпимой, что Орисса с радостью выбралась из тика-гхарри, чтобы посидеть в тени гималайского кедра.Утренние облака на вершинах гор теперь истаяли, и безоблачное небо блестело, словно хрусталь.Стоял конец зимы, так что в последующие месяцы температура будет продолжать неуклонно повышаться день за днем до самых июньских дождей.Дорогу все еще окаймляли деревья: гималайские кедры, можжевельник и клены. Изредка на пути попадались долины, заполненные песком и дюнами. Склоны холмов поросли грубым кустарником, а на их лысых вершинах беспорядочными горбами громоздились валуны — как будто рассерженный великан, разбрасывая их, пробовал свою силу.В низинах между холмами стойко держалась удушающая жара, лишь изредка туда прорывалось долгожданное, но слишком слабое дуновение ветерка.Повозка катилась все дальше и дальше, и Орисса, сама того не замечая, все глубже и глубже погружалась в дремоту.Она уже почти не сознавала, что ее окружает, только сквозь сонный туман слышала стук подков и грохот колес по каменистой дороге.Вскоре они остановились перекусить и, утолив жажду чистейшей горной водой, снова отправились в дорогу. Изредка им все еще попадались путники, но их становилось все меньше и меньше.— Здесь все спокойно, во всяком случае, так кажется, — произнесла Орисса, чтобы только не молчать.— Я надеюсь, что это так, мэм-саиб, — ответил старший сержант.По его тону Орисса догадалась, что он сильно обеспокоен.Один раз она вроде бы услышала вдали выстрелы и, быстро взглянув на старшего сержанта, поняла, что и он их слышал.Однако когда они оба, замерев, подняли головы и стали напряженно прислушиваться, Орисса усомнилась, уж не камнепада ли в горах она испугалась.Чем дальше, тем все более и более ухабистой становилась дорога, а склоны холмов по обеим ее сторонам превращались в крутые скалистые утесы.Дорога шла вдоль речки, стекающей с гор и разливающейся по камням искристым, прозрачным потоком. Очень скоро, подумала Орисса, летняя жара высушит речушку, оставив лишь темные грязные пятна вдоль русла, напоминающие, что здесь когда-то струилась кристальная влага.Дорога была трудная, но лошадка шла легко.Возможно, она надеялась найти впереди теплую конюшню на ночь и добрую порцию овса, но какова бы ни была причина ее долготерпения, Орисса знала, что эта лошадь стоит тех денег, которые старшему сержанту пришлось заплатить за нее.К сожалению, как он успел сообщить ей, кошелек Ориссы уже давно опустел.— Меня это не удивляет, старший сержант, — успокоила сикха девушка, — больше того, я уверена, что немало должна вам. Не сомневайтесь, мой дядя компенсирует вам любые затраты, на которые вы пошли ради меня.— Благодарю вас, мэм-саиб, — с достоинством проговорил ее провожатый.Она прекрасно знала, что, как и все сикхи, он был человеком чрезвычайно гордым, и подозревала, что, если бы он только мог себе это позволить, он ни за что бы не упомянул о деньгах.— Расскажите мне о Шубе, — попросила Орисса.Пустынность дороги и суровость гор, подступающих с обеих сторон, казались ей какими-то зловещими.— Мне не доводилось бывать там раньше, мэм-саиб, — ответил старший сержант.Орисса отметила про себя, что он понизил голос, видимо, опасаясь, что их могут подслушать.— Это старый форт?— Нет, мэм-саиб, но он часто пустует. Одно это сказало Ориссе, что ситуация быладействительно серьезной.Ей вспомнились слышанные в прошлом жалобы о вечной нехватке войск для должной охраны границ. И если сейчас укомплектовывались третьеразрядные и обычно не используемые форты, значит, власти деятельно готовятся противостоять беспорядкам.День клонился к вечеру и солнце начинало садиться, когда старший сержант наконец ликующе воскликнул:— Шуба!Он вытянул вперед руку, и там впереди на золотистом фоне гор Орисса разглядела крыши и стены форта.Это был типичный английский форт, окруженный земляным валом и построенный на такой высоте, чтобы враг, приблизившийся к нему, оказался в самом невыгодном положении, поскольку ему предстояло взбираться по голому крутому склону, прежде чем он достигнет хотя бы внешних стен.— Дело сделано, старший сержант! — воскликнула Орисса.— Да, мэм-саиб.— Все вокруг кажется таким тихим и спокойным, — тихо добавила она, оглядывая снежные пики за фортом и горы, уходящие к востоку и западу.— Когда вспыхивает племенная вражда, невозможно увидеть врага, пока он не выстрелит. — Старший сержант нахмурился.Ориссе пришли на память слова майора Мередита:«На северо-западе воинственные дикари устраивают засады за каждым камнем и каждым вади».До Шубы оставалось еще по меньшей мере мили три, когда у Ориссы вдруг появилось странное чувство, что за ними следят.Может быть, свирепые туземцы засели по обе стороны дороги в холмах и в этот момент направляют на них дедовские длинноствольные ружья или уже держат путников на прицеле?Теперь она поняла, почему старший сержант сменил свой мундир на простую одежду.— Очень надеюсь, — прошептала она, — что враги, если действительно они следят за нами, не сочтут нас достойными пули.— Будем надеяться, мэм-саиб, — согласился старший сержант хриплым голосом.— Несомненно, ужасные подозрения — плод моей собственной фантазии, — пробормотала Орисса.Все же ее не покидал леденящий сердце ужас, почти предчувствие, что им, возможно, не достичь Шубы.Впервые с тех пор, как они выехали из Пешавара, старший сержант стегнул кнутом круп лошади.Лошадка поскакала во всю прыть, а хрупкий ящичек тика-гхарри мотался под грохот колес из стороны в сторону, наполняя ущелье оглушительным грохотом. Лошадь и повозка мчались с огромной скоростью, спеша укрыться в безопасности под защитой форта.Орисса вцепилась в борт повозки, стараясь удержаться на жесткой деревянной скамейке.— Чего мне бояться? — уговаривала она себя. — Вокруг мир и покой!Форт на холме и горы за ним купались в великолепном свете закатных лучей.Небо все еще оставалось ясным. Даже вечерняя звезда еще не взошла. Но долина уже окунулась во мглу, и только вершины окаймляющих ее гор сияли, ловя последние лучи дневного светила.— О Господи, защити, не допусти нашей гибели на пороге дома! — всей душой молилась Орисса.Она не могла понять, откуда эти страхи, но она боялась, отчаянно боялась.Она помнила, как в детстве ее преследовали странные видения, несвойственные ни ее возрасту, ни ее пониманию, — она как бы ощущала нечто особенное и необъятное, сознавая, что есть что-то иное за обыденным, повседневным.Она всегда знала, что за миром будничной рутины скрывается еще один мир — обитель богов и богинь, почитаемых ее няней и слугами-индусами, и что для нее тот, другой мир столь же реален, как и для них.Вновь оказавшись в Индии и откликаясь душой на незримые струны высшей мудрости, она твердо знала, что сейчас и она и старший сержант находятся на грани жизни и смерти.— Господи, спаси и помилуй! Господи… спаси и сохрани! — шептала Орисса.Она не сомневалась: сейчас сикх молится богу своих предков точно так же, как и она своему.Однако лошадка благополучно проскакала вдоль всей плоской равнины до самого подножия холма, на котором вздымался форт.Дорога змеилась по склону. Так ее проложили для того, чтобы облегчить подъем волам, втягивавшим тяжелые пушки, лошадям, впряженным в груженые повозки, а также солдатам, измученным долгим дневным переходом по жаркой равнине.Они ехали по этому серпантину все выше и выше, и Орисса затаив дыхание надеялась, что в последний момент опасность, которую она так живо ощущала, не обернется разящей пулей.Наконец, когда был сделан последний поворот, она увидела впереди двустворчатые массивные, утыканные гвоздями ворота форта. Ворота были распахнуты настежь, и за ними в ожидании застыли двое часовых.Орисса повернулась к сикху и с радостной улыбкой произнесла по-английски:— Благодарю вас, старший сержант. Это была необременительная и легкая прогулка.— Я счастлив, мэм-саиб, что мы доехали без происшествий, — ответил старший сержант.Повозка вкатилась в открытые ворота, и к тика-гхарри подошел один из часовых.— Кто вы и чего вы хотите? — спросил он по-английски.— Старший сержант Хари Сингх явился для дальнейшего прохождения службы!— Провалиться мне! — вырвалось у солдата. Но встретив взгляд старшего сержанта, он шагнул назад и отдал честь:— Проезжайте, старший сержант. Путешественники въехали на территорию форта, и Орисса увидела множество солдат, спешащих к ним.— Старший сержант! Глазам не верю! — воскликнул кто-то.— Вы сумели! Вы здесь! Я поставил на вас пять шиллингов и выиграл! — восхищался другой.Остальные восторженно кричали. К повозке подошел капрал.— Полковник желает видеть вас немедленно — кем бы вы ни были!— Ведите, — кивнул старший сержант.— Следуйте за мной!Капрал размашисто шагал впереди, а старший сержант ехал прямо за ним, гордо игнорируя всеобщее изумление, град вопросов и радостные восклицания солдат, которые тесной толпой сопровождали их повозку.Орисса чувствовала, с каким острым любопытством они взирают на нее, и только старательнее прятала свое лицо под сари.Они проезжали по узким улочкам, мимо мелких магазинчиков и убогих хижин, пока не достигли стен центральной части форта, где располагалась резиденция командующего.Как это ни странно, но за прочной оградой оказался добротный дом, построенный в английском стиле, с верандой, великолепным парадным въездом и таким же великолепным садом.Их вновь окликнул часовой, но этот солдат узнал старшего сержанта еще до того, как сикх успел ответить, и когда они выбрались из повозки, часовой уже вытянулся во фрунт.Капрал забрал повозку, а адъютант, проводив их через огромный зал, открыл дверь в следующую комнату и громко доложил:— К вам старший сержант Сингх, сэр.В гостиной царил полумрак, даже масляная лампа не была зажжена, но Орисса увидела, как из-за большого стола, занимавшего центр комнаты, встал ее дядя.— О Боже, старший сержант! — воскликнул полковник. — Так это вы ехали в той тика-гхарри? Я приказал немедленно доставить ко мне того глупца, который так рисковал своей жизнью, тотчас же, как только он минует ворота, но я и помыслить не мог, что это вы!Орисса шагнула вперед.— Это был единственный способ для меня добраться сюда, дядя Генри! — воскликнула она.Откинув с головы край сари, она подбежала к дяде.Он, не веря собственным глазам, в изумлении смотрел на нее, словно перед ним была какая-то сумасшедшая.— Дядя Генри, я Орисса! Вы ведь узнаете меня, даже в этой одежде? — настаивала Орисса. — Мне пришлось приехать к вам! Ничего другого мне не оставалось. Мачеха выгнала меня на снег, вот Чарльз и отправил меня к вам!Она умолкла и, почти вплотную приблизившись к дяде, взирала на него умоляющими глазами.— Орисса! — ахнул полковник Гобарт. — Это действительно ты?— Кажется, вы не рады видеть меня, дядя Генри! — воскликнула Орисса, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться его удивлению. — Но Чарльз твердо обещал отправить телеграмму с предупреждением о моем приезде и, конечно же, забыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22