Он тебе обязательно понравится, это удивительно приятный мужчина. Очень удобно, что мы поедем вместе. Он сможет познакомить меня с нужными людьми и не позволит совершить ошибки, неизбежные в незнакомой стране. Я ведь не знаю их привычек и обычаев.
Линн посмотрела на браслет и взяла его в руки, потом надела себе на запястье и слегка улыбнулась, будто самой себе, предвкушая, как много счастливых минут ее ждет впереди.
— Есть еще кольцо, в комплекте с браслетом, — сказала она после недолгого молчания. — Эрик принесет его сегодня после обеда. Он уже подарил мне его вчера вечером, но оно оказалось слегка великовато. Это самый великолепный рубин, который я когда-нибудь видела, Салли. Ему, наверное, нет цены.
— Прекрасно... — начала Салли, но потом, помимо ее воли у нее вырвалось. — Линн, а что же теперь будет со мной?
— С тобой? О, дорогая, я, конечно же, подумала о тебе. Все уже спланировано, но пока я ничего не хочу тебе говорить, потому что это мой секрет. Все, что от тебя требуется, это жить в свое удовольствие, пока мы вместе. Все будет замечательно, правда?
— О да, конечно, — с энтузиазмом отозвалась Салли. Глаза ее засияли.
— Мы будем вместе очень много времени, — продолжала Линн. — Я хочу тебя познакомить с Эриком, но, понимаешь, кое-что мы должны прояснить с самого начала. Это касается наших отношений. Видишь ли, дорогая... — начала она быстро, как будто боялась, что Салли скажет что-нибудь, — никому не известно, что я когда-то была замужем. Твоя тетя Эми стыдилась меня и заставила пообещать много лет назад, что никто никогда не узнает, что я твоя мать. Когда она привозила тебя ко мне в Лондон, если ты помнишь, то даже слуги у вас в доме не догадывались, что я еще существую. Я даже думаю, что после моего отъезда им было сообщено с прискорбием о моей кончине, хотя трудно себе представить, что Эми могла солгать.
Салли улыбнулась.
— Она это подразумевала, но после того, как мы переехали из Девоншира, больше никто о тебе не спрашивал.
— Думаю, что именно из-за этого она решила уехать и запрятала тебя в дали от цивилизации в Уэльсе. Но, дорогая, возможно, все было к лучшему. Понимаешь, это повредило бы моей карьере, если бы люди узнали, что я была замужем, и у меня такая взрослая дочь. Когда я пришла на сцену, мне пришлось изменить фамилию, а так как я выглядела моложе своих лет, публика и запомнила тот мой возраст. Кроме того, мне самой хотелось забыть все те не слишком счастливые годы, поэтому я не стала возражать. Ты ведь не станешь меня за это винить, дорогая?
— Нет, конечно, нет, — с жаром воскликнула Салли.
— В этом-то все и дело, дорогая. Ты понимаешь, что для меня сейчас просто невозможно представить такую взрослую дочь. Все это вызовет удивление, люди ведь думали, что я была замужем только за своим искусством, хотя так оно и было на самом деле.
— И что же мы будем говорить? — спросила Салли, чувствуя, что в ее горле застрял комок, который она никак не могла проглотить.
— Я все тщательно продумала, — сказала Линн, — Салли, мы не будем лгать больше необходимого. Я ненавижу ложь и не сомневаюсь, что и тебя воспитали в ненависти ко лжи. Я просто скажу, что ты дочь Артура Сент-Винсента — моего старого друга, которому я очень обязана, и который, к несчастью, умер во время войны. Ведь это все правда, ты же видишь. Кроме того, ты ни капли не похожа на меня, поэтому никто не заподозрит, что между нами существуют более близкие отношения.
Линн с триумфом рассмеялась, Салли пришлось сделать над собой усилие и улыбнуться ей в ответ. Ей не было известно, что именно Мэри посоветовала:
— Если вы собираетесь лгать, то максимально приблизьте ложь к правде, иначе все выйдет наружу. Хорошая ложь должна на девять десятых состоять из правды.
Разглядывая свою дочь, Линн думала, неужели это возможно, чтобы она дала жизнь этому прелестному, белокурому созданию. Как все это было давно, и она никогда не испытывала к ней материнских чувств. Но совершенно очевидно, что с девочкой надо что-то делать. Насколько она могла судить, ее план, продуманный со всей возможной тщательностью, если только, не дай бог, не случится что-нибудь непредвиденное, должен оправдать себя.
— А сейчас, дорогая, — сказала она весело, не обращая внимания на облачко в глазах Салли и на то, как печально опустились уголки ее губ, — я хочу, чтобы ты рассказала мне о себе. Что делала, с кем встречалась. И не говори, что с такими прекрасными глазами у тебя не было молодого человека.
Салли засмеялась.
— Конечно, нет. Вряд ли я могу сказать, что вообще встречала кого-нибудь подходящего, чтобы назвать его молодым человеком. На ферме были мальчишки и старики, которые приезжали туда, чтобы отдохнуть и поправить здоровье. Но больше всех из мужчин мне нравился викарий. Он очень хорошо ко мне относился, хотя ему было около семидесяти, и я не думаю, что ты назвала бы его молодым человеком.
Линн кивнула головой. Это было как раз то, чего она ожидала.
— Ну что же, мы должны все это изменить, — сказала она. — Первое, что я собираюсь сделать, это обеспечить тебя красивой одеждой, а потом познакомить с несколькими приятными молодыми людьми подходящего возраста. Молодость тянется к молодости. Тебе обязательно нужен кто-то, постоянно напоминающий о том, что ты прекрасна. Я в этом всегда нуждалась.
— Но, Линн, разве я не должна искать работу, чтобы зарабатывать себе на жизнь?
— Для этого будет достаточно времени. О работе мы подумаем через неделю или две. А пока я хочу, чтобы ты весело проводила время. Но пообещай мне, что представляться ты будешь дочерью моего старого друга Артура Сент-Винсента. Поклянись своей честью, что ты никогда, слышишь, никогда и никому не раскроешь, кем мы друг другу приходимся.
— Конечно, я клянусь, — произнесла Салли дрожащим голосом.
— Тогда все в порядке, — удовлетворенно заметила Линн. — А теперь беги к Мэри и попроси ее найти для тебя что-нибудь приличное из одежды, и, если она еще этого не сделала, скажи, чтобы как можно быстрее записала тебя к парикмахеру. А я собираюсь позвонить моему «молодому человеку» и поблагодарить его за браслет.
Салли встала.
— Спасибо, спасибо тебе за то, что ты так добра ко мне. О, Линн, я так тебя люблю!
Ей нужен был только слабый намек, чтобы броситься к маме, обнять и поцеловать ее, но Линн послала ей воздушный поцелуй с другого конца кровати и отвернулась к телефону.
Салли поняла, что ей надо уйти, и отправилась на поиски Мэри.
Та уже ждала ее, и через некоторое время Салли была облачена в тонкое, прекрасно пошитое платье и спешила к одному из самых известных парикмахеров в Вест-Энде. Она стала чувствовать себя другим человеком. Ее прошлая жизнь казалась теперь такой далекой, что трудно было поверить в реальность существования фермы и ее больных постояльцев.
Через несколько дней начались многочасовые примерки.
Голос мадам Маргариты вернул ее к действительности.
— Пожалуйста, стойте прямо, мадемуазель, я должна подшить этот край.
В этот момент открылась дверь и вошла Мэри.
— Простите, — извинилась Салли, стараясь стоять ровно.
— Вы заканчиваете? — спросила она.
— Через две минуты, — ответила мадам Маргарита.
— Слава Богу, — вздохнула Салли. — Сегодня такой прекрасный день, мне хотелось бы погулять. Можно?
Мэри посмотрела на часы.
— Не думаю, что у тебя есть время на прогулку, сказала она. — Линн хочет, чтобы ты позавтракала с ней. Надень новое голубое платье, которое закончили вчера, и большую шляпу.
— Мы куда-нибудь пойдем? — спросила Салли.
Мэри кивнула.
— Да, вы поедете в Брей с мистером Торном и там позавтракаете. Он должен с минуты на минуту позвонить.
Салли ахнула. В ее голосе прозвучал явный интерес. Мэри внимательно посмотрела на нее и отвернулась, но от нее не ускользнуло выражение лица Салли.
Она одобрила план Линн, ей приходилось это делать очень часто. Надо признать, что Линн хорошо разбиралась в людях. Возможно, этому способствовала ее театральная деятельность и чутье по отношению к публике, которое помогало ей почти инстинктивно чувствовать, как люди отреагируют в той или иной ситуации.
Она хотела, чтобы Салли заинтересовалась Энтони Торном, и продумала весь этот спектакль. Все делалось с умом и тактом, что должно было привести к нужному результату. К тому же Салли и не догадывалась, что ею манипулируют.
Прошлым вечером Линн прислала дочери записку, в которой попросила ее надеть только что законченное вечернее платье. Салли была только рада подчиниться, потому что предыдущие вечера они с Мэри обедали одни. Линн уходила из дома, сверкая бриллиантами и рубинами, с большой веткой орхидей, приколотой к горностаевой накидке, чтобы пообедать с Эриком де Сильва.
— Линн сегодня собирается обедать дома? — спросила, затаив дыхание, Салли.
Мэри кивнула.
— Да, будет небольшая вечеринка. Там будете вы с Линн, Эрик и еще один молодой человек, с которым она хочет тебя познакомить.
— Как его зовут?
— Энтони Торн, — ответила Мэри, — но большинство людей зовут его Тони.
А потом Салли задала вопрос, от которого Мэри пришла в ужас.
— У него с Линн тоже роман?
Мэри издала короткий смешок.
— О, он гораздо моложе Линн, — уклонилась она от прямого ответа. — Само собой, Тони восхищается ею, ну а кому она не нравится? У них только дружеские отношения уже долгое время. И потом, ты же знаешь, что ее интересует только Эрик.
Салли, казалось, удовлетворило объяснение, заменившее конкретный ответ, а Мэри, вздохнув с облегчением, перевела разговор на другую тему.
Но у Линн оказалось, что ей сказать, когда она неожиданно вошла перед обедом в комнату Салли.
— Я хочу, чтобы ты была повнимательнее к Тони сегодня вечером, — попросила она Салли. — Совсем недавно он перенес большое разочарование. Ему очень хотелось занять кое-какой пост в Париже, но руководителю фирмы Тони чем-то не понравился, и он отказал ему. Бедный мальчик столько работал, чтобы улучшить свой французский. И сейчас он чувствует себя обиженным на весь мир. Ты должна попытаться его утешить, Салли. В конце концов это то, что ты умеешь делать очень хорошо — утешать больных и несчастных.
— Да, но не джентльменов, вроде мистера Торна, — испуганно возразила Салли. — Я не знаю, о чем с ним говорить, Линн. Если бы я не была такой невежественной. Я себя чувствую здесь не в своей тарелке.
Линн улыбнулась.
— Чепуха, дорогая! Это делает тебя еще более привлекательной, потому что ты не похожа на других девушек. Кроме того, позволь мне дать тебе совет. Если тебе нечего сказать мужчине — слушай. Смотри на него своими огромными глазами и проси рассказать о себе. Это оказывает на них магическое действие, и никогда не бывает осечек. Да, Салли, подкрась немного ресницы. Я попрошу Розу объяснить тебе, как это делается. Она тебе еще не показывала?
— Я уже пробовала подкрасить, — ответила Салли, — но краска меня так меняет, я становлюсь совсем другой. — Но потом чувство юмора возобладало. — Линн, а что бы сказала тетя Эми?
Линн зажала уши руками.
— Не говори. Могу себе представить.
Она направилась к двери и на пороге обернулась с грацией и отточенностью движений, которые от нее всегда ждет публика.
— Между прочим, дорогая, не спускайся вниз раньше тридцати одной минуты восьмого, хорошо? Я хочу побыть с Эриком несколько мгновений наедине.
— Конечно, Линн. Я понимаю.
Но Салли, конечно, не понимала, зачем Линн надо было, чтобы она вошла в жемчужно-серую гостиную ровно через минуту после половины восьмого.
А Эрик и Тони были удивлены, обнаружив, что хозяйка уже их встречает в гостиной, когда они приехали. Обычно им приходилось ждать Линн, хорошо сознававшую, что ожидание делает момент встречи еще более приятным.
Она подала обоим мужчинам коктейль и позволила Эрику поцеловать свою ладонь.
— У меня для тебя, Тони, сегодня есть сюрприз, сказала она. — Мне хотелось бы представить тебя прелестной девушке. Не думаю, что я говорила о ней раньше. Ее отец был моим хорошим другом, который мне очень помог, когда я была в возрасте Салли. Он умер во время войны, и бедная девочка вынуждена была жить со своей тетей в очень уединенном месте в Уэльсе. Теперь ее тетя умерла, и она в первый раз в жизни приехала в Лондон, чтобы посмотреть на мир. Она очень милая девушка, и однажды станет весьма богатой. Фактически, ты должен быть мне благодарен за то, что я знакомлю вас.
— Как ты добра, Линн, — сказал Тони, но в его голосе слышалась явная ирония, когда он брал у нее из рук коктейль, предложенный ею.
— Я сегодня познакомился с Салли за завтраком, — вступил в разговор Эрик. — Она очаровательная английская девушка.
— Если ты будешь так восхищаться ею, я буду ревновать, — засмеялась Линн.
— В этом нет необходимости, — сказал он, глядя на ее губы, как будто целуя их взглядом. — В мире ни одна женщина не волнует меня больше, чем ты.
Линн слегка прищурила глаза, и, казалось, между ними пробежал электрический разряд, зажегший пламя в потаенных глубинах их темных глаз. Затем с усилием воли Линн опять повернулась к Тони. Он наблюдал за ними обоими, а на губах У него играла все та же насмешливая улыбка.
Тони был высок и очень хорош собой. Одежда на нем сидела с истинно английской элегантностью и изысканностью, поэтому Эрик, тоже прекрасно одетый, выглядел немного более кричаще, чем хотелось бы. Оба мужчины были красивы, и все же, внешность Тони Торна не казалась такой впечатляющей, кроме того, что в нем чувствовалась порода, а Эрик хорошо сознавал, что его красота — это оружие, и он умел им пользоваться.
Дверь открылась и вошла Салли. Ее платье из мягкого белого шифона свободно облегало все изгибы фигуры и ниспадало тяжелыми складками на ковер. На ней не было драгоценностей, но волосы, постриженные рукой мастера, подчеркивали прелесть круглого личика и слегка касались белых плеч. С широко раскрытыми от испуга глазами, гадая, что ждет ее впереди, и в то же время смакуя это радостное волнение, она какое-то мгновение колебалась.
В ее нерешительности было что-то беззащитное, юное и в то же время очень привлекательное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43