Я не слышал твоих глупых стишков почти полтора года. Твое имя полностью забыто.Я никогда не забуду выражение страха и удивления на твоем лице, когда ты пришел в эту комнату и увидел, что я свободен. Твой ученик Кирксон пожалел меня, ни ты, ни твоя прислужница Мэйрайя никогда не были на это способны.Кирксон приходил ко Мне поздно ночью, чтобы как мог успокоить меня. Это он дал мне почитать твои книги. По ошибке, это оказалась книга с твоими заклинаниями.Когда я понял, что это такое, я использовал ее волшебство, чтобы выбраться из моей клетки и украсть с твоего стола распыляющее кольцо. Затем я стал ждать.Было неважно, собирался ли ты умолять меня или бить меня опять. В любом случае я хотел убить тебя и Мэрайю. Только Кирксон должен был остаться в живых. К несчастью он встал на пути распыляющего луча, чтобы спасти ваши жалкие жизни.Однако, с тех пор я отомстил Мэйрайе. После того, как они сослали тебя, она сошла с ума, а прошлой ночью она убила себя. Это я заставил ее сделать это.Это было несложно. Я постоянно насылал на нее кошмары о том, как мне больно, и как я страдаю, телепатически внушал ей, что она бесполезна.Оливию трясло от боли и гнева. Она не хотела видеть мастерскую, где был создан Шут, и была права.— Остался только ты, папа, — сказал образ Шута, выплюнув слово «папа» как ругательство. — Я вернулся на место моего рождения, чтобы потребовать мое наследство. Я не оставил тебе ничего. Ты мертв.Из середины образа Шута, как спицы колеса ударили двенадцать зеленых лучей. Они повернулись, образовав плоскость зеленого света в трех футах от пола. Затем они мгновенно исчезли, исчез и образ Шута.Оливия притронулась к своей макушке. В ее руке оказалась длинная прядь волос. Они были срезаны странным зеленым светом у самой ее головы. По стенам и мебели в комнате тянулась черная обгоревшая полоса.Как автомат хафлинг обошла комнату. Мастерскую освещали волшебные камни, вставленные в стены и потолок. Все было чисто, нигде не лежала пыль. Оливия посмотрела на мраморный стол. Волшебной книги на нем не было. В комнате не было вообще ни одной книги. Полки на стенах были пусты. Она подошла к шкафу из красного дерева, который стоял у стены за родником и открыла дверь. Там тоже были пустые полки. Там не было ни противоядия, ни других снадобий.Забыв про потайное отделение, в котором должен был лежать мешок с драгоценностями, Оливия села на скамью. Это было уже неважно. Все было неважно.Она подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками, опустила голову и заплакала навзрыд.
* * * * *
Путеводец проснулся от кошмарного сна, крича от страха. Через несколько секунд он вспомнил, что лежит в своем разрушенном доме. Он с трудом дышал, его одежда была мокрой от холодного пота. Он дрожал от холода. Солнце уже заходило, над горизонтом поднималась луна.Во сне ему привиделся Шут, о котором Путеводец уже давно и не вспоминал.Он так часто лгал, что существо уничтожено, что сам почти поверил в эту ложь.«Поверь Оливия, — подумал он, — лживой воровке, что Шут существовал».Путеводец всегда полагал, что Таймора, Богиня Удачи, благоволит плутоватому хафлингу, но теперь казалось, что Тир Суровый и Справедливый, Бог Правосудия сделал ее своим агентом. Если она рассказала Эльминстеру, что Шут не погиб, то Эльминстер поймет, что Путеводец солгал о взрыве льда, чтобы скрыть еще худшую правду. Если Оливия узнает о том, что он угрожал Шуту и расскажет Эльминстеру, репутация Барда будет погублена. Путеводец пытался понять, то ли Богиня Удачи все еще благоволит ему, то ли Тир испытывает его при помощи хафлинга.В своем сне Путеводец вновь, как и двести лет назад, открыл дверь мастерской и увидел стоящего там Шута. Тот направил на Барда палец с кольцом, собираясь распылить его. Но на этот раз не Кирксон, а Оливия встала перед ним на пути зеленого луча, чтобы спасти ему жизнь. Но хафлинг была слишком мала, луч все равно попал в Путеводца, и он умер.Если бы Путеводца не лихорадило от яда, он понял бы, что сон навеян мыслями, появившимися из-за попытки попасть на место своего поражения. Он также посмеялся бы при мысли о том, что боги проявляют к нему какой-либо интерес. Но Путеводец был слаб от яда, и его пылкое воображение нашло другие объяснения этому сну. Он подумал, что боги хотят напомнить ему, что он все равно умрет.— Почему я должен умереть? — пробормотал он небу. — Эльминстер не умер, Морала не умерла.Бард задумался, что могло так надолго задержать Оливию. Он прикинул, что ее нет уже больше часа. Он не сомневался, что хафлинг справится с замками и ловушками, и усмехнулся, когда вспомнил, как легко она выучила песню, открывающую замок двери. «В мастерской нет ничего, что могло бы помешать ей», — успокоил он себя. Путеводец не обратил внимания на невероятность событий, произошедших во сне. Все-таки, по словам Оливии, Шут мертв.Конечно, он мог ошибаться насчет орков. Они могли все-таки оставить стражу, и поджидали в тоннеле, ведущем в их берлогу, чтобы схватить Оливию. Чем длиннее становились тени, тем тревожнее было на душе у Путеводца. Она дважды за этот день спасла его жизнь, а он смог убедить ее одну отправиться мимо пещеры орков, чтобы спасти его жизнь в третий раз. Он был мастером — бардом, арфером, крупным мужчиной, а маленькая женщина хафлинг должна была его спасать.Женщина! Милая Селина! Он даже не подумал о том, что с ней сделают орки, если схватят ее.Путеводец заметил, что солнце и луна находятся на одинаковой высоте над горизонтом, подобно весам Тира в небе. Затем солнце опустилось ниже, — а луна поднялась выше.. Бард вздохнул. Если Оливия скоро не вернется с противоядием, он все равно умрет. К своему глубокому стыду, он понял, что не было смысла рисковать ее жизнью. Связав из туники перевязь для больной руки, он с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали блестящие точки, но он не отступал. Когда солнце село, певец начал спускаться вниз по лестнице в подземелье. на поиски хафлинга.
* * * * *
После того, как Оливия выплакалась, она уставилась на освещенную ярким светом стену мастерской, моргая, как сова при свете солнца. Одна часть ее сознания советовала поскорее вернуться к Путеводцу. Если она и не сможет дойти с ним до дороги, то по крайней мере будет с ним, когда он умрет. Другая не хотела видеть его смерти. Эта часть оказалась сильнее, поэтому она не двигалась, пока не услышала громкий стук в дверь.Оливия дернулась и свалилась со скамьи. Подойдя к двери, она прижалась к ней ухом. Из коридора за дверью доносились резкие, непонятные ей крики. «Орки вернулись и обнаружили открытую дверь», — поняла она.К счастью, в мастерской была: и вторая дверь, но если выйти через нее, то придется пробираться через эти странные туннели и через Таймора знает сколько завалов. Затем Оливия поняла, что вторая дверь может тоже вести в двойную ловушку, поставленную орками. При этой мысли ее сковал страх.Она услышала за дверью еще один крик — знакомый высокомерный голос потребовал, чтобы орки убирались прочь.— Путеводец? — прошептала Оливия, удивленная его появлением. Почему он не остался там?Из коридора донесся голос Путеводца:— Вам нечего здесь делать. Это мой дом. Убирайтесь, или я не отвечаю за последствия.«Он что, с ума сошел»? — подумала Оливия. В его голосе не было страха, слова звучали отчетливо. «Здорово. Он просто бредит», — взволнованно подумала она.Орки визжали и кричали. Затем раздался глухой удар, как будто в дверь попало копье или стрела. Затем все стихло. Послышался резкий высокий голос, который сказал на общем языке: «Оставьте его». Голос звучал холодно, его обладатель привык, что его приказам подчиняются. Оливия не могла понять, мужчина это или женщина.Там есть еще кто-то, тот, кто командует орками. «Кто-то, — подумала Оливия, — кто умеет распылять потолки и другие предметы».— Не делай глупостей, или я убью тебя. Ты Безымянный Бард? — спросил голос.— Да, — хрипло ответил Путеводец.Прикусив губу, Оливия пыталась понять, как спасти своего друга.— Хорошо, что ты вернулся, — сказал резкий голос. — Извини, в первый раз упустили тебя. Орки были уверены, что ты навсегда убежал. Похоже, мы решили проверить туннель как раз вовремя. Теперь, когда ты справился с замками на дверях, ты можешь открыть для меня дверь в твою мастерскую, — потребовал голос.— А зачем? — ответил Путеводец. Его голос был полон высокомерия, но Оливия даже сквозь дверь слышала, что он задыхается.— Если ты откажешься, орки убьют тебя, — объяснил голос.— Я уже умираю, — ответил Путеводец. — Я попался в отравленную ловушку в этом замке.— Покажи, — приказал голос.Некоторое время было тихо, затем высокий голос произнес:— Да, да. Как это неудачно, Безымянный. С такой рукой вряд ли ты сможешь играть. Коркс, противоядие!— Он еще не умирает, — ответил орк на общем языке. — Пусть сначала откроет дверь.— Мне нужна эта рука, чтобы открыть дверь, — соврал Путеводец.— Коркс, я приказываю! — настаивал резкий голос.Послышалось ворчание орков, затем Оливия услышала, как Путеводец сказал:— Хороший год для противоядия. Молодой букет, хороший аромат и цвет. — Его голос был все еще слаб.— Меня зовут Ксаран, — представился резкий голос, — я только что спас твою жизнь. Полагаю, что этим заслуживаю некоторое уважение, не правда ли?— Уважения, конечно, — ответил Путеводец, — но вовсе не разрешения ограбить мою мастерскую.— Я могу убить тебя прямо сейчас, — пригрозил Ксаран.— Тогда никогда не попадешь в мою мастерскую, — ответил Путеводец. — Вы поставили все эти двери для того, чтобы схватить меня до того, как я попаду внутрь. Так что вам нужно? Может быть, мы придем к соглашению.— Ну, мои компаньоны орки, заинтересованы в тех сокровищах, которые ты мог оставить здесь двести лет назад, — сказал Ксаран.— Ты преувеличиваешь, — ответил Путеводец.— Сомневаюсь. Твое самолюбие хорошо известно. Хотя, возможно, ты имеешь на это право. Я определенно могу придумать, как использовать твои знаменитые таланты.— Ты не получишь от меня слишком много, если можешь предложить мне только мою жизнь, — сказал Путеводец.— А если я предложу тебе бессмертие?— Оно уже есть у меня, — заявил Путеводец. — Это моя музыка.— И это тебя устраивает? — спросил Ксаран. — Подумай о тех приключениях, которые могут у тебя быть, о нерассказанных историях, о неоконченных песнях. О еще не родившихся людях, наставником и учителем которых ты можешь стать. О певцах и музыкантах, авантюристах и арферах, колдунах и королях. Ты еще не прожил столько, сколько живет мудрец Эльминстер. Он еще не сдался смерти.Почему ты должен?Прислушиваясь к разговору за дверью, Оливия нервно переступила с ноги на ногу. «Этот Ксаран слишком хорошо знает Путеводца, — подумала она. — Кто же он?Как он узнал о слабом месте Барда? И самое главное, чего он хочет?» В голове Оливии возник план, и она начала выкручивать из стены светящийся камень, продолжая прислушиваться к голосам за дверью.— Ты хочешь предложить мне неиссякаемый источник эликсира молодости? — спросил Бард. — Или у тебя еще более хитрый план? Ты хочешь посадить меня в волшебный кувшин или превратить в лича-мертвяка?— Нет, — ответил Ксаран. — Я имею ввиду новое заклинание. Оно сделает бессмертным твое тело.— Понятно, — сказал Путеводец. — А что ты хочешь взамен?— Меня интересуют твои знания о подобиях.— Это интересует всех злых правителей Королевств, — ответил Путеводец.— Но я злой правитель, который держит, так сказать, в своих руках твою жизнь.— Действительно. Это все?— Нет. Еще кое-что. Ты должен доставить ко мне Акабара Бель Акаша. Я полагаю, что ты знаком с этим джентльменом.— Акабар? — удивленно повторил Путеводец. Оливия тоже была удивлена. — А что тебе нужно от него?— У него есть то, что хочу я. Ты должен уговорить его посетить тебя здесь.— Я не видел Акабара больше года, — возразил Путеводец. — Он вернулся в Термиш.— Сейчас он недалеко от Тенистого дола, — поправил его Ксаран.— Понятно, — сказал Путеводец.— Ну, Безымянный? — спросил Ксаран.Оливия замерла у двери. В одной руке она держала волшебные светящиеся камни, в другой — кинжал Путеводца. «Это может быть, мой последний шанс для неожиданного нападения», — подумала Оливия.Она провела пальцами по трем углублениям, вырезанным на косяке. Дверь приоткрылась на фут, хафлинг с визгом выскочила из мастерской и швырнула камни в коридор. Орки заорали от страха перед ярким светом и закрыли руками глаза.Пока они были ослеплены, Оливия с кинжалом Путеводца бросилась вправо, туда, где она слышала голос Ксарана, но там никого не было. Оливия развернулась и толкнула Путеводца в дверь мастерской.Когда она повернулась обратно, чтобы закрыть дверь, то почувствовала резкую боль в плече. Ткань ее туники стала мокрой от крови, Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, кто напал на нее. В пяти футах над землей у самой двери в воздухе висел Ксаран — отвратительный шар из мяса с чудовищной пастью, полной клыков, с одним огромным налитым кровью глазом и короной из десяти глаз-отростков, изгибающихся, как змеи. Ксаран был бихолдером!Внезапно хафлинг поняла, что пытаясь напасть на Ксарана с кинжалом, она просто проскочила под ним. По иронии судьбы, только в этом месте он не мог нанести ей вреда своими волшебными лучами. Когда она вернулась в мнимую безопасность мастерской, то попала в поле его зрения, и он ударил на нее своим волшебным взглядом.Оливия захлопнула дверь прежде, чем монстр успел повернуть в ее сторону свой смертоносный глаз.— Что ты делаешь? — закричал Путеводец, щурясь на ярком свету.— Что я делаю? — удивленно пропищала Оливия. — Я спасаю твою жизнь! Если ты еще не заметил, то там, за дверью, бихолдер!— Я договаривался с ним, — зло сказал Путеводец.— Ты, что дурак? Бихолдеры — злобнейшие существа! — закричала Оливия.— Да? Они еще обладают честью… в их понимании.— Они ужасны, — ответила Оливия. — Как только бы ты отказался отдать ему Акабара, он бы убил тебя.— А с чего ты взяла, что я бы отказался? — спросил Путеводец.Оливия с ужасом уставилась на него, но он молча смотрел на хафлинга, ничего не объясняя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42