Камень позади них снова обретал плотность, и наконец они очутились на краю парапета Сумеречной башни.
Тоа-Сителл боялся Ма'элКота еще по одной причине: император не только обладал огромной силой, но и мог призывать ее одним усилием мысли, не произнося слов и не делая пассов. Тоа-Сителл знал о магии достаточно, чтобы оценить уровень концентрации, необходимый для выполнения простейшей операции; даже лучший из магов не мог совершать более одного заклинания одновременно. Многие чародеи, творя заклинание, прибегали к помощи магических предметов. Ма'элКот не нуждался в последних — казалось, для него не существует ограничений.
Тоа-Сителла охватила дрожь, однако прохладный ночной ветер был тут совершенно ни при чем.
Анхана раскинулась перед ними, словно ковер, затканный драгоценными камнями, от бриллиантовых искорок ламп до алых рубинов праздничных костров. Освежающий ветерок доносил до них веселые куплеты из таверн и крики вестников, возвращавшихся к своим хозяевам за расчетом, запах жаренного с луком и чесноком мяса и чистый аромат диких трав, расстилающихся до самого моря.
Клубившиеся на западе тучи величественно плыли к городу, а на востоке поднималась над пиками Божьих Зубов луна.
Ма'элКот протянул вперед руки и откинул голову, возвысив голос над свистом усилившегося ветра.
— Я хочу с помощью Силы узнать, кто сможет вырвать этот шип из моей лапы, кто избавит Империю от этого бунтаря Саймона Клоунса. Я обратился к Силе, и ответ прибыл из самых глубин моего сознания — я знал это, сам того не подозревая. Так зададим же вопрос ветру и напишем его на облаках!
Он воззрился на приближавшуюся черную стену грозовых туч.
— Посмотрите туда и узрите образ моей гончей! Тоа-Сителл проследил за указательным пальцем императора, ожидая, что сейчас на тучах возникнет портрет, как будто на пергаменте. Тучи накатывались, кипя, разбухая и пульсируя так, словно жили своей собственной жизнью. У Тоа-Сителла потемнело на миг в глазах, когда он понял, что изображение на туче не появится. Туча сама была изображением.
Повинуясь резцу императорской воли, туча, громоздившаяся над всеми остальными, начала видоизменяться, превращаясь в человеческое лицо. Превосходившее размерами гору, это лицо было обрамлено бородой и коротко подстриженными волосами; рот исказился яростью, в глазах блистали молнии.
Берн задохнулся.
— Да черт бы меня подрал…
Тоа-Сителл откашлялся и каким-то чужим голосом спросил:
— А вы не могли просто нарисовать картинку? Ма'элКот рассмеялся словно бог во хмелю.
— Неиспользованная Сила — это не Сила, Тоа-Сителл. Прекрасно, правда?
— Э-э… ну да, конечно, — согласился герцог. — Просто прекрасно.
Сейчас ему оставалось лишь стоять и с благоговением смотреть на происходящее.
— Это Кейн! — резко выпалил граф.
— О да. — В низком, рокочущем голосе Ма'элКота слышалось глубокое удовлетворение. — Это он. Завтра утром он будет в Анхане.
— Кейн-убийца? — Тоа-Сителл от любопытства позабыл и свое благоговение, и свой страх. — Тот самый Кейн, который убил Тоа-Фелатона?
Он внимательно стал изучать облачный лик. Ему уже приходилось видеть грубые наброски портретов Кейна, однако это изображение было таким живым, что ему почудилось, будто он созерцает воочию этого человека. Пока он смотрел, лицо растаяло и исчезло, снова превратившись в приближающуюся грозовую тучу.
— М-м-да, — вздохнул Ма'элКот. — Это он оказал мне ту самую услугу, хоть я и не давал ему такого приказания. Теперь, Тоа-Сителл, твоя задача вместе с Королевскими Глазами будет заключаться в том, чтобы найти этого человека и доставить ко мне. Постарайтесь как нельзя лучше выполнить это задание. Помните, он может не захотеть быть обнаруженным. У него имеются здесь помощники и друзья. Возможно, кто-нибудь из них придет к вам, если будет знать (Кстати, какая сумма покажется им достаточно заманчивой, но в пределах разумного? ) — если будет знать, что его ожидают, к примеру, двести ройялов золотом. Кроме того, я хочу, чтобы полицейские силы собрали горожан на Ритуал Перерождения — мы можем обнаружить Кейна чисто случайно, если не сработает приманка. Я хочу, чтобы завтра к заходу солнца он был во дворце.
— Двести ройялов золотом, — отрешенно повторил Тоа-Сителл. — Он уже в городе?
— Нет. Я не знаю, где он сейчас. Однако он прибудет в Анхану через два часа после восхода.
— Это предсказание?
— Магия, — улыбнулся Ма'элКот. — Я приманю его, как коза приманивает пантеру, и он придет.
— Но… — нахмурился Тоа-Сителл, — что, если сейчас он за тысячу лиг отсюда?..
— Будь он хоть за миллион лиг, это не имеет ни малейшего значения, — заверил его император. — Будь он хоть в стране мертвых, он придет сюда. Ты, Тоа-Сителл, — всего лишь слепой человек, тычешься в стены узкого коридора, именуемого Временем; я же — бог, который держит время в руке, как ребенок держит мячик. Реальность сама приспосабливается ко мне. Если бы Кейн находился за тысячу лиг отсюда, он еще несколько месяцев назад пустился бы в путь, чтобы ответить на мой зов. А реши я не призывать его сегодня ночью… он еще несколько месяцев назад остался бы там, где был. Понимаешь?
— Ну, не совсем, — признался Тоа-Сителл. — Если вы… м-м… притягиваете его с такой силой, зачем нам разыскивать его? Разве он не придет к вам по собственной воле?
Ма'элКот снисходительно усмехнулся.
— Он может прийти сам, а может статься — его предстоит тащить. Именно поэтому я и отдал вам приказ. Он придет тем или иным путем, отвечая на мой зов. Техника излишня.
Тоа-Сителл наморщил лоб.
— Если ваша магия так сильна, почему вы не можете притянуть Саймона Клоунса?
— Именно этим я и занимаюсь, — терпеливо объяснил Ма'элКот. — Чем меньше я знаю о человеке, чем хуже представляю его себе, тем длиннее и сложнее становится процесс притягивания. Кейн — всего лишь винтик в этом механизме, один из ингредиентов, как, например, кристалл или горсть серы. Как только я получу Кейна, Саймон Клоунс сам придет ко мне, как барашек на веревочке.
Пока они разговаривали, Берн стоял, сложив руки на груди, и глядел на город. Он крепко сжал губы, отчего стал похож на обиженного ребенка.
— А что мне делать? — наконец спросил он.
Ма'элКот повернулся к нему, и усмешка исчезла с его губ.
— Отдохни денек.
— Что? — На висках у Берна вздулись жилы, губы задрожали, словно перед ним встала дилемма: зарыдать или, вцепиться императору в горло.
— Берн, ты должен повиноваться, — произнес Ма'элКот спокойным, но не допускающим возражений тоном. — Я прекрасно знаю, что произошло у вас с Кейном. Кое в чем причиной был я сам. Понимаю, первая же ваша встреча станет последней для одного из вас. Поэтому отдохни денек, расслабься, погрейся на солнышке. Отправляйся в Город Чужаков, пей, играй, развлекайся с женщинами. Не подходи к Лабиринту; у Кейна есть друзья среди кантийцев, и он вполне может спрятаться там. Забудь о Саймоне Клоунсе, забудь о Серых Котах, забудь о государственных делах. Забудь о Кейне. Если кто-нибудь из вас встретит Кейна у меня на службе, отнеситесь к нему с почтением, словно к любимому ребенку Ма'элКота.
— А потом?
— Как только Саймон Клоунс окажется у меня в руках, судьба Кейна перестанет меня интересовать.
— Хорошо, — сказал Берн, прерывисто дыша. — Хорошо. Прошу прощения, Ма'элКот, но ты… ты знаешь, что он сделал со мной.
— Я знаю, что вы сделали друг с другом.
— Почему именно Кейн? Он что, какой-то особенный? Наконец Тоа-Сителл распознал нотку в голосе Берна, скрывавшуюся за обычной его раздражительностью. «Этот тип ревнует!» — озарило его. Сохраняя невозмутимое выражение лица, про себя герцог решил, что необходимо выяснить, каковы отношения между Ма'элКотом и его фаворитом — графом Берном.
— Я не уверен, — ответил Ма'элКот. — Хотя его карьера, конечно, впечатляет.
Император пожал массивными плечами и положил огромную руку на плечо Берна.
— Наверное, о его особенностях можно сказать так: он единственный человек, который сошелся с тобой один на один, Берн, и смог унести ноги.
На губах графа заиграла улыбка.
— Это только потому, что он умеет бегать быстрее зайца. Ма'элКот обнял Берна за плечи и вопросительно посмотрел в его лицо.
— Вот что я тебе скажу: ты уже не тот человек, что был. Теперь у тебя есть мой Дар, и Кейн не сможет больше убежать от тебя.
Берн положил ладонь на рукоять Косалла, и меч ответил на прикосновение легким жужжанием, приглушенным ножнами.
— Да. Да, я знаю.
Ма'элКот повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться серо-стальными глазами со взглядом Тоа-Сителла.
— Тебя ждут труды, мой герцог. Прощай же!
Не успел Тоа-Сителл ответить, как его ноги погрузились в камень. Под Ма'элКотом и Берном поверхность башни оставалась твердой, и они невозмутимо наблюдали за тем, как герцог погружается все глубже и глубже. Тоа-Сителл вскрикнул от неожиданности. Последним, что он увидел, был Ма'элКот, прижимающий голову Берна к своей обнаженной груди.
Поддерживавшая герцога Сила мягко опустила его на каменную поверхность магического круга в Железной комнате. Тоа-Сителл отряхнулся и смахнул с одежды воображаемые песчинки; все это время он неотрывно смотрел в каменный круг над собой.
В конце концов он крякнул и помотал головой. Потом тихо подошел к алтарю и посмотрел на Джейби, того самого Джейби, которого он — фактически лично — отправил туда. Он долго стоял и смотрел, как вздымается его грудь, как сеть его внутренностей содрогается от сердцебиения, как оно все замедляется и, наконец, останавливается.
Джейби был его другом — хорошим, верным другом. Даже чересчур верным — ведь он же был другом Конноса. Он поставил дружбу превыше долга. Это был выбор хорошего человека.
Выбор мертвеца.
Верность стоила Джейби не только жизни. В ушах Тоа-Сителла все еще эхом отдавались его крики, ужас и агония, привлекшие те самые потусторонние силы, которые потом использовал Ма'элКот, Он пытался определить, осталось ли в этом умирающем теле что-нибудь от Джейби или он кричал от невыносимой боли в том кошмарном аду, куда вернулись потусторонние силы.
Однако в чем бы ни заключалась истина, тело все же справилось со своей ролью — послужило целям Ма'элКота; больше император в нем не нуждался. Тоа-Сителл не был таким же хорошим человеком, как тот, что лежал перед ним; он мог оказать ему только одну услугу — немного ускорить его конец. Очень осторожным и точным движением Тоа-Сителл зажал нос Джейби; вторая его рука накрыла рот умирающего.
Затем он вытер ладони о брюки и вздохнул. Впереди его ждало немало работы.
Прежде чем покинуть комнату, Тоа-Сителл еще раз посмотрел на каменный круг на потолке и тихо вздохнул.
Ему был суждено пережить прежнего властелина Анханы, однако он не был уверен, что переживет нынешнего.
7
Простые жители огромной Анханы, столицы Империи, редко глядят на небо, особенно после наступления темноты. К северу от Старого Города, в Лабиринтах, они более озабочены тем, что может ожидать их в следующей темной нише или подворотне. В Городе Чужаков подзаборные нелюди, когда они не слишком пьяны или обколоты, самозабвенно поглощены наблюдением за шатающимися по трущобам чистокровками. В Рабочем парке, который разделяет их, небо затянуто дымом из фабричных труб, а за огнями не видно звезд.
На острове Старого Города добропорядочные обыватели с наступлением темноты обычно запираются в домах, если только не обязаны идти на стражу. Лишь констебли патрулируют улицы с фонарями, избегая лошадиных лепешек, которые какой-нибудь ленивый золотарь поленился убрать до комендантского часа.
На южном берегу, где вокруг герцогских угодий стоят дома богачей и знати, слуги обременены работой, а господа спят сном праведников.
И все же то тут, то там люди, случается, посматривают на небо. Матрос на барже, пришвартованной у стальных фабрик, чувствует, что ночью будет дождь, и смотрит на облака. Эльфийка-проститутка в Городе Чужаков плотнее укутывает шалью тонкие бледные плечи и бросает возникающим тучам человеческое ругательство. Сыновья-подростки барона Тиннарского после обычной забавы с кухонной девчонкой, пойманной у садовой двери отцовского дома, спохватываются, взглянув на светлеющее небо.
А некоторым вдруг доведется мельком увидеть тучу, превращающуюся в человеческое лицо, и они вздрогнут, испуганные неким знамением. Спустя миг туча вновь станет самой собой, и люди будут качать головами, вновь смеясь над озорством собственного воображения.
8
Такси блеснуло в последних лучах заходящего солнца, нырнуло ниже, в тень, и приземлилось у ворот на краю посадочного поля Эбби. Майклсон уже ждал его.
Дверь отъехала в сторону, и Хэри вошел. Он сел возле мини-бара, стараясь не замечать округлившихся глаз шофера, сидевшего за бронированным стеклом.
Голос шофера, шедший через переговорник, приобретал металлический отзвук.
— Господи, да это же вы! Я хочу сказать, вы — Кейн!
— Да, — кивнул Хэри. — Знаете, где находится Бачанан-кемп?
— Тюрьма, что ли? Конечно, Кейн. Господи, да когда я ехал на вызов, я знал, что вызывает Эбби, но имени там не было. Я думал, вдруг повезет, но не хотелось потом расстраиваться. Я думал, раз имени нет, может, нужно отвезти вашу подружку, или друга, или еще кого-нибудь… Но Кейн — нет, мне точно будет что рассказать детишкам!
— Окажи мне услугу.
— Конечно, Кейн, что угодно.
— Заткнись.
— Ну… ладно, Кейн, ты устал. Я понимаю, без проблем. Только дай автограф, а? Хэри зажмурился.
— Ты что, не слышал?
— Ну, жалко, что ли, один автограф? Это для моих детей, а то они ни в жисть не поверят, что я тебя возил, ну?
— Если я дам тебе автограф, оставишь меня в покое?
— Конечно, Кейн, как скажешь. Книжка там, на баре, на блокнот похожа.
Такси плавно поднялось в воздух, а Хэри отыскал маленькую книжку для автографов и расписался в ней. Потом вздохнул. Книжка была из настоящей бумаги — наверное, стоила кучу денег.
— Так зачем тебе в Бач?
Хэри проглотил подступавшую ярость; если он позволит ей вырваться наружу, это будет слишком унизительно.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12