— О, как же, как же! И кто станет поправлять! Непосредственно вы? Или ваш на удивление неудачливый киллер?
— Он профессионал. Позвольте вам напомнить акцию по Вильяму Молдеру.
— О, как же, как же! Большой успех уникального мастера! Пристрелить в ванной больного и беспомощного старика! А позвольте, в свою очередь, вам напомнить акцию по Молдеру-младшему, по агенту Молдеру. Это ведь все тот же ваш уникальный мастер сначала спутал фигурантов, стреляя в окно, а при повторной попытке и вовсе попался?
— Чуть не попался.
— Попался, попался. Агент Молдер подловил его, как неопытного бойскаута. Агент Молдер узнал его в лицо и назвал по имени.
— Агент Молдер больше никогда и никому не назовет моего профессионала по имени. Я отвечаю не только за себя, но и за своих людей. Недоработки одного устранит другой.
— О, как же, как же! Недоработки устраните непосредственно вы?
— В моем распоряжении достаточно профессионалов.
— О, как же, как же! «Полярный волк»! Снимаю шляпу!
— Что вы имеете против «Полярного волка», мистер Нопфлер?
— Ровным счетом ничего. Он у вас забавный. Волк… Весьма забавный. «Ну, погоди!»
— Это вы мне?
— Это я не вам. Это название русского мультсериала. Аналог «Тома и Джерри».
— Вы на досуге смотрите мультфильмы?
— У меня не бывает досуга. Просто своего врага надо знать.
— Своего врага я знаю.
— М-м?
— Фокса Молдера. А вы о ком подумали?
— Конечно же, о Фоксе Молдере. Более ни о ком. Мы ведь с вами друзья, не так ли?
И все присутствующие — друзья, не так ли? Не так ли, друзья?
— Да-а… Таких друзей — за ручку и в музей.
— М-м?
— И в том музее каждого — на отдельный постамент, и — табличку: «Друг»! В качестве эталона. А вы о чем подумали?
— Конечно же, об эталонной дружбе. Более ни о чем. Вот и у фигуранта Молдера с фигурантом Скалли, знаете ли, была эталонная дружба. Она, кстати, уверена, что ее напарник жив. Откуда бы у нее такая уверенность? Желаемое за действительное? Или действительное, оно же и желаемое? Очень трудно потерять напарника, практически невозможно! Даже если против него брошены лучшие силы «Полярного волка». Не так ли?
— Фокс Молдер мертв. Я лично проследил за этим…
— И лично убедились? Сделали контрольный выстрел?
— Стрелять в горячий прах — только пыль поднимать.
— Допустим. А что дискета с икс-файлами? Вы заверяли всех нас, что изъяли ее у фигурантов. Можете нам ее показать?
М-да. Вопросец!.. Курение — вред, но таки позволяет держать паузу и казаться глубокомысленным. Но всему приходит конец. Сигарете тоже. А новую закуривать — уже неявное проявление внутренней сумятицы.
Потому — придавить окурок, словно презрительную точку поставить, и:
— Я не был заранее оповещен, что моя честность поставлена под сомнение!
— Так пленка у вас или нет?..
— У меня.
— Хотелось бы все-таки на нее взглянуть.
— И мне!
— И мне!
Вски-и-инулись, господа хорошие, соратники! Почуяли! Акела промахнулся! Не дождетесь!
— Дискета с икс-файлами в надежном и недоступном месте. Интересы государственной безопасности!
— Недоступном и для нас?
— Само собой. Я же сказал: интересы государственной безопасности.
— Но для вас она доступна?
— Само собой. И завтра я вам всем ее предъявлю.
— Почему не сегодня?
— Потому что завтра.
— Ну, если вы так ставите вопрос…
— Я ставлю ответ.
— Что ж, тогда… до завтра?
— До завтра, господа!
То-то! Знайте свое место, господа хорошие, соратники! Он, Мистер Никотин, как-никак не последний человек в государственной структуре, даже из первых будет. А вы все? Нет, на своей поляне вы все боги и цари. Но у каждого своя поляна. У Мистера Никотина — своя. И не надо, вот не надо заступать границу. Граница на замке! И ключик от замка у Мистера Никотина. А то вообразили, понимаешь ли! Может, вам еще и ключ дать от квартиры, где икс-файлы лежат?!
Знать бы, между прочим, самому Мистеру Никотину, где та квартира!
Нет такой «квартиры»! Мистер Никотин готов прозакладывать все еще невыкуренные сигареты на весь остаток жизни — нет такой «квартиры», где икс-файлы лежат! Кабинет Фокса Молдера был обшарен скрупулезно — спецы «Полярного волка» ни миллиметра не пропустили, а они свое дело знают, как бы там ни язвил ходячий скелет. И ведь обнаружили закладку — в письменном столе! Но — пусто.
А значит?
Фигурант Молдер таскал дискету с собой, не иначе.
А значит?
От дискеты, как и от фигуранта Молдера, осталась пригоршня праха, не иначе.
А если все-таки иначе, то дискета может быть лишь у напарника, у фигуранта Скалли. Но «Полярный волк» взял ее в оборот уже на полпути от места аутодафе Молдера и… ничего не обнаружил, кроме распечатки.
А значит?
У фигуранта Скалли искомых икс-файлов нет — ни в электронном, ни в печатном виде. Только в памяти. Память у нее, правда, не девичья, но то решаемая проблема — чтобы память отшибло напрочь.
М-да, решаемая-то решаемая, но решена была она из рук вон плохо. Что-то действительно Крайчек в последнее время сильно сдал. Одна неудача, с ликвидацией фигуранта Молдера по месту жительства — допустим, случайность. Но вторая, с ликвидацией фигуранта Скалли по месту жительства — уже закономерность. И не суть, почему Крайчека преследуют неудачи, — сильно ли он сдал или решил переметнуться, или просто обстоятельства так сложились. Не суть!
А значит?
Незаменимых у нас нет. Крайчек исчерпал ресурс. Не пора ли произвести замену в команде? Вместо номера один в команде «Полярный волк» на поле выходит… Да неважно, кто выходит! Рвущихся в игру молодых-да-ранних волчар-командос — как в Бразилии диких обезьян. Главное, отозвать Крайчека — мягко, щадяще. А то и жестко, беспощадно — удалить с поля…
Однако кадровый вопрос кадровым вопросом, но завтра группа господ хороших, соратников, потребует к ответу: дискету, сударь, дискету! за слова надо отвечать! Сам сказал «завтра», ну и где?!
Это он, пожалуй, сморозил — насчет завтра. Придется подсуетиться. Ох, как придется! «Куклу» господам хорошим, соратникам, не подсунешь — они сами кого угодно обмишурят.
А значит?
Получается, в Западную Вирджинию тащиться?! В тоннах и тоннах документов ковыряться?! До потери пульса клавиатуру насиловать, переводя икс-файлы из бумажного в электронный вид?! Не самолично, разумеется, но весь личный состав «Полярного волка» придется на уши ставить!.. Зато получится копия — не отличить от оригинала. Если получится, если успеется — до завтра.
Зря он сморозил, зря. А куда было деваться?! Под сверлящим взглядом ходячего скелета! Бош! Колбасник недобитый! Сраный наци! Езжай в свою Германию и там командуй! «Эрсте колонне маршиерт! Цвай-те колонне маршиерт!» Зазвали вас на свою голову!
А какие были смирные, тише воды и ниже травы, когда пересекли Океан и ступили на землю страны Бога и моей: «Люди добрые! Не подумайте, что мы вас обманываем! Сами мы не местные! Поможите чем можете!»
Еще вопрос — стоило ли им помогать! Вопрос вопросов! Тогда казалось, что стоило. Выгодный бартер!
Нынче же… Им дай палец — руку откусят. А то и целиком проглотят. Наци сраные! Сраные наци!
Коннектикут, Нью-Кеннан Оранжерея «Виктория»
22 апреля, утро
Наци — они и в Африке наци. С поправкой: африканские наци провозглашают лозунг «Бей белых, спасай черных!», а не «Бей черных, спасай белых!». Поправка несущественная. Ибо главное — «бей!». Цвет избиваемых роли не играет. Скажем, у гипотетических загадочных пришельцев из космоса физиономии вообще гипотетически зеленые. А у подавляющего большинства реальных загадочных русских физиономии вообще реально синюшные. А у тех же индейцев, называющих самих себя дене, но отзывающиеся и на навахо, — красные. Ну и? Ежели ты белый, то и взывай: бей зеленых! бей синюшных! бей красных! Так, что ли? Нет уж, нацизму, расизму, шовинизму в любых проявлениях — наше гневное «нет»! Даже и в ныне дикой России, по хорошо инспирированным слухам, официальная доктрина: нацизму, расизму, шовинизму в любых проявлениях — наше гневное «нет»! Правда, они, варвары, как водится, избрали свой особый путь и ярый лозунг «Бей красных, спасай белых!» трактуют не как проявление нацизма-расизма-шовинизма, но как торжество исторической справедливости. Загадочный народец эти русские, загадочный!
А вот у нас, в Америке, в стране Бога и моей, любой наци априорно чувствует себя неуютно. Общественное мнение, понимаешь! И душевный, а равно и физический комфорт бывших наци обретешь, только если прикинешься добропорядочным старцем, в далекой молодости бежавшим от наци же в страну Бога и мою. При этом неплохо скандировать: «Мы не наци! Наци не мы!» Тогда живи-доживай свой век в райских условиях, и никакой суд не страшен, даже Страшный суд.
Что есть райские условия? Что есть рай в общепризнанном понимании?
Как же! Идиллия. Теплынь. Колибри. Орхидеи. И никто не донимает малоприятными вопросами: «Где вы были в ночь с Пивного путча на утро подписания акта Капитуляции?!» Вот — рай…
Добропорядочный старец Виктор Клем-пер — за одну остановку от рая. При жизни. В Нью-Кеннане он. Это час-полтора езды от Нью-Йорка на северо-восток. Нью-Кеннан так и кличут в массах: Next Stop Paradise, то бишь. Следующая Остановка — Рай. Это ж какие средства нужно иметь, чтобы обосноваться среди особнячков и вилл Нью-Кенна-на! Здесь, знаете ли, обитают не самые нищие граждане страны Бога и моей] А добропорядочный старец Виктор Клем-пер и есть не самый нищий гражданин страны Бога и моей. Вопрос о первоначальном капитале отметается как неуместный. Работал он всю жизнь, жадно работал, вот и заработал! Работа делает свободным, не так ли? Свободным от бытовых неурядиц, от посторонних, от мук совести…
Он, добропорядочный старец, на склоне лет интересуется исключительно одним: орхидеи еще не зацвели? орхидеи уже зацвели? орхидеи пока не отцвели? Оранжерея у него в Нью-Кеннане, оранжерея! Названа «Викторией» исключительно производно от имени владельца. Не от «Победы», а от Виктора. И не донимайте, пытливые: «На что вы намекали, называя прибежище „Викторией“? Это в смысле вашей победы над исторической справедливостью, да?! Выпьем, мол, за победу, за нашу победу!» Не донимайте! Просто владелец — Виктор, оранжерея — «Виктория». Идиллия. Теплынь. Колибри. Орхидеи. Садовник — Виктор Клемпер, грузный, кряжистый, эдакий отставной боксер-тяжеловес. Но мозги у него, в отличие от ушибленных боксерских мозгов, по-прежнему работают и работают и… делают свободным — судя по умудренному взгляду. Подобный взгляд — прерогатива сущего праведника, за годы и годы настрадавшегося от большой сволочи, либо прерогатива большой сволочи, за годы и годы поизмывавшейся над праведниками, да-а-а…
Да какая же он сволочь! Он садовником родился и садовником умрет. Все цветы ему надоели, кроме… орхидей? И все люди ему надоели. Кроме… Да без «кроме»! Все.
И вы тоже, молодые люди, гости непрошеные — маскарадный hombre с милейшей фройляйн… э-э, простите, мисс).
Вы здесь неугодны, молодые люди. Что вам угодно, молодые люди?
— Виктор Клемпер?
— Молодые люди, по правилам этикета не мешало бы сначала представиться, нет?
— Фокс Молдер.
— Дэйна Скалли.
— Очень приятно.
— По вашему тону не скажешь.
— Вы наблюдательны, фройля… мисс. Но по правилам этикета принято говорить «Очень приятно».
— Итак?
— Что?
— Виктор Клемпер? Знаем, что — Виктор Клемпер, но по правилам этикета принято осведомляться, прежде чем…
— Вам знакомы правила этикета, молодой человек? По вашему облачению не скажешь. Вы как сюда добрались? На мустанге? На пироге?
— На машине.
— Где вы ее оставили?
— На площадке перед оранжереей.
— Так вот, вас не затруднит вернуться к ней, сесть за руль и — покинуть меня так же, как вы добрались сюда? Видите, я очень занят.
— Чем?
— Цветочками. Моими цветочками. Будете проходить мимо — проходите. И ни в коем случае не заденьте своим… серапэ. Они такие хрупкие, капризные.
— Мистер Клемпер! Вы, в отличие от ваших цветочков, не создаете впечатление хрупкого и капризного. Зачем же вы со мной так? И с леди?
— Я, молодой человек, не создаю впечатление. Я такой, какой есть. Честь имею.
— Да? Имеете? Честь? Уверены?
— Молодой человек, закончим общение, а?
— Еще не начинали, мистер Клемпер. Или вы предпочитаете — герр Клемпер? Значит, говорите, «Я такой, какой есть»?
— Что вам угодно, молодой человек?!
— Зовите меня просто мистер Молдер. Я же представился. Агент ФБР Молдер. Фокс Молдер.
— О, ФБР! А документик можно?
— Документик можно. Документы, герр Клемпер, в порядке.
— Спасибо. А ваша дама?
— Она тоже.
— Из ФБР?
— Да.
— А документик можно?
— Придется поверить на слово. Она тоже из ФБР. Агент ФБР Скалли.
— Гм. И что угодно двум агентам ФБР от мирного садовника?
— Садовника? Мирного?
— Я, знаете ли, садовником родился и садовником умру…
— Герр Клемпер, вы знаете, что это не так. Мы знаем, что это не так. И?
— Зовите меня просто мистер Клемпер. Для лучшего взаимопонимания, если нам, конечно, удастся его достичь.
— Попытаемся.
— Попытка, конечно, не пытка, мистер Молдер, но… Возможно ли взаимопонимание между агентами ФБР и… мирным садовником? Как там говорится: я имею право хранить молчание, я имею право на адвоката, я имею право…
— Мистер Клемпер. Ваша ирония сейчас не к месту и не ко времени. Забудем о ФБР. Я пришел к вам не как юридическое лицо к юридическому лицу. Я пришел к вам частным порядком — как сын человека, с которым вам доводилось вместе работать и работать. Мистер Клемпер, вы знаете, что это так. Мы знаем, что это так. И?
— Предположим. И?
— Давняя история. Вы ведь, когда пересекли Океан и прибыли в Америку, сразу были востребованы нашим правительством?
— Я был востребован вашим правительством и поэтому пересек Океан. Давайте не путать причинно-следственные связи.
— Давайте. И?
— Что — и?
— Над чем вы здесь у нас работали и работали?
— Послушайте, мистер Молдер… Вы знаете, что я знаю, что вы знаете. К чему ворошить?.. Сами сказали: давняя история. Я старик. Воспоминания о прожитом, даже приятном, нагоняют на меня тоску, в преддверии скорого ухода из этого мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9