сейчас я вам расскажу все, что знаю, а потом вы меня отпустите, не путайте в это дело. Чем смогу – помогу, только, Бога ради, не вешайте на меня по территориальному признаку похищение, наркоманку и прочий букет.Заметив, что все на него смотрят. Толя враз посуровел, даже попытался нахмурить свои несерьезные рыжие брови:– Собственно, выдающихся достижений нет, – обнадеживающе начал он. – Ребята еще отрабатывают жилой сектор, но пока нашли только соседку по подъезду, которая в среду вечером, около двадцати трех часов, видела Салину. Говорит, ее вели под руки двое мужчин. Салина как будто еле держалась на ногах. Ну в этой картинке ничего необычного для соседки не было, она особого внимания не обратила.– Вели в дом или из дома? – быстро спросил Балакин.– Из дома.– Приметы мужчин дает? – без особой надежды в голосе поинтересовался Северин.– Смутные. Один вроде высокий, крепкий. Второй среднего роста, пожилой, с седыми волосами. Больше никаких деталей.– Опознать при случае берется?– Вряд ли. Темно было. Да она и видела их мельком.– Никакой машины перед подъездом не было?– Вы ж видели: там всегда полно машин, особенно вечером. Они выходили из подъезда, она входила. Куда они потом делись, не знает. Все, – огорченно развел Толя руками.Мы молчали. Он поднялся, спросил у Комарова:– Разрешите идти?Когда дверь за ним закрылась, заместитель начальника МУРа снова обвел нас глазами и остановил взор на Северине.– Давайте по очереди.– Я думаю, теперь с учетом рукописи Троепольской и показаний Овсова можно восстановить весь ход событий, предшествующих убийству, – бодренько откликнулся Стас. – Судя по всему, у Шу-шу дело шло гладко и по плану...– Вопрос, – подняв руку, перебил его Балакин. – Если, как ты говоришь, все шло по плану, то почему следы морфина мы нашли в кармане плаща Троепольской, а не Салиной?– Ответ, – тонко улыбнулся Северин. – Можно, конечно, официально запросить метеорологов, но я и так помню: в воскресенье с утра шел мелкий гнусный дождик, распогодилось только часам к четырем. Этого наши девочки не предусмотрели, двух одинаковых плащей у них запасено не было. Поэтому в туалете им пришлось переодеваться...– Дважды, – вставил я.– Не факт, – возразил Северин, – поскольку следы морфина обнаружены только в плаще Троепольской. Я, например, представляю себе, что это было так. Шу-шу едет домой к “старику” в плаще Ольги, похищает наркотики, автоматически сует их – в карман плаща... Кстати, – неожиданно запнувшись, перебил он сам себя, – наличие следов морфина именно в плаще Троепольской подтверждает ее гениальную догадку, что Шу-шу интересовали никакие не письма, а наркотики, и более позднюю, но не менее гениальную догадку Балакина, что из-за наркотиков Шу-шу и пристукнули... Да, так вот, – продолжал он, профессорско-преподавательским жестом воздев указательный палец, – сует их в карман плаща. Мы с вами знаем, что первый фильм заканчивается около половины пятого, а в это время дождик уже прекратился, светило солнце. Шу-шу только что пришла с улицы и знала об этом, следовательно, она могла сообразить, что ей не придется больше надевать плащ, когда они со “стариком” выйдут из кино. К тому же у нее должно было быть еще одно очень важное соображение, чтобы не меняться второй раз плащами: ей ужасно не хотелось перекладывать наркотики на глазах у Ольги. Поэтому она могла предложить Троепольской ее плащ пока не снимать – ну, например, мотивировав это нежеланием обращать внимание публики на два одинаковых платья – а свой, вернее, Ольгин, сняла, свернула вместе с наркотиками и сунула в сумку. Но перепутала и взяла сумку Троепольской!– Ну ты наворотил! – ошарашенно покрутил головой Балакин.– Где? – азартно парировал Северин. – Моя версия объясняет все, она абсолютно логична и полностью укладывается в систему причинно-следственных связей. В ней есть только одна немотивированная случайность: подмена сумок. Но ведь теперь-то нам ясно, что это та самая случайность, с которой все и началось! И разве удивительно, что две заполошные перепуганные девки в суете, в панике, в тесной для двоих маленькой кабинке перепутали совершенно одинаковые сумки?!Теперь ни у кого из нас возражений не нашлось. Окрыленный Северин продолжал:– Тогда давайте вспомним, что показывает Овсов...Действительно, похоже, настало время вернуться к рассказу Алика. Раньше этот рассказ, наполовину состоящий из слез, слюней и соплей, выглядел странным, почти абсурдным. Теперь же он, как выразился Стас, стал вполне логичным и занял свое место в ряду причин и следствий.Начинался он так же со случайности: у Алика был, по его словам, “митинг с клиентом у правой ноги”, то бишь у памятника Пушкину, и вдруг он увидел, как из подъехавших к стоянке напротив “Известий” белых “Жигулей” выходит Троепольская. Мы-то теперь знаем, что это была не Ольга, а Шу-шу, но Алик, что вполне объяснимо, этого не понял. Зато он задался тоже вполне естественным для него вопросом, что эта правдолюбка делает в обществе роскошного пожилого джентльмена в костюме “сафари” цвета хаки на роскошной белой “шестерке”? И тут же в его особым образом устроенной голове зародилась мыслишка: а нет ли здесь шанса прижать на чем-нибудь корреспонденточку? Вдруг у джентльмена есть, к примеру, жена, или, того лучше, он занимает какой-нибудь высокий пост! Тогда можно будет “похрюкать” насчет того, чтобы она оставила его, Алика, в покое, никаких статей нигде не публиковала, а заодно и от старушки с книжками отвязалась. (К слову сказать, я так понял, что Алик ни на минуту не поверил, будто Троепольская ходит к Анне Николаевне Горбатенькой бескорыстно, без своих далеко идущих планов. Он и мысли не мог допустить, что она ухаживает за старухой без расчета на получение наследства или даже более скорых дивидендов. Ни в какие разговоры о музее он не верил и передачу в руки Ольге наиболее ценных книг воспринял буквально как кражу из собственного кармана.)Так вот, Алик увидел здесь свой “шанс” и ухватился за него. Стараясь остаться незамеченным, он пошел за этой парой. Проводив их до входа в кинотеатр, он задумался. Купить лишний билет у вьющихся тут же мелких спекулянтов не составляло труда, но Алик рассудил, что в кинотеатре можно “засветиться” перед Троепольской, и решил подождать на улице. Разумеется, он не собирался торчать здесь все три с лишним часа. Вместо этого он прикинул, что самое раннее, когда люди могут уйти с фестивального просмотра, даже если картина не понравилась, – минут через пятнадцать после начала второго фильма. К этому времени Алик успел съездить в ТЮЗ, к одной знакомой травестишке, у которой выпросил накладные усы и клей – сказал, что хочет кого-то разыграть. Потом, завернув на машине в какой-то двор, изменил соответствующим образом внешность, нацепил кепку и, сочтя себя теперь в безопасности, занял наблюдательную позицию метрах в двадцати от белой “шестерки”, которую он запомнил не по номеру (к великому нашему сожалению!), а по тому, что она была на стоянке крайней. Каково же было его изумление, когда раньше определенного им времени он вдруг увидел Ольгу (на этот раз настоящую, как понимаем мы), сидящей на бульваре у фонтана!Но и тут ее поведение справедливо показалось Алику странным. Что она здесь делает? Почему не уходит? Он неотрывно наблюдал за ней в течение полутора часов, остававшихся до конца сеанса. Ольга только один раз встала со скамейки, чтобы сходить в киоск за газетами. Наконец, взглянув на часы, она перешла к левому выходу из кинотеатра. Сначала Алику казалось, что она кого-то ждет, но потом он увидел, как Ольга, смешавшись с толпой, выходящей из кино, неторопливо идет вдоль “Известий”. Затем она поднялась на ступеньки, ведущие к метро, и он уже приготовился двинуть за ней, когда заметил, что Ольга снова остановилась, повернулась и смотрит куда-то в сторону памятника. Сам Алик стоял на тротуаре у подножия лестницы, и ему было трудно проследить за ее взглядом, но, обернувшись, он в последний момент успел заметить отъезжающую со стоянки белую “шестерку” с пожилым джентльменом за рулем. Рядом с ним никого не было.Эту часть рассказа Овсова Северин откомментировал так: Ольга, несомненно, решила проследить за Шу-шу и “стариком”. Но, увидев, что они разъезжаются по отдельности, возможно, запомнила (в отличие от Алика!) номер “шестерки”, а дальше пошла за Шу-шу, то есть за наркотиками.Как рассказывал дальше Алик, Ольга вдруг быстренько развернулась и наискосок через площадку перед метро выскочила на улицу Горького. Алик же, сообразив, что там она может сесть в троллейбус или в такси, бросился за машиной и, как оказалось, очень вовремя. Потому что, когда он завернул за угол, Троепольская, по его словам, как сумасшедшая металась на проезжей части, пытаясь поймать такси. Остановился какой-то частник на голубеньком “запорожце”. За ним, не теряя его из виду, Овсов выехал на Садовое, а на Лермонтовской свернул в сторону Басманной и вскоре докатил до уже знакомой нам с Севериным подворотни, за которой начинался изрытый траншеями двор.Судя по всему, Алику до самого конца так и не пришло в голову, что он наблюдает за наблюдающим. Даже то, что Ольга, отпустив частника возле подворотни, не сразу пошла в нее, а некоторое время стояла на тротуаре, глядя через двор, не навело его на эту мысль. Видимо, он так был увлечен слежкой, что не осознал этого и тогда, когда сам минуту спустя стоял на том же месте, глядя, как Троепольская перепрыгивает через трубы, направляясь к стоящему в глубине за тополями дому... Потом он двинулся следом.В подъезде было темно и сыро. (Это мы с Севериным могли представить вполне натурально.) Но Алику было еще и боязно.“Куда ее черт несет?” – с досадой думал он про Троепольскую. Он стоял внизу, задрав голову, и прислушивался.Сверху к нему доносился невнятный шорох, словно кто-то пробирался в темноте по лестнице, осторожно ощупывая ногами ступеньки. Решившись, Алик взялся за перила и на цыпочках пошел вверх.Несмотря на всю внешнюю благополучность овсовского существования, мне думается, его все-таки следует отнести к категории неудачливых ковбоев. Во всяком случае, с тех пор, как он познакомился с Ольгой, вернее, Ольга с ним. Собственно, сам факт этого знакомства сейчас уже можно смело признать роковой неудачей его жизни, а все остальное – лишь цепной реакцией. Возможно, кому-то это покажется мистикой, а с другой стороны, так ли уж странно, что, в полной темноте дойдя до конца пролета, Алик занес повыше ногу в поисках очередной ступеньки, не нашел, оступился, споткнулся буквально на ровном месте и грохнулся на каменный пол?Шум был довольно сильный, и он решил, что почти наверняка раскрыт, но все же в первый момент замер в неудобной позе на карачках, напряженно прислушиваясь. То ли ему показалось, то ли впрямь над его головой скрипнула дверь? Но еще через несколько мгновений Алик где-то совсем далеко услышал невнятные гулкие голоса, и у него отлегло от сердца: пронесло! Он поднялся, отряхнул ладони и двинулся дальше.Северин сдержанно торжествовал:– Обратите внимание на профессиональную работу со свидетелями, – скромно напомнил он. – Бабушка-старушка рассказала нам про женщину в ярком платье, которая шла к дому №16. Это была или Шу-шу, или Ольга. Вполне возможно, что вторую она могла не заметить.– Или обе слились у нее в одну, – не удержался съехидничать я.– Дедушка же, – продолжал Стас, делая вид, что не замечает моего выпада, – запомнил мужчину в кепке и с усами, то есть Овсова. Полагаю, что Шу-шу поднялась на третий этаж быстро и безбоязненно – если исходить из нашего предположения, что у нее там была назначена встреча. А вот Троепольская и Овсов, каждый из которых за кем-то следил, должны были пробираться вперед осторожно. Думаю, тут могло происходить вот что. Дверь действительно скрипнула над головой Овсова, ему не показалось. Когда он грохнулся и наделал шуму, Ольга, которая никого не ждала сзади, должна была очень испугаться. Предположим, в этот момент она стояла пролетом выше Алика, на площадке второго этажа. Как бы я поступил на ее месте? Я бы попытался спрятаться и переждать. Что она и сделала, зайдя в одну из квартир второго этажа!Мы все молчали. Да, Стас нарисовал довольно четкую картину, в которой нет ярко выраженных противоречий. Но ведь и ярко выраженных допущений в ней достаточно! Так ли все было на самом деле?– Дальше, – потребовал Комаров.– Дальше вы и сами знаете, – пожал плечами Северин. – Услышав голоса на третьем этаже, Овсов пошел потихоньку туда – и таким образом обогнал Троепольскую...Да, не споткнись тогда Алик, все могло бы повернуться иначе. Но он споткнулся. И, если принять версию Северина, раньше Ольги пришел к финишу – к дверям квартиры, где в бывшей комнате Ильи Яропова по прозвищу Пиявка как раз разыгрывался первый акт драмы, в которой мы все теперь участвуем.Овсов, заинтригованный – дальше некуда, остановился в полуоткрытых дверях, надеясь подслушать, о чем говорят в квартире. И тут раздался выстрел.То есть сначала ему показалось, что в одной из комнат грохнулось об пол нечто тяжелое, громоздкое и пошло гулять резонансом по пустому помещению. Алик в испуге замер, вжался в притолоку. Потом (через сколько секунд, минут, не помнит, время показалось ему безумно долгим) распахнулась дверь комнаты, в коридор выпал рассеянный свет, и не успел Алик ахнуть – в этом рассеянном свете мелькнула серая фигура, которая бросилась почему-то не к выходу, а в противоположную сторону. Где-то в конце коридора, за поворотом, бухнуло, глухо и дробно простучали по ступенькам каблуки, все стихло. И тут сквозь затхлый, пропитанный пылью воздух в ноздри Овсову тоненько потянулся кисловатый запах порохового дыма.Вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Но раскрытая дверь комнаты, исходящий из нее свет нестерпимо манили выйти из темноты. С бешено колотящимся сердцем он сделал первый шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31