22 июня?
Скверным во всем деле было то, что разведчики так привыкали к жизни на западе, что возвращались домой с огромной неохотой, надеясь, что период пребывания на родине будет кратковременным, а если такой надежды не было, то просто отказывались возвращаться. При этом либо скрывались, либо шли сдаваться. Трудно назвать страну, где бы подобное не произошло в андроповские и постандроповские времена.
Но, как ни странно, все это никак не отразилось ни на карьере самого Андропова, ни на карьере начальника ПГУ генерала Крючкова, которого Андропов тащил за собой по служебной лестнице со времен подавления венгерского восстания в 1956 году. Это, видимо, происходило, во-первых, потому, что бегство на запад номенклатурных сынков, составляющих основную массу сотрудников внешней разведки, не очень беспокоило саму номенклатуру, уже морально готовую последовать их примеру, а, во-вторых, еще и потому, что фронт тайной войны на западе, несмотря на всю его романтичность, все-таки считался вспомогательным по сравнению с глобальным фронтом тайной войны, бушевавшей внутри страны.
В своем неугомонном желании спасти родину и в упоении от успехов на Кавказе Андропов решил сделать следующий шаг. В качестве цели для следующего удара он выбрал Московский Горком Партии, возглавляемый членом Политбюро ЦК Гришиным.
Предшественником Гришина на посту первою секретаря МГК был некий Егорычев, также погрязший до уши в коррупции, но мечтавший подняться на уровень большой политики. А потому он регулярно слушал лекции о кознях мирового сионизма и постоянно консультировался на эту тему с КГБ, который, в свою очередь искал способа свалить Егорычева и посадить на его место андроповского человека. Именно на борьбе с мировым сионизмом Егорычев и сгорел. Как-то на совещании в Политбюро в присутствии Брежнева, когда на Ближнем Востоке бушевала в 1973 году очередная война, Егорычев, хлебнув коньяка больше обычного, предложил десантировать на Синайский полуостров советскую морскую пехоту и начать марш на Тель-Авив.
Брови Брежнева изумленно взметнулись, а министр обороны побледнел, поскольку почувствовал в этом лихом призыве интригу против себя. В 1973 году высаживать еще было нечего и не на чем.
«Товарищ Егорычев, — поинтересовался Брежнев, — чье мнение вы высказываете?»
«Мнение Московского горкома партии», — ответил первый секретарь МГК.
«Значит вы подобные вопросы обсуждаете на горкоме», — со зловещими нотками в голосе спросил генсек.
Наступило тягостное молчание, в результате которого первым секретарем МГК стал Гришин — человек Суслова.
Андропов был еще слишком слаб.
МГК превратился в гнездо коррупции, казнокрадства и разных прочих темных делишек, до мелочей напоминая гангстерский синдикат где-нибудь в Чикаго в начале 50-х годов. Разница была лишь в том, что гангстерский синдикат платил налоги и побаивался полиции, в то время как МГК и налогов не платил, и милиция вытягивалась в струнку и брала под козырек при виде даже мелких клерков из этого могущественного заведения. Наглея от безнаказанности, МГК стал совершать ошибки.
Член бюро горкома и первый секретарь Куйбышевского райкома города Москвы — Галушко, получил взятку в полтора миллиона рублей (частично драгоценными камнями) за предоставление четырех квартир каким-то темным личностям из Тбилиси. Однако, взяв деньги, клиентов обманул. Разъяренные, они не пожалели дальнейших расходов и вышли на весьма замкнутый и влиятельный круг авантюристов, близких к дочери Брежнева — Галине.
Неизвестно, какие пружины нажала дочь генсека, но в спецдом к товарищу Галушко пожаловала бригада ОБХСС во главе с самим генералом Гришиным (по иронии судьбы, однофамильцем первого секретаря МГК) и произвела обыск, конфисковав золота и ценностей, а также дензнаков на сумму в полтора миллиона рублей. Галушко был арестован. На следующий день дело было передано в КГБ. Андропов сам допрашивал потерявшего от страха голову секретаря райкома и добился от него признания, что он был всего лишь «шестеркой» у деятелей горкома.
Андропов стал обдумывать, как бы это все получше доложить Брежневу, чтобы одним молодецким ударом свалить весь горком, сделать его филиалом Лубянки и начать наступление на Кремль.
Но набат тревоги уже звучал в Московском горкоме партии.
Упрятав часть своих сотрудников на дачах и в спецбольницах, Гришин кинулся к Брежневу.
Галушко был освобожден, а генерал Гришин отдан под суд «за злоупотребление служебным положением» и осужден.
Андропова вызвали к Генеральному Секретарю.
Брежнев смотрел на него с укором. Присутствовавшие Суслов, Гришин, Черненко и оказавшийся по какому-то случаю в Москве Рашидов набросились на шефа КГБ, как свора охотничьих псов. Ему напомнили, что главной задачей КГБ является охрана номенклатуры, а не надзор над ее нравственностью. Для этого существует комиссия партийного контроля, у которой могут найтись вопросы и к самому Андропову. Скажем, известно ли Юрию Владимировичу, что происходит ежедневно на тех многочисленных и роскошных квартирах, которые переданы ему из драгоценного спецфонда столицы в качестве конспиративных. Хороши конспиративные квартиры, о дебошах в которых знает весь дом, а то и весь район! Кому и сколько валюты сдают проститутки, работающие под надзором 5-го управления КГБ? На какие деньги и зачем организуются непонятные боевые подразделения КГБ? И главное: КГБ совершенно распустил своего основного противника, ради которого партия и терпит на своем балансе столь огромный карательный аппарат. Речь идет о населении страны, которое уже позволяет себе черт-те что! Страна наполнена антисоветской литературой, по всем каналам передается какая-то идеологически вредная музыка, печатаются черт знает какие книги. Молодежь не желает ни работать, ни служить в армии. Имеет место низкопоклонство перед Западом и восхваление западного образа жизни.
Вот с чем должен бороться КГБ, а не рыскать по райкомам в поисках добычи.
Андропов пробовал возражать.
Разве не сама партия затеяла заигрывание со Штатами, и в ответ на кредиты открыла еврейскую эмиграцию из страны, получая деньги с каждого выпущенного еврея? Разве не он, Андропов, всегда был против и заигрывания с потенциальным противником, и против разрешения какой-либо эмиграции из страны? Он даже написал специальный меморандум по этому поводу. Разве не он организовал высылку из страны клеветника и отщепенца Солженицына и ведет непрекращающуюся кампанию по шельмованию Сахарова и ему подобных, потихоньку выпихивая их за рубеж или сажая за решетку?
Он и его ведомство, если не считать армии, — единственный работающий в настоящее время государственный институт, в то время как многие товарищи просто самоустранились от дел за высокими заборами и дубовыми дверями, занимаясь при этом, мягко говоря, неизвестно чем. Если партия не будет бороться с перерожденцами и взяточниками в своих рядах, она погибнет и погубит страну.
Все несколько успокоились, и разговор пошел в более миролюбивых тонах.
Нет, никто не сомневается в преданности товарища Андропова делу партии и ее идеалам.
К сожалению, реалии современного мира диктуют именно такую политику партии на данном этапе. То, что необходимо в стране навести порядок, никто не возражает, но разве у товарища Андропова, у нашего дорогого Юрия Владимировича, такой избыток сил и такой узкий фронт работ, что он начинает вести огонь по своим, по ветеранам Партии и революции?
В этой фразе, взятой почти дословно из выступления Хрущева на XX съезде партии, заключался глубокий смысл. Начатая Хрущевым и одобренная номенклатурой десталинизация ставила своей целью не разоблачение преступлений режима против страны и небывалого в истории геноцида против собственного народа, а разоблачение методов Сталина в его непрекращающейся войне против номенклатуры. Поэтому такой общественный резонанс вызвало неожиданное появление книг А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУЛАГ», где впервые было открыто заявлено, что на каждого убитого партсекретаря приходились миллионы и миллионы убитых и замученных простых людей. Что надо поминать не 1937 год, когда Сталин сводил счеты с номенклатурой, а все десятилетия коммунистического режима, последовательно и беспощадно истреблявшего собственный народ.


За чтение «Архипелага» давали срок — до 7 лет лагерей и 5 лет ссылки вплоть до 1985 года. Это общеизвестно. Интересно другое: книга была впервые издана на западе на средства… КГБ (даже без ведома автора).
Взрыв общественного мнения в мире был страшным, как успех самой книги, мгновенно переведенной на все существующие языки. Название СССР исчезло и было заменено на «Архипелаг ГУЛАГ». Один советский журналист как-то «проголосовал» на пустынном аргентинском шоссе грузовику, на котором собирался добраться до соседнего городка. Шофер грузовика, индеец средних лет, поняв, что везет иностранца, поинтересовался, откуда тот.
«Из России», — ответил журналист.
«А-а, — протянул шофер, — я знаю. Я читал „Архипелаг ГУЛАГ“».
Циники говорят, что КГБ сделал это специально, чтобы обеспечить себя работой на долгие годы, чтобы всегда было кого и за что сажать.
Но неисповедимы пути тайной войны, особенно когда шеф КГБ стремится к верховной власти.
«Сталин стрелял по своим, — ревел в микрофон Никита Хрущев, — по ветеранам революции! Вот за этот произвол мы его осуждаем… В истории человечества было немало жестоких тиранов, но все они погибли так же от топора, как сами власть свою поддерживали топором…». Хрущев сказал даже гораздо больше, чем хотел. Признав в ораторском угаре, что Сталин был убит своими верными учениками (чуть ли не топором по голове), Никита Сергеевич предупредил все грядущие поколения партноменклатуры о главной опасности: Не стреляйте по своим! Или погибнете от топора.
Андропов молчал.
Итог подвел Брежнев. Впадающий в прострацию вождь КПСС не любил подобных разборок, которые мешали ему наслаждаться жизнью в его роскошных особняках и охотничьих замках, разбросанных по всей стране и по многим странам Европы. «Я вижу, что товарищи поняли друг друга, и это очень хорошо». И торжественно расцеловал Андропова в обе щеки, прослезясь.
Но в тот же день первым заместителем Андропова был назначен генерал Цвигун — шурин Брежнева, женатый на родной сестре жены генерального секретаря.
Намек был более чем ясен. Борьба обострялась. Андропов знал гораздо больше того, что высказал перед разволновавшимися номенклатурщиками, но и он еще всего не знал.
Американский гриф «Доступ ограничен», забитый советским штампом «Секретно» и регистрационным штампом секретного делопроизводства: «Доклад ЦРУ об экономическом и внутриполитическом положении в СССР. Аналитический отчет для Президента, Правительства и Конгресса Соединенных Штатов на 1978 год». Подлинник, и почему-то на русском языке. Почему? Да чтобы в КГБ не тратили время на перевод, а читали сразу, как только двухсотстраничный отчет будет передан (якобы от агентуры) советской разведке и переслан в Москву.
Очень любезно со стороны американцев, что они взяли на себя часть забот огромного аппарата советской тайной полиции. «А чего это они стали печатать свои отчеты на русском языке?» — спросил удивленный начальник ПГУ Крючков Андропова, хотя об этом Андропов должен был спросить Крючкова. «Да будь я и негром преклонных годов, и то без усилья и лени я русский бы выучил…», — процитировал Андропов, любивший блеснуть интеллектом перед подчиненными.
Крючков ушел в недоумении от того, что подобная деталь его шефа нисколько не заинтересовала…
«…В настоящее время в центральном аппарате КПСС и в руководящем аппарате компартий союзных республик совершенно отчетливо наметилась тенденция к расколу. Главной причиной этого является постоянно ухудшающееся экономическое положение страны. Стагнация всех видов промышленности, устойчивый спад производства, катастрофическое падение производительности труда, хронические неурожаи еще более усугубились падением мировых цен на традиционные товары советского экспорта: нефть, газ и необработанную древесину. Огромное по объему, совершенно несбалансированное военное производство, ежегодно расширяясь, губит все другие отрасли промышленности, ставя страну во все увеличивающуюся зависимость от импорта широкого ассортимента товаров первой необходимости, включая продовольствие.
Между тем, престарелое руководство СССР не только не видит гибельности пути, но, напротив, втягивает страну в спирали новых глобальных расходов, которые та ни теоретически, ни практически уже выдержать не может…
Финансовая поддержка компартий во всем мире, помощь развивающимся странам, с надеждой, что они выберут так называемый „социалистический путь“, спасение от банкротства стран-сателлитов Восточной Европы, конфронтация с цивилизованным миром весь этот многолетний путь, как уже совершенно очевидно, ведет в никуда, но Кремль продолжает с упорством обреченного по нему идти…
Страны-сателлиты Восточной Европы, которые многие наши политики давно называли „минами замедленного действия“, действительно становятся таковыми, загоняя Москву в безвыходный тупик перед страхом неизбежного взрыва. В условиях коммунистической экономики, когда царит сильный товарный голод и господствуют автаркические тенденции, а чисто условные деньги имеют лишь относительную ценность, абсолютной ценностью являются только товары…
Поставляя товары странам-клиентам, советское правительство отрывает у своей же страны и экономики самое необходимое. Завышенные цены не уравнивают положения, так как продукция, которую страны „народной демократии“ дают взамен, значительно более низкого качества, чем западная, что создает постоянный товарный вакуум в СССР…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54