Но его медлительность в передвижении отнюдь не означала замедленной реакции щупальцев-рук, поэтому схватка Женьке предстояла нешуточная, и полноценно оценить ее можно было только в записи, где каждый отснятый миг можно было остановить, повернуть и рассмотреть под разными углами.
А пока можно было снова вспомнить те давние времена, когда Команда только формировалась, когда до первой Арены оставалось три года…
– У вас все еще превратные представления об Арене, Александр Игоревич. – Шеф упорно не желал называть капитана Сашей, да тот и прекратил настаивать, видя всю бесполезность этого. – По-вашему, мы все напоминаем этих ваших римских цезарей, что устраивали бои гладиаторов на потеху толпе.
– Я этого не говорил…
– Возможно, но выражение вашего лица ясно дает понять вашу точку зрения. Прежде всего я еще раз говорю вам, что от исхода Арены зависит очень многое. Иногда – благосостояние целой цивилизации… по крайней мере на какое-то время. И главное, участникам Арены ничего не грозит.
– Получить пулю в башку, это, по-вашему, «ничего»? – хмыкнул Александр.
– Участие в Арене абсолютно безопасно, хотя и может быть весьма неприятно. Вы просто не даете мне довести рассказ до логического конца, постоянно перебивая и отказываясь понимать совершенно логические вещи. Итак, Команды выходят на Арену не собственной персоной, а в виде психоматриц. Психоматрица – это, если вам так будет понятно, компьютерная модель, управляемая разумным существом, в точности воспроизводящая его действия и безусловно подчиняющаяся физике окружающего мира. Это, в отдаленном приближении, можно рассматривать как популярные сейчас компьютерные игры. Только у этой «игры» имеется обратная связь. Допустим, ваша матрица получила… ну, скажем, удар мечом в ногу. Будет проанализирована сила и точка удара, сверена с биологической конструкцией хозяина психоматрицы, после чего хозяину будет передан болевой импульс, соответствующий полученной травме. Если же, к примеру, компьютер сочтет рану смертельной, то связь между владельцем и матрицей будет разорвана. Конечно, это больно. Я лишь один раз управлял матрицей, и мне хватило этого на всю жизнь. Но все члены Команд, как победившей, так и проигравшей, в конечном итоге остаются живыми и, обратите внимание, здоровыми…
Штерн не солгал. Теперь, после полусотни Арен, Александр уже свыкся с мыслью, что рука, отрубленная у самого плеча, после окончания битвы снова оказывается на своем месте – правда, еще дня два-три мучают фантомные боли и приходится врать Леночке, что в автобусе даванули…
Аналогия с компьютерной игрой и в самом деле оказалась весьма точной. Особенно с той точки зрения, что при создании психоматрицы оставался достаточно большой простор для фантазии – и коллеги проводили немало времени за компьютером, конструируя для себя «скины» – как по привычке все называли внешние данные своих матриц. Компьютеры у Штерна были те еще… то железо, что пылилось на стеллажах первого этажа, не шло ни в какое сравнение с этими чудесами явно неземной техники, хотя и стилизованной под привычные «персоналки».
Заодно Штерн популярно объяснил, почему ежедневный тренинг нельзя проводить «под матрицей».
– Это очень дорого…
– Дорого в смысле денег?
– Нет, ваши деньги – пыль. Дорого в смысле энергии. Полноценное задействование одной матрицы требует… скажем так, около гигаватта в час. И дело даже не в том, что у меня нет надлежащих мощностей – просто с их применением велика вероятность обнаружения столь мощного источника энергии. Но это даже не самое главное. Куда важнее другое – матрица сама по себе всего лишь электронный образ, который формируется за счет сведений об организме хозяина. На ребенка можно одеть образ чемпиона мира по тяжелой атлетике, но штангу он не поднимет. Поэтому накачка мускулов, отработка реакции и тренировки по владению оружием – все это совершенно необходимо проводить в реальности.

Примерно через год после той памятной встречи, когда команда была уже полностью сформирована, но далеко еще не достигла требуемой кондиции, Штерн организовал им экскурсию на Арену.
Транспортным средством и в этом случае служила все та же кладовка, однако в этот раз она доставила «туристов» не прямо к цели, а на пересадочную станцию. Александра очень удивил тот факт, что это огромное сооружение было очень похоже на то, что рисуют во всякого рода фантастических фильмах – он ожидал увидеть нечто невероятное и необычное. А так, создавалось полное ощущение, что он забрел куда-то в павильон киностудии во время съемки очередной серии «Вавилона-5».
Конечно, к этому времени все члены их команды насмотрелись немало чудес, но это ничуть не мешало им крутить головами во все стороны, как группа первоклашек, впервые в жизни попавших в музей. Окружающих это, впрочем, ничуть не беспокоило, по-видимому, здесь такое поведение было не в диковинку. Хотя по большому счету самой главной диковинкой на станции были именно окружающие: одно дело – изучать представителей иных рас (в том числе и как вероятных противников) по видеороликам и энциклопедиям, и совсем другое – столкнуться с ними лицом к лицу… при наличии лиц, разумеется. Ощутить ни с чем не сравнимый запах антианина, не то чтобы неприятный, но в то же время вызывающий какую-то смутную тревогу. Или увидеть, как по стальному покрытию коридора шлепает куда-то по своим делам странное создание, похожее на комок полупрозрачного желе, оставляющее за собой мокрые, но на удивление быстро высыхающие следы. На выпученные глаза и раскрытые настежь рты эта гигантская сопля не обратила ни малейшего внимания… если вообще заметила столь ярко выраженный интерес к своей персоне.
И все же Штерну приходилось время от времени одергивать своих подчиненных – а заодно отбирать тайком пронесенные фотоаппараты. К концу экскурсии у него их было одиннадцать штук – по одному на каждого члена Команды и два – от неугомонного Женьки. Причем однозначное указание не брать с собой ничего видео– и звукозаписывающего было заранее до всех доведено. Свое требование Штерн объяснил довольно просто – не хватало еще, чтобы в каком-нибудь «Кодак-центре» работники увидели бы эти снимки. С каким-то явно садистским удовольствием Штерн демонстративно опустил всю гроздь фотоаппаратов в нишу, открывшуюся в стене, а на вопрос, когда технику можно будет получить обратно, лишь пожал плечами.
– Никогда. Это… как это будет по-вашему… утилизатор. Ваши мыльницы уже отправились в реактор станции.
Описать все, что видели земляне по пути к Арене, было бы, пожалуй, сложно. И все же возникало смутное ощущение, что все это уже было. Наверное, из-за того, что станция отдаленно напоминала разного рода киношные космические объекты – такое ощущение, что декораторы Голливуда уже придумали все что только можно, и на дальнейший полет фантазии места уже не осталось. Трошина порядком удивляло то, что все вокруг было примерно таким, каким он себе это представлял – при этом подсознательно, ожидая, что его представления окажутся совершенно не совпадающими с реальностью. Наблюдая, как здорово похожий на свитое в жгут облако бесс проходит сквозь герметичную дверь, не дожидаясь ее открытия, Александр задал все-таки шефу мучивший его вопрос, и тот с готовностью ответил:
– Эта станция проектировалась и строилась гуманоидами, очень похожими на вас. Да и строилась она преимущественно для таких же существ. Сейчас пересадочные станции другие. Этой уже много веков…
– Она прекрасно сохранилась.
Действительно, просторные залы, снабженные экранами, передающими то изображение окружающего пространства, то тот или иной видеоряд с неизвестных экскурсантам планет, аккуратные коридоры, местами перегороженные массивными люками, открывавшимися при приближении любого существа, яркое освещение и сложная система лифтов и движущихся дорожек – все это никак не тянуло даже на сотню лет. С другой стороны, творения иномирян никак нельзя было оценивать с точки зрения землянина, привыкшего к относительной недолговечности всего окружающего… кроме разве что египетских пирамид.
– Реставрировать и модернизировать стоит дешевле, чем построить в этом секторе новую. Да и фрисы умели строить.
– Умели? Почему в прошедшем времени?
Штерн некоторое время молчал, затем негромко, почти про себя, пробормотал:
– Их планета являлась одним из предметов спора. До появления Арены. Теперь ее нет.
У Александра разом пропала охота задавать вопросы, к тому же цель их прогулки была уже близка.
Разумеется, транспортная кабина, которая доставила их в мир Арены, существенно отличалась от кладовки с инвентарем уборщицы, но суть от этого не изменилась. Круглый зал легко вместил всю группу, и способен был вместить еще раза три по столько же. Трошин обратил внимание, что и дизайн зала, и ряд других элементов существенно отличаются от виденного ранее.
– Это построили позже, верно?
– Наблюдательность – хорошая черта, Александр Игоревич. Да, транспортные кабины появились здесь много позже. Фрисы не знали мгновенной транспортировки. Станция предназначалась для приема и дозаправки кораблей.
Вновь с мягким шипением разъехались в стороны массивные створки люка. Теперь за ними был совсем другой коридор – странный, неровный, весь какой-то бугристый, он был не слишком равномерно освещен и казался… по меньшей мере странным. Пол чуть пружинил, а свет, казалось, исходил отовсюду – можно было подумать, что светится сам воздух. Стены были чуть теплыми и мягкими на ощупь. И где-то в глубине – слабая, но тем не менее довольно явственная пульсация. Заметив, что Женя ощупывает пальцами стену, Штерн, ничуть не проявляя нетерпения, пояснил:
– Это живой организм. В какой-то мере он даже разумен, хотя его разумность и можно оспаривать. По уровню интеллекта он находится чуть выше… собаки, скажем. Откликается на имя Крайт. Планетарные системы довольно часто выращиваются, эту технологию принесли в Ассамблею лайты. Их цивилизация, как у вас говорится, пошла по биологическому пути развития. Даже их звездные корабли начинали свое существование с крошечного, не более футбольного мяча, зерна. Проходило около пяти лет, прежде чем оно созревало настолько, что могло отправиться в самостоятельный полет. Правда, эти корабли сейчас – всего лишь история. Они не могли формировать гиперпространственные туннели и двигались на релятивистских скоростях. А вот планетарные жилые комплексы лайтов по-прежнему вне конкуренции. Правда, строят их только на необитаемых мирах.
– Почему? Если они так удобны…
– В стремлении обеспечить собственный рост и регенерацию отмирающих тканей, а также потребности своих хозяев в пище, воде и воздухе, эти псевдоживые организмы буквально поедают планету. Их корневая система постепенно пронизывает всю кору, доходя до мантии. Но простите, друзья, мы уже прибыли. Вам, как впервые прибывшим на Арену, отведено особое место.
Особым местом оказался еще один просторный зал, лишенный окон, экранов и тому подобных устройств наблюдения. Зал был совершенно пуст.
Пока экскурсанты озирались по сторонам, Штерн выдал длинную витиеватую фразу на не понятном никому языке. Пол тут же вспучился, как будто бы из-под его поверхности стремительно рвались наружу грибы. Грибы выросли на метр в высоту, а затем начали стремительно деформироваться, постепенно принимая вид кресел – несколько необычных на вид, но довольно удобных.
– Прошу садиться. Сейчас я дал Крайту команду вырастить эти кресла, а также подготовить экран, на котором будет виден поединок. Крайт хорошо понимает лишь язык своих создателей, который из-за этого стал сейчас самым, пожалуй, распространенным в Ассамблее. Он немного улавливает мысленные образы, поэтому может понять и вас, но люди плохо контролируют свои мысли и результат может вас разочаровать.
Стена тем временем пошла волнами, постепенно принимая вид огромного окна… или, скорее, экрана. Наконец волнение успокоилось, некоторое время экран был темным, а потом вдруг прямо взорвался брызгами света. Одновременно перед каждым креслом выросло что-то вроде двух цветков. Один из них сразу превратился в небольшой, сантиметров семьдесят по диагонали, экран, а второй, распахнув лепестки, явил тому, кто сидел на кресле, несколько кубиков чего-то золотистого, слегка смахивающего на сыр, и высокий непрозрачный стакан с какой-то жидкостью.
– Мысленные команды управления изображением Крайт понимает более или менее неплохо. Если захотите увеличить фрагмент изображения, отыщите его на малом экране, назовите Крайта по имени и представьте, что изображение увеличится. Может быть, с первого раза не сработает, но вы быстро научитесь. Эти кубики можно есть, для вашего организма они безопасны и даже весьма полезны. Жидкость, видимо, обычная вода. Возможно, с какими-то примесями.
– А он точно нас не отравит? – поинтересовалась Наташа.
– Крайт уже проанализировал клетки вашего организма. Поверьте, он лучше любого земного врача знает, что именно вам сейчас необходимо. Поэтому, кстати, этих созданий так ценят. Лайтхаус и болезнь – понятия несовместимые в принципе. В смысле – физическая болезнь, психические расстройства живые дома, разумеется, не излечивают.
Александр осторожно попробовал желтый кубик. Нельзя сказать, что это было неимоверно вкусно… но в целом довольно приятно. Хотя он не смог бы сказать, на что именно похож вкус. Жидкость в стакане оказалась чуть сладковатой, в ней легко угадывался знакомый привкус витамина С. Видать, заботливый домик решил, что капитан нуждается в легком допинге.
Остальные тоже отдали должное завтраку –
1 2 3 4 5 6 7 8 9