Словно вернулись безмятежные времена, когда двадцатилетний Максим Ростиславский был вольным исследователем Группы Свободного Поиска. Цепочка ассоциаций вновь вернула его на Саракш……Реактор и обшивка протекали, как решето, поэтому о погружениях или рекордах скорости оставалось только мечтать. Многоцелевая субмарина Леу-108 долго и нудно ползла малым ходом в надводном положении, пересекая океаны и климатические зоны, пока не оказалась в субтропическом поясе южного полушария.Здесь их обнаружили. Сначала лодку на небольшой высоте облетел реактивный гидроплан, под брюхом которого разместилась впечатляющая ракетно-торпедная коллекция. Разглядев мишень со всех сторон, пилот запросил их позывные, после чего, переговорив со штабом сектора, передал приказ изменить курс. Чуть позже появился сторожевой фрегат.Неожиданно вернувшуюся подлодку встречали настороженно, но без откровенной враждебности. Изможденных моряков сводили в душ, переодели в чистую униформу без знаков различия, накормили на камбузе и отправили гидропланом на ближайшую береговую базу. Личные вещи экипажа собрали в пластиковые мешки, которые лежали в соседнем отсеке под охраной автоматчиков.Весь перелет Максим, притворяясь спящим, пролежал на неудобных деревянных нарах, что тянулись вдоль стенок грузового отделения. Для пущей убедительности землянин эпизодически нервно вскрикивал, шумно ворочался, невнятно матерился и пару раз даже падал с лежака, вызывая дружный хохот остальных. Впрочем, подобные мелочи, создающие иллюзию естественного поведения, уже не имели особого смысла: раз их не расстреляли сразу – значит, замысел стратегов Базы удалось реализовать по крайней мере наполовину. Помнится, тогда он подумал: дескать, теперь операция может провалиться лишь в единственном случае – если самолет потерпит аварию.Они долетели без приключений, но прямо на аэродроме подводников окружили мордовороты из спецназа морской пехоты. Всех завели в пустую казарму, где ими занялись контрразведчики – по три офицера на каждого моряка с Леу-108. Потянулись тупые процедуры: фотографирование анфас, профиль и вполоборота, снятие отпечатков пальцев, анализы крови и прочих выделяемых организмом эмульсий.Только после этих формальностей начался допрос, шаблонность которого приятно удивила землянина. Максим отвечал заторможенно, успешно имитируя невысокий IQ, свойственный большинству строевых офицеров.– Рбаш Вебтох, мичман-инженер… двадцать четыре года… был вторым механиком реактора на субмарине Оз-15… так точно… вышли с базы ночью, сразу после праздника Семи Демонов… никак нет, кандидат в члены Ордена Морских Мстителей… не состоял… в детстве привлекался за драки с применением холодного оружия… лодку потопили бронекатера береговой охраны… был контужен, взрывом торпеды выбросило за борт… до берега добрался вплавь… не могу знать, потерял счет времени… на континенте провел около года… сначала скрывался в джунглях, потом жил в поселке диких мутантов… так точно, в пустыне… всего нас было человек тридцать с разных субмарин… некоторые умерли от болезней, другие убиты, когда пришли карательные отряды…Он косноязычно, поминутно сбиваясь на блатной жаргон, поведал, как подводники подлатали наиболее сохранившуюся субмарину, пустив на запчасти три другие. Опасности, что его легенду разоблачат, практически не было: остальные имперские моряки, собранные по лагерям и тюрьмам, прошли полный цикл коррекции личности и могут только дополнить показания землянина яркими деталями, которые были имплантированы в их память специалистами Базы. Не стоило бояться и прочих проверок, поскольку тончайшая молекулярная пленка, покрывавшая его кожу, в точности копировала отпечатки пальцев и черты лица настоящего Рбаша Вебтоха. И даже если он, столкнувшись нос к носу, не сумеет опознать кого-либо из прежних сослуживцев, так всегда можно сослаться на последствия контузии.Тем не менее Максим не был намерен растягивать удовольствие. Прервав на полуслове очередной вопрос следователя, он сделал значительное лицо и проговорил, понизив голос до конспиративного шепота:– Господин старший командор, я обладаю информацией особой важности, которую могу сообщить только высшему командованию. Когда мы отражали атаку карателей, мутанты убили бригадира легионеров и захватили штабную машину. Я тогда заглянул в планшет с документами.– И что же вы там вычитали? – приветливо улыбаясь, спросил следователь.Видно было, как старший командор напрягся, готовясь эффектно разоблачить проколовшегося на мелочи шпиона северян. С профессионализмом у них явно было не лучше, чем в том же Легионе: Максим невольно вспомнил свой первый день на Саракше, когда комендант заставы пытался заговорить с ним по-хонтийски.– Прочитать много не смог, – печально сознался он. – Потому как читать по-ихнему плохо обучен, только некоторые условные обозначения на тактической подготовке запомнил… Но в той машине была карта со значками и стрелками.Старший командор потребовал восстановить по памяти карту, однако землянин наотрез отказался. Столь важные сведения, повторял Мак, можно передать только высшему флотскому начальнику не ниже адмиральского звания. Контрразведчик орал, грозил расстрелом и другими неприятностями за попытку злостно утаить военную тайну, но туповатый верзила подводник уперся рогами и знай твердил свое: подавай, мол, адмирала.В конце концов следователь вынужден был капитулировать и удалился в другую комнату. Дальним слухом Максим разобрал, как он объясняется с кем-то по телефону. Вернувшись в неважном настроении, старший командор велел мичману Вебтоху собираться и в дальнейшем пенять только на собственную глупость. Упрямого секретоносителя посадили в бронированную амфибию, которая доставила его в штаб. Так Максим впервые оказался в монументальном здании с огромной буквой «Цес» над главным входом.Продолжая корчить из себя не шибко сообразительное порождение трущоб мегаполиса, Максим старательно нарисовал участок побережья, обозначив разноцветными значками основные и запасные позиции, а также рубежи развертывания и пунктирные стрелки маршрутов выдвижения армейского корпуса, усиленного танковой бригадой. Островитян эти сведения безусловно должны были встревожить: самый удобный для высадки сектор оказался прекрасно оборудован в инженерном отношении, а также плотно прикрыт войсками.Между делом землянин незаметно отодрал от ногтей и скатал плотным шариком прозрачные обрывки биополимерной пленки. Почувствовав подушечками пальцев знакомое биение, он уронил крохотное зернышко себе под ноги. Завтра или послезавтра из этого эмбриозародыша вылупятся полупрозрачные паучки, которые разбегутся по этажу, присасываясь к информационным системам.Вот теперь операция была завершена – пешка прорвалась через всю доску, превратившись в Белого Ферзя. Оставалось доиграть роль и ждать, пока отцы-командиры на Базе изыщут способ вернуть его на континент. Он позволил себе слегка расслабиться: шевельнул плечами, разминая затекшие мышцы, и сел посвободнее, по-прежнему изображая молекулярной маской истовую готовность служить престолу.Внезапно очень странно повели себя адмирал и прочие штабные чины. Блаженно улыбаясь, они принялись напевать что-то веселое, совершая плавные пассы ладонями и медленно покачивая торсами. Максим ошалело наблюдал этот дикий концерт, но руки сами скатывали очередной шарик, компонентами которого База снабдила его на крайний случай. Убедившись, что саракшианцы погрузились в нирвану по самые серые помидоры, он прилепил комок полуживого устройства на затылок адмирала – под основание черепа. Потом снова плюхнулся на табурет, так до конца и не поверив в столь немыслимое везение. Надо же – подсадить ментопередатчик начальнику штаба группы флотов!Слишком уж легко удалась ему эта операция, и Максим заподозрил хитрую ловушку, подстроенную ему аборигенами. Он то проклинал себя, что поддался необдуманному порыву, то искал утешение в сентенциях типа: «Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном». Как назло, орбитальный комплекс тянул с эвакуацией, а Кролик даже передал пожелание, чтобы Мак передвинул «жучок» на сантиметр левее, а то, видите ли, поступающий к ним сигнал временами теряет четкость. Нервы были на пределе, и тут распахнулась дверь.«Провалился», – подумал Максим, увидев на пороге саракшианца в штатском. К счастью, способность трезво мыслить не оставила землянина полностью, и он быстро смекнул: чтобы взять двухметрового детину, контрразведка послала бы отряд дюжих спецназовцев, но никак не такого хлипкого недоноска. Между тем незнакомец, обведя адмиральский кабинет снисходительным взглядом, задержал внимание на атлетической фигуре в униформе без знаков различия.– Вы прибыли на разбитой субмарине? – спросил он.Максим замешкался, и за него ответил адмирал, пробормотавший в паузе между куплетами:– Так точно, патриций.– А почему же он не поет?На этот раз адмирал не ответил, но сам петь прекратил и обессиленно развалился в кресле. Остальные офицеры тоже умолкли.Нечто подобное Максим неоднократно наблюдал в Стране Отцов после запуска на полную мощность генераторов «белого» излучения. Аборигены, прошедшие форсированную программу психокоррекции, выглядели обычно такими вот оглоушенными. Одно не стыковалось: орбитальные детекторы не обнаружили в зоне Архипелага того поля, которое создавалось пресловутой системой ПБЗ. Допросы попавших в плен имперцев тоже не давали оснований предполагать, что островной социум оптимизирован методами волновой психотехники. По рассказам большинства моряков складывалась пугающая до полного неправдоподобия картина жизни на клочках суши, охваченных лютой борьбой за выживание. Дарвинизм в чистом виде…– Интересный экземпляр, – меланхолично проговорил штатский. – Адмирал, я забираю его.– Конечно, патриций, – поспешно согласился флотоводец, неловко подтягивая узел галстука. – Этот контуженный нам больше не нужен.– Ах, он еще и контужен, – штатский понимающе поднял брови. – Кое-что проясняется. Пошли.Вертолет патриция стоял на площадке строевого плаца. В кабину они сели вдвоем – саракшианец был подозрительно беспечен, даже не позаботился прихватить охрану. Максима это обстоятельство слегка смутило: неужели мозгляк-абориген имеет средство, при помощи коего надеется, в случае чего, отбиться от гиганта-спутника? Сколько Максим не ломал голову, ничего путного придумать не мог. Ясно же, что он сумеет уложить патриция одним ударом, будь у того хоть замаскированный пулемет, хоть газовый парализатор, хоть высоковольтный разрядник…Они полетели над проливом, направляясь к центру Архипелага, когда луч заатмосферной установки отключил электрооборудование винтокрылой машины. Двигатель мгновенно заглох, и вертолет плавно пошел на снижение. Одновременно крохотная родинка, приклеенная к ушному проходу, шепнула голосом Кролика:– Мак, будь наготове. В течение десяти минут появится шаттл.Взметнув веер брызг, вертолет врезался в воду и закачался на поплавках. Потрясенный толчком патриций ударился в панику, принялся бестолково щелкать тумблерами. Потом стал звать на помощь, выкрикивая бессвязные фразы в трубку неработающей рации. Максим легонько тряхнул его за плечи, от чего у доходяги клацнули зубы. Саракшианец малость успокоился, и тогда Максим доброжелательно произнес:– Не надо нервничать, с техникой такое случается. Через полчаса мотор остынет, и мы полетим дальше.Чушь, произнесенная столь авторитетным тоном, мгновенно успокоила патриция. Абориген послушно затих, завороженно разглядывая приборную доску. Вероятно, ждал момента, когда вновь оживут стрелки циферблатов.Тайком наблюдая за взвинченным попутчиком, Максим прикинул, что в нынешнем состоянии этот дистрофик может оказаться полезным собеседником. Землянин обратил внимание, с каким подобострастием обращался к нему адмирал. Яснее корня кубического из восьмерки, что так называемые патриции составляют в Островной Империи элитарную прослойку. С другой стороны, ни один пленный ни словом не обмолвился о делении общества на какие-либо касты.– Интересуешься? – переспросил патриций, странно ухмыляясь. – Очень забавный экземпляр… Наверняка ты ни черта не помнишь о Трех Кругах – не так ли?– Правда ваша, – покорно признал туповатый мичман.– Ну, так послушай, – теперь саракшианец щерился самым издевательским образом. – Ты даже не представляешь, как приятно смотреть на ваши кретинские рожи, когда вы узнаете правду…Впервые подобный шок Максим пережил с год назад, когда Вепрь и Зеф раскрыли ему глаза на социальную организацию Страны Отцов, сцементированную источниками полей психокоррекции. Тогда казалось, что ничего не может быть отвратительней. Оказывается, может. Обитаемый Остров снова отличился, поразив Мироздание очередным изощренным уродством.Сто миллионов жителей Островной Империи были втиснуты в систему Трех Кругов. Внешний, самый многочисленный Круг составляли подонки, чернь, быдло, дно. Эти озлобленные и безжалостные существа получали, как правило, лишь минимальное образование и жили в трущобах, где признавалась только грубая сила. Они ежесекундно готовы были унижать, бить, топтать и убивать ближнего, чтобы хоть немного приподняться над окружающими и оказаться под властью еще более сильного подонка. Здесь царили законы и повадки крысиной стаи, согласно которым лучшие куски жратвы и лучшие самки беспрекословно достаются вожаку, обладающему самыми тяжелыми кулаками или самым длинным клинком. Вырваться из замкнутого круга насилия и нищеты можно было единственным способом – в рядах имперской армии, направлявшей агрессивность черни на внешнего врага. Именно из самых здоровых особей дна комплектовались войсковые контингенты до младших офицеров включительно.Ко второму Кругу относились те, кого на Архипелаге называли гражданами, то бишь средний класс, обыватели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35