Ты уже полюбил моего будущего ребенка. Я оставила тебе ультразвуковое фото, похожее на спаривающихся в метель осьминогов. Найди хорошую женщину и роди десятерых (я имею в виду детей, а не осьминогов). Одну из дочек назови в мою честь (Хэтэуэй, а не Харриет, иначе я вернусь и застрелю тебя из лазерного пистолета). Но сначала чуть-чуть остепенись. Я не хочу, чтобы тебя посадили в тюрягу за то, что ты избил свою жену или убил кого-нибудь - просто потому, что тебя достали. Поскольку сейчас я далеко и ты не сможешь мне двинуть, даю совет: поступи на службу в полицию. Они там, конечно, не святые, но твой опыт поможет тебе стать хорошим полицейским и, не исключено, даже исправить немного нравы полиции. Ты же знаешь, почему дети ненавидят легавых… Я хочу, чтобы ты защищал справедливость. Я хочу, чтобы ты был настоящим рыцарем. Жаль, что ты не поверил в инопланетян. Я очень была бы рада, если бы ты был сейчас со мной.
Джонни! Это хорошо, что ты любишь его… ну, сам знаешь кого - Аллена. Чтоб мне провалиться, если вру! Папа не рассердился бы на тебя - и я тоже не сержусь. Ты нравишься ему больше всех нас. Я думаю, из тебя выйдет замечательный врач, если ты этого захочешь. Но знаешь, я немного беспокоюсь за тебя. Будь собой! Запомни: ты ничем не обязан жертвовать для того, чтобы тебя любили. Те, кто навязывает тебе свою волю, не любят тебя - они жаждут власти. Так что следуй за своей звездой, и все будет хорошо. Не просто хорошо - все будет гр-р-рандиозно! Ты только посмотри на дядю Стэна: с чего он начал - и кем стал!
Джой, моя маленькая принцесса! Порой у нас с мамой опускались руки, и если мы продолжали жить, то лишь потому, что не могли тебя бросить. Сейчас тебе кажется, что ты попала в страну чудес. Надеюсь, это чувство останется с тобой на долгое-долгое время. Только не превращайся, пожалуйста, в одну из этих богатеньких сучек. Я серьезно! Мне кажется, ты станешь актрисой или знаменитым видеопродюсером. Ты у нас та еще штучка… Не пойми меня неправильно, сестренка: мне нравится твоя уверенность в себе, и я надеюсь, что моя дочурка пойдет в тебя. Главное - не заносись и остерегайся звездной болезни. Надеюсь, ты будешь писать мне и держать меня в курсе. А когда твои фильмы выйдут на экран, я тоже буду их смотреть.
Мама! Что бы там ни говорили, тебе не в чем раскаиваться. Ты вырастила нас. Все, что я дам своему ребенку, это от тебя. Моей девочке со мной ничего не угрожает. Я буду замечательной мамой. Такой же, как моя мама.
Я люблю вас всех бесконечно и вечно. Живите счастливо! Я тоже буду жить, хоть и не на Земле…
Ваша падающая звезда Хэт.
6. Софи
Софи почти уже дошла до стены, когда погас свет. Она глядела вверх, на свод, в то время как Мелисанда терлась о ее ноги, пронзительным мяуканьем жалуясь на весь этот бардак.
Тьма была внезапной и почти кромешной. Громадная пещера наполнилась возгласами, всхлипами и воплями. Софи поставила корзинку и присела на корточки, пытаясь нащупать Мелисанду, которая скребла когтями пол где-то рядом. Кошка зашипела у нее под рукой. Зажженная спичка рассыпала кругом искорки и осветила на мгновение три ошеломленных черно-белых лица. По всему залу вспыхивали огоньки быстро гаснувших спичек. “А вдруг покрытие пола загорится?” - испуганно подумала Софи. Похоже, кто-то рядом решил это проверить и бросил на пол спичку. Та зашипела и погасла, оставив лишь тонкую струйку дыма. Софи судорожно вздохнула, с облегчением чувствуя под рукой тепло Мелисанды. Сердце билось как бешеное от инстинктивного страха темноты - и осознанного страха неизвестности.
У противоположной стены пещеры кто-то разжег костер, бросая в него одежду и бумаги. Темные фигуры людей устремились к свету.
Мелисанда повернула голову. Ее глаза слабо мерцали во тьме, которая, как и свет, казалось, исходила от всей поверхности стен.
- Давай-ка найдем местечко поудобнее! - шепнула ей Софи.
В крови бушевал адреналин, и рюкзак с корзинкой показались Софи тяжелее обычного. Но она продолжала идти. Стены были почти неразличимы, так что остановилась она скорее не потому, что что-то увидела, а повинуясь чутью и причмокиванию Мелисанды, которая лакала водичку. Эх, не напоила бедную кошку, пока было светло!.. Софи подставила к стене ладонь и выпила, решив разделить судьбу Мелисанды. У воды оказался странноватый вкус - выхолощенный, как у дистиллята в колбе.
- Прости, Мел, - пробормотала Софи. Светлое пятнышко во тьме довольно заурчало.
Софи нашла сухое незанятое место и попыталась было сунуть кошку в корзинку, но Мелисанда вопила как резаная, пока Софи не отпустила ее.
- Только осторожнее, черт побери! - прошептала она, глядя вслед Мелисанде, как призрак растворившейся во тьме.
Здесь, в чужеродных сумерках, по крайней мере было тихо. Вспомнились сумерки на пристани озера Листер. Свет из кают на воде. Звуки голосов, раздающихся с крыльца и из открытых окон за спиной. Мерцание светлячков в густой темноте под елками. Ощущение прохладного воздуха на голой коже. Поцелуи согретой солнцем воды на ногах. Жужжание невидимых во тьме москитов.
Сейчас Софи поражала ее тогдашнее долготерпение, даже зимой, вдали от озера Листер, когда время отмерялось другими вехами - ожиданием дней рождения, учебой и оценками, телефонными звонками. Она успела испытать томительную скуку взрослости, зря потерянного времени, потому что это было ее время - и она имела право его терять. Она была достаточно взрослой, чтобы забыть смерть дедушки; она была достаточно поглощена собой, чтобы ее встревожил печальный уход тетушки и безумные, ничего не понимающие глаза дяди. Даже когда она узнала название - наследственное слабоумие Альцгеймера - и впервые услышала о том, как эта болезнь передается по наследству, Софи оценила свои шансы со всей самонадеянностью юности: раз заболевают двое из четырех, то есть шансы - пятьдесят на пятьдесят, значит, мама заболеть не должна. Она была младшей дочерью младшей дочери, избалованной, обласканной, окруженной вниманием и заботой, взлелеянной в золотом коконе семьи. Разве ей могло грозить какое-то несчастье? Из мрака вынырнула Мелисанда, потерлась о ноги Софи, тыкаясь носом в рюкзак и громко урча. Софи послушно обшарила рюкзак, отложив в сторону ненужный фонарь и упаковку спичек, которые следовало оставить на крайний случай, нашла миску, перочинный нож и пакетик с кормом, вспорола пакетик ножом и вывалила содержимое в миску. Мелисанда недовольно зашипела, услышав шуршание.
- Вот будешь сама носить рюкзак, тогда и привередничай, - сказала ей Софи.
Она налила кошке воды - земной воды - и сама выпила немного. Потом прилегла, облокотившись, и подумала о москитах и светлячках, которые умирали еще до наступления осени. Она вспомнила, как сиживала летними ночами и про себя перечисляла всех, кого она переживет. Они ведь не сетовали на краткость жизни - так и она не будет. Мысли о скоротечности бытия, о насекомых, средневековых крестьянах и королях утешали ее и примиряли с действительностью.
В то лето, когда матери поставили диагноз и она была слишком удручена, чтобы поддерживать семейные традиции или фамильный героизм, Софи сама надраила серебро и накрыла стол. Она вытащила все поваренные книги и попыталась воссоздать то, что создавала все эти годы ее мать. Золотой уголок, где у всех всегда полно времени.
Ирония заключалась в том, что именно за накрытым столом ее предала подруга. Рэйчел, самый близкий человек в мединституте, которую Софи сама познакомила со старшим из своих двух братьев. Рэйчел, которая, по мнению Софи, должна была понять ее лучше всех. Рэйчел, которая на празднике солнцеворота сделала то, чего она, Софи, решила не делать: принялась обсуждать их генетическую судьбу. Она разглагольствовала о том, как генетические дефекты передаются из поколения в поколение; с горячностью рассуждала о том, как выгодно для науки и человечества обследование еще одной семьи с такой распространенной формой слабоумия, - а потом с сияющим видом заявила, что не стала бы рожать детей от любимого человека, если бы эти дети рисковали потерять в зрелом возрасте рассудок. И таким образом разделила семью Софи на обреченных и спасенных.
У Рэйчел и Кейта, брата Софи, было уже трое детей, которых Рэйчел героически растила одна, в то время как Кейт подвергался разным программам детоксикации. Результаты анализов подтвердили, что у него нет мутированных генов, и перспектива прожить семь десятков лет сломила его, чего не удавалось сделать перспективе ранней смерти. Рэйчел и Софи не разговаривали с тех самых пор, когда Кейт впервые отказался приехать на праздник солнцеворота. “Скукотища!” - заявил он. Голос Кейта, говорящего словами Рэйчел.
Софи услышала шепот во тьме. Несколько голосов спорили еле слышно: “…я ее запросто пришью, вот увидишь!” Мелисанда заворчала, прижимаясь к траве; Софи подхватила кошку, нащупала другой рукой корзинку и сунула ее туда. От напряженных усилий разглядеть невидимое по телу пробежала дрожь. Софи слегка задыхалась, почти физически ощущая крик, застрявший в горле. Кого звать на помощь в этой кромешной тьме? Она нашарила перочинный нож и открыла его.
Огонек зажигалки яркой точкой вспыхнул во мраке - ближе, чем ожидала Софи. Он осветил бледное, заостренное тьмой лицо и ряд гвоздиков в ушах.
- Мы жрать хотим, - нагло заявил парень. Из тьмы за его спиной раздался угодливый девичий смешок. - У вас есть жратва. Дайте нам немного.
- Отстаньте от меня!
Смутные очертания лица придвинулись ближе.
- Дай нам что-нибудь - и мы от тебя отстанем. Он щелкнул пальцами под носом у Софи.
Не думая ни минуты, не колеблясь, Софи взмахнула ножом, пропоров нападавшему рукав и руку. Парень взвизгнул и отшатнулся; зажигалка ударилась о колено Софи и упала на зеленый пол.
- Ты что, охренела?!
Она чуть было не рассмеялась - и над ним, и над невообразимой дикостью только что сделанного.
- Ты угрожал мне!
Друзья столпились над раненым, поднося зажигалки к его лицу и руке, которая сжимала рукав. Между пальцев сочились струйки крови. Рана в общем-то пустяковая, наметанным глазом определила Софи.
- Я так и знала, дурацкий прикол! - взорвалась девица. - Какого черта мы сюда приперлись?
К ним приблизились несколько фигур.
- А пошли вы! - заявил один из юнцов, но вся шайка начала понемногу отступать от Софи в сторону.
- Доктор! - раздался голос санитарки. - Если хотите, пойдемте с нами. Там вы не будете в одиночестве.
Софи схватила нож и миску и, впопыхах проливая воду и роняя сухой корм, сунула их в рюкзак. Ее трясло. Это из-за удара ножом, подумала она. Удара без раздумий и колебаний. Мысли о Рэйчел и о том, что эта дура сделала ради своей собственнической любви, довели ее до бешенства - и как только появился повод излить накопившуюся злость, Софи схватилась за нож. Теперь ей было ужасно плохо.
- А мы как же? - раздался из мрака дрожащий девичий голос.
- Сегодня останетесь здесь, - ответил ей один из подошедших с отчетливым и резким восточноевропейским акцентом. - А завтра видно будет.
- Она его порезала!
Софи, пошатываясь, зашагала вперед, подальше от неудачливых грабителей, и вздрогнула, почувствовав, как кто-то к ней приблизился.
- Все в порядке, - раздался голос санитарки. - Это Адриен ла Флер. Мы с вами уже встречались. Идите за Стивеном, у него глаза, как у пантеры. Сейчас безопаснее держаться вместе - по крайней мере пока все не утрясется.
- Утром, - сказал голос с акцентом.
Во тьме то тут, то там вспыхивали слабые огоньки. Кое-где горели небольшие костры. Тишину прорезали оклики людей, искавших друг друга, резкие вопли или рыдания, тихие разговоры и стоны, которые тут же смолкали, придавленные тьмой и необычностью обстановки. Где-то вдали пьяные голоса распевали походную песню с множеством куплетов. Софи сосредоточилась на ходьбе, стараясь не спотыкаться под бременем рюкзака и сжимая корзинку с ее живым и беспокойным грузом.
Увидев призрачное свечение во тьме, Софи подумала, что это галлюцинация. Но нет, перед ней был импровизированный указательный знак - флюоресцирующие детские наклейки, налепленные на шест и образовавшие что-то вроде тотемного столба.
- Кто это? - спросил голос.
- Не зажигайте лампу, - отозвался Стивен. - Вы мне глаза попортите. Вот, привел еще одну заблудшую овечку.
Остальные задержались возле тотемного столба, а Стивен проводил Софи, лавируя между спящими вповалку телами. Очевидно, подумалось Софи, это остатки толпы, привлеченной смертью; покойник наверняка лежит где-то рядом. Стивен заверил ее, что здесь ей будет хорошо, и оставил устраиваться на ночлег. Мелисанда яростно царапала стенки корзинки. Люди вокруг начали недовольно ворчать. Софи сдалась, подняла дверцу и выпустила Мелисанду.
Позже кошка разбудила Софи, тыкаясь в нее носом и влажными от стенных водопадов лапами, пока хозяйка не повернулась и не легла на спину. Мелисанда привычно устроилась у нее на груди, и Софи вновь уснула, убаюканная нежным урчанием.
7. Морган
Он не помнил, когда закрыл свой блокнот, сбросил его с колен, а пиджак - с плеч и улегся на зеленое покрытие, смежив усталые веки. Большинство членов отряда уже спали - в пещере или около выхода, не считая четырех часовых. Как выразился Акиле Рахо, такой охране могли бы позавидовать монашки в монастыре.
Как ни странно, Моргану приснилась Земля. Он сидел у компьютера в своей лаборатории. Он знал, что это его лаборатория, хотя все помещение скрывалось в белом тумане. На экране змейками извивался, раскручиваясь и скручиваясь в кольца, шестиугольник из ярко-синих линий. Внизу было что-то написано, но ни текст, ни клавиатура не были английскими и вообще не походили ни на один земной язык. Морган пытался нащупать пальцами знакомые клавиши, однако не мог их найти. А синие линии все извивались на экране - и он должен был закрыть эту программу.
“Счастливчик Кекуле! - подумал Морган, проснувшись и вспомнив загадочную картинку на экране. - Приснились змеи - а наутро открыл формулу бензола”.
- Вот черт! - пробормотал он вслух, ощущая знакомую боль в правом глазу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50