На князя и так все косятся, недоумевая, зачем назначать нового начальника, заведомо временного, не снимая при этом старого? Что это за блажь, и в чем смысл странной формулировки в приказе: «назначить начальником-инспектором вплоть до особого распоряжения Верховного главнокомандующего либо до официального окончания специальной миссии»? Напрямую никто не спрашивает, даже сам временно пониженный в должности генерал Луговой, но шепотков за спиной хватает. Ну, насчет «начальника-инспектора» подчиненным более-менее понятно: Верховный решил провести полнейшую ревизию разведуправления и выбрал довольно оригинальный, но вполне объяснимый метод. А вот «особое распоряжение» и «специальная миссия» народ настораживали, народ бурчал, и это бурчание частенько содержало информацию, озвучивать которую не следовало.
Так что лишние люди в деле ни к чему. Меньше будет кулуарных обсуждений. Преображенский вернулся к разговору с капитаном.
- Наблюдай за любыми маневрами вокруг посудины, капитан. Кто ее привел?
- Как и полагается, абордажные катера орбитальной обороны. Порядок есть порядок. Немцы на нем повернуты, вы же понимаете. Доставили, пристыковали, отвалили. Ничего подозрительного. Да все штатно, ваша светлость, не волнуйтесь.
- Дай-то бог, - князь кивнул. - Звони в любое время, операция по-прежнему под моим личным контролем. И еще… как у твоего заместителя с немецким?
- На уровне «Яволь, герр гауптманн». Причем с южнорусским мягким «г».
- Засунь его на ночь в «мнемосон». Пусть подучится.
- Это для третьей фазы операции?
- Так точно, капитан. Справится?
- Так точно, ваша светлость. Лейтенант Хренов у нас на все руки мастер, но лучше всего умеет дрыхнуть, на этом и сыграем.
- Вот и отлично. До связи.
Преображенский выключил комп и еще раз сверился с планом операции. Пока все шло нормально. Если так будет и дальше, Эйзен все-таки приоткроет свои секреты. Хотелось бы сказать: «откроет все свои секреты», но это нереально.
- Разрешите, ваша светлость?
В дверях одновременно возникли Ривкин и Луговой.
- Проходите, располагайтесь, - Павел указал на кресла для посетителей. - Дождемся Аверьянова с Олафсоном и начнем.
- Чувствую, дело пахнет новой операцией? - Ривкин изобразил, что принюхивается. - Большое дело?
- Наберитесь терпения, подполковник, - Преображенский коснулся окошечка «секретарь» на экране компа. - Оля, кофе на пять персон.
- Таки да, большое, - аналитик удовлетворенно щелкнул пальцами.
- Настройтесь на серьезную волну, Аарон Моисеевич, - строго проговорил Преображенский. - Ваш отдел, возможно, будет играть в деле ключевую роль.
- Весь внимание и серьезность, ваша светлость, - Ривкин поднял руки, одновременно чуть наклонив голову.
Генерал Луговой недовольно взглянул на подполковника. В штабе Управления все прекрасно знали, что князь относится к гениальному, а потому слегка сдвинутому начальнику аналитического отдела снисходительно, но всему есть разумные пределы. С точки зрения генерала, Ривкин злоупотреблял особым расположением его светлости. Впрочем, это их дела. Если Преображенский считает поведение аналитика нормальным, значит, так оно и есть. Да и верно, что взять с гражданского, случайно задержавшегося на военной службе после окончания войны?
- Ваша светлость, разрешите вопрос, - подал он Ривкину пример образцовой субординации.
- Спрашивайте.
- Вы не укажете, так сказать, вектор операции, не сориентируете, о чем пойдет речь? Чтобы мы могли собраться с мыслями.
- Пожалуйста, собирайтесь. Вектор указывает на Эйзен.
Луговой молча поднял брови. По лицу генерала было непонятно, удивлен он или раздосадован. Мелькнувшая гримаса имела признаки не совсем этих эмоций, но что-то близкое.
Аналитик вел себя более открыто. Он сразу же состроил кислую физиономию и развалился в кресле, чуть ли не наполовину съехав под стол.
- Снова напрасная трата времени и средств, - Ривкин устало прикрыл глаза рукой. - Я же сто раз докладывал, ваша светлость, «взломать» Эйзен невозможно! Один шанс из миллиона. И это не голые слова, а точные расчеты на лучших компьютерах. Жаждете выкинуть деньги на ветер? Так просто повысьте мне оклад!
- Обстоятельства изменились, подполковник. Когда вы узнаете подробности, ваши машины будут вынуждены рассчитать новую вероятность.
- Отбросим ноль, пусть даже два ноля, что это изменит?
- Увидим. Надеюсь, изменится всё, и в лучшую для нас сторону.

2. Февраль 2299 г., Эйзен

Такого количества разных документов Альфред не составлял еще никогда. К вечеру суматошного дня он уже с трудом соображал и, если бы не подсказки служебной программы, наверняка наделал бы в формулярах кучу ошибок. В дополнение ко всему над головой по-прежнему висел дамоклов меч инспекции герра Штрауха. Шеф постоянно маячил в поле зрения, что-то выясняя у экспертов-криминалистов и медиков. С точки зрения Краузе, картина была вполне понятной, и особо углубляться в подробности не имело смысла, но у шефа на этот счет имелась своя точка зрения, о которой он предпочитал многозначительно помалкивать. После десяти вечера к усталости добавилось раздражение. Силы кончились, работы оставались еще горы, а неутомимый Штраух продолжал докапываться до некой истины. В целом всё это утомляло сильнее марафона на беговой дорожке. Страшно хотелось упасть и хотя бы на полчаса забыться. Можно даже прямо здесь, на палубе шлюзового отсека. Все равно уйти с карантинной площадки без разрешения шефа немыслимо, а он, похоже, намеревался работать до полного выяснения всех обстоятельств дела.
Краузе усталым взглядом поискал заместителя. Фриц тоже выглядел выжатым досуха и бродил по сектору на автомате, создавая лишь видимость работы. Почувствовав взгляд старшего инспектора, Найдер вяло кивнул и направился к Альфреду, в импровизированную зону отдыха. Заботливый инспектор Клаус, заступивший дежурным по сектору, прислал коллегам стандартный набор для сверхурочных работ: комплект пластиковых стульчиков, столик и несколько термосов с кофе и бульоном. Еще в набор должны были входить галеты, но их почему-то не оказалось. Посыльный только развел руками. Пришлось дать ему целых десять марок и отправить за печеньем в ближайший Markthalle [7]. За столь приличные деньги посыльный купил всего-то две маленьких пачки импортного ванильного печенья «Данкейк», но выбора у проголодавшихся офицеров не было. Государственные магазины, где можно было приобрести дешевые и питательные отечественные продукты, работали только до двадцати двух ноль-ноль. Из мысленного архива снова выползла мыслишка о бездарности министра продовольствия и его подчиненных, которые вместо того, чтобы поставить во всех секторах служебные пищематы, поощряют подпольную торговлю импортными продуктами на частных рынках. Где логика?
Альфред сунул в рот тающий на языке кусочек обывательского ванильного счастья и невольно прикрыл глаза. Было очень вкусно. А будь поблизости пищемат, пришлось бы снова давиться «семью злаками». Краузе без сожаления запихнул мыслишку про бездарность Минпрода обратно в архив. Десять марок, конечно, жаль, но во всем есть свои плюсы. Пойди он на рынок за импортными сладостями, на него посмотрели бы косо, а так… служебная необходимость удачно совместилась с тайным желанием любого нормального человека хоть иногда полакомиться чем-нибудь неординарным.
- Что у медиков? - отвинчивая крышку термоса, спросил Краузе. - Садитесь, Фриц. Кофе?
- Спасибо, герр…
- Рабочий день окончен, - перебил его инспектор, - можете обращаться просто Альфред.
- Хорошо, Альфред, - Фриц устало сел на пластиковый стульчик. - Я бы с удовольствием закурил.
Признание было неожиданным. Для офицера ГСП курение табака считалось постыдным, хотя напрямую не запрещалось. Но больше Альфреда насторожила откровенность обычно скрытного и немногословного Найдера. Он явно рассчитывал на ответную откровенность или хотя бы неформальный разговор. Думает, что сумеет раздобыть сведения, о которых полагалось знать только старшим офицерам отдела? Что это, его личное любопытство или спецзадание шефа, этакая проверка благонадежности молодого старшего инспектора? Кстати, а почему на эту должность не назначили самого Найдера, ведь он служит в отделе дольше всех, и по сроку вполне мог претендовать на место второго человека в секторе? Нет, с этим Фрицем следует держаться осторожно. Дружески, но на расстоянии. Так будет надежнее.
- Я бы с удовольствием разрешил вам, Фриц, но… - Краузе взглядом указал на шлюз, в котором минуту назад скрылся шеф. - Комиссар может появиться в любую секунду. Достанется нам обоим.
- Я понимаю, Альфред, - офицер вздохнул. - У медиков пока лишь предварительные выводы. С трупами более-менее понятно: почти все астронавты погибли от различных ран и повреждений. Естественную смерть прозекторы предполагают лишь в трех случаях из тридцати. Думаю, они перегрызлись, как пауки в банке.
- Неудивительно. А выжившие?
- Мужчину почти откачали, но пока он неадекватен; никого не видит в упор, несет какой-то бред и бьется в истерике. Доктор сказал, что это реактивный психоз.
- Реактивный? - Альфред хмыкнул. - А почему не гиперпрыжковый?
- Это медицинский термин, - терпеливо пояснил Найдер.
- Извините, неуклюжая шутка, - Краузе, чтобы скрыть неловкость, потянулся за очередной порцией «данкейка».
Фриц продолжил, будто бы ничего не заметив.
- Женщина в коме и, похоже, надолго. А вот ребенок почти в порядке, но толку от него мало. Девочке всего десять лет, шесть из которых она провела на борту корабля, причем, не в лучшей компании. Она боится всего и всех. Медики и психологи разводят руками. Требуется время на адаптацию, но сколько конкретно его потребуется, они не говорят. Врачи накачали ее транквилизаторами, так что в данный момент она мало отличается от товарищей по несчастью, тоже лежит мешком и грезит.
- Понятно. Что с представителем компании?
- Как! Вы с ним еще не познакомились? - удивился Найдер. - Он прибыл час назад и даже успел осмотреть судно.
- Что значит, «успел осмотреть»? - Краузе едва не подавился печеньем. - Без моего ведома?!
- Компанию ему составил сам герр Штраух, - Фриц виновато отвел взгляд. - Вы должны были его видеть, Альфред, это он разговаривал с шефом перед тем, как оба повторно прошли на борт «призрака». Вон там, у шлюза, видели?
- Да, да, - Краузе недовольно поморщился. - Герр Штраух требует результатов и в то же время…
Он поднялся со стульчика и одернул униформу.
- Пойти с вами? - спросил Найдер.
- Нет, лучше подстегните медиков. Пусть оставят в покое мертвых и сосредоточатся на выживших. Мы должны получить исчерпывающие данные на эту троицу в наикратчайший срок. В первую очередь меня интересует генетический анализ: кто кому родня и насколько близки эти якобы уроженцы Юнкера к стандарту расовой чистоты.
- Якобы? - заинтересовался Фриц.
- Пока не доказано обратное, их расовая принадлежность под вопросом, - пояснил Краузе. - Стандартная процедура. Вам ясно задание, Фриц?
- Да, герр старший инспектор, - Найдер тоже поднялся и коротко кивнул.
В первую очередь ему стало ясно, что едва наметившаяся дружба с начальством дала трещину. Но откуда он мог знать, что Краузе такой безглазый идиот?! Слегка раздосадованный этой неувязкой, Фриц проводил начальника преданным взглядом и направился в медотсек. Генетический анализ? Ну что ж, это будет интересно, хотя насчет женщины все ясно и без анализа, она не арийка - сто к одному. Что из этого следует? Пока рано делать выводы. А уж какую из этого можно извлечь выгоду, тем более пока неясно. Будет день, будет пища.
Шефа и представителя компании-судовладельца Краузе нашел довольно быстро. Они прогуливались по верхней палубе судна-призрака, неторопливо беседуя, будто два философа, рассуждающих о смысле жизни. К появлению Альфреда оба отнеслись снисходительно, как к приходу официанта. В принципе, это Краузе устраивало. Ведь Штраух вполне мог наорать за то, что руководитель следственной группы знакомится с главным свидетелем едва ли не последним, и был бы прав. Но шеф ничего такого не сделал, и это было славно. Можно сказать, сошло с рук. А догнать улетающую ракету чужой беседы будет нетрудно, надо лишь сосредоточиться.
- В целом, повторюсь, герр комиссар, судно в очень приличном состоянии. Все-таки концерн «Даймлер-Ганза» умеет строить суда.
- Я поклонник продукции верфей «Вольф унд Сименс», - заметил Штраух.
- Вы говорите о военных кораблях и катерах, - уточнил представитель, - а я о гражданских судах. Этот «призрак» с честью выдержал испытание затяжным гипердрайвом. Безусловно, его реальное техническое состояние оценят специалисты, но предварительно можно сказать, что судно в порядке.
- Вы рекламируете своих партнеров, герр Фогель? - усмехнулся Штраух. - Никто не ставит под сомнение техническое совершенство немецких кораблей и судов, это было бы кощунством. Я также не сомневаюсь, что ваша фирма содержит суда в образцовом порядке, поэтому они с честью выдерживают самые суровые космические испытания. Но все-таки, давайте вспомним, какую службу представляю здесь я… и мой помощник.
Он снисходительно взглянул на Краузе. Второй раз за сутки - невероятная щедрость! Альфред вдруг понял, что шеф впервые за последний год чувствует себя в своей тарелке и потому практически счастлив. Вот ведь как мало нужно человеку для счастья.
Хотя… быть может, и не так уж мало. Кто знает, что у шефа на уме? Возможно, Альфреду просто неизвестны некоторые существенные нюансы, возможно, он видит только кусочек картины, которую выкопал из-под палубы древнего «Даймлера» старательный Штраух.
- Конечно, герр Штраух, я помню о главном предмете вашего интереса. Все файлы на экипаж переправлены в ваш компьютер. Я не могу добавить что-либо существенное, но если желаете, попробую дать неформальные комментарии к биографиям выживших.
- Будьте так любезны, - шеф скривился, выдавливая из себя вежливую улыбку.
- До трагического рейса парочка не была знакома.
1 2 3 4 5 6 7