— Владислав Валерьевич, контейнер пуст!
— Так я и думал, — седой поднял взгляд на Сашу. — Тамара! Еще когда мы летели из Горной Крепости, я почувствовал, что она сильно напряжена. Она догадывалась, что «Сокол-2» после гибели первого носителя не вернулся в капсулу, а перебрался в нее. Теперь понимаете, почему Тома сбежала?
— Нет. То есть понимаю — «Сокол-2» из этого контейнера теперь внутри Тамары и она этим напугана. Но я не уверен, что она сбежала. Трое сопровождавших ее типов и заранее выкупленное «невидимое время» свидетельствуют о тщательной подготовке операции.
— А я думаю, Тамара сбежала, поскольку опасалась, что, став носителем «Сокола», автоматически превращается в новый объект охоты для «красных». Хотя возможно, имеются иные причины.
— Вот именно. Может быть, я ничего не понимаю в ваших делах, но напрасно вы отвергаете такой очевидный факт — все было спланировано заранее, и ниточка тянется к владельцам «индульгенции». Проведите оперативную проверку, хотя бы для очистки совести.
— Оперативная проверка не нужна. «Откупленцы» — филиал «Невода» в Штатах. У меня нет причин подозревать коллег.
Саша удивленно уставился на Владислава.
— Вы открываете мне глаза на совершенно невероятные вещи. Американцам разрешено шпионить при помощи «Невода»?
— Это обычный обмен контрольными снимками. Они делают их выборочно здесь, русские — там. Потому «Невод» и гарантирует безопасность всем, за счет открытости. И такие обмены лучше, чем тайный шпионаж.
— Вопрос спорный, но вам, а вернее, ФСБ и АНБ, виднее. Однако получается, что Тому увели американцы? Зачем?
— Пока не знаю. Но выясню.
— Ага, вы уже не отрицаете, что коллеги могут быть причастны к бегству Тамары?
— Это может оказаться запутыванием следа. Подгадать или узнать заранее, когда выключится определенный квадрат, и провести операцию, подставив при этом других, — классика жанра. Работа тонкая, но выполнить ее вполне реально.
— Но тогда сделавший это человек должен иметь неограниченный доступ к самым секретным делам «Невода». Ведь, чтобы узнать заранее о текущих планах филиалов, следует влезть в главный компьютер. Кто имеет такие полномочия, кроме самого Михайлова?
— Никто.
— Значит, все-таки американцы виновны?
— Если так, игра вышла на новый уровень, — Владислав задумчиво уставился в окно. — Международный.
— Неудивительно. Вы сами сказали — Система угрожает всему миру. Почему американцы должны оставаться в стороне? Им ведь тоже небезразлично, выживет мир или рухнет.
— Они могут все испортить. К тому же обладание «Соколом» — огромный соблазн.
— Соблазн заполучить средство против «Невода»?
— Я уже сказал вам, Александр, противопоставление Системы «Неводу» — первоочередная, но не главная задача заговора. Система — это оружие. Оружие нового поколения. На данный момент — абсолютное, то есть самое совершенное. Вот в чем соблазн. Вы же знаете, как болезненно переживали американцы установленную «Неводом» глобальную демократию. Провозгласив всемирный паритет, мы лишили их полицейской дубинки и громкого звания первой среди сверхдержав. Велики шансы, что они с радостью ухватятся за возможность вернуть себе мировое господство.
— В Штатах тоже есть заговорщики и секретные заводы по производству этого нового супероружия?
— Да, заговорщики есть везде. А заводы… вовсе не обязательно разбрасывать их по всему миру. При нынешнем развитии транспортных сетей доставить «продукцию» в любой уголок планеты не проблема.
— Разве это не накладно? Границы, таможни, расходы на перевозчиков, маскировка…
— Накладные расходы будут минимальными, уж поверьте. В этом и заключается главное преимущество Системы перед устаревшими видами вооружений. Вы поймете почему, когда узнаете всю правду. Придется мне на некоторое время оставить вас под опекой Климова, а также программы защиты свидетелей.
— Полетите в Штаты?
— Для начала.
— Путь неблизкий. Будет время все обдумать.
— Вы на что намекаете?
— А на то, Владислав Валерьевич, что в первую очередь вам стоит спросить себя: откуда американцы узнали, что «Сокол» у Томы? Каким образом они догадались об этом раньше вас?
— Черт! Действительно. Об этом не мог знать никто, кроме самой Тамары.
— И того, кто в свое время, опять же раньше вас, выследил меня. Знаете, что я думаю? Что-то у вас в «Неводе» нечисто, уважаемый начальник Службы безопасности Еврофилиала. Какая-то крыса завелась. Причем она точно знает, как находить «Соколов» среди миллиардов граждан.
— Почему в «Неводе»?
— Потому что «Невод» в обоих случаях не видел момента похищения, — ответил Саша. — И «Сокола-3» ваш всемирный соглядатай до сих пор не нашел. Вы говорили, что мой школьный приятель, стащив третью капсулу, ускользнул от спецназа и подался в горы. А ведь Семенов не мог далеко уйти от Горной Крепости. Без снаряжения по скалам не сильно разбежишься. Так в чем же дело? Третий случай «невидимости» без вашей санкции? Не многовато ли?
— Может быть, вы правы, Александр. Хотя возможны и варианты. Например, Одиночка.
— Нет. Он Одиночка, и методы у него соответствующие. Взлом, виртуальная атака, заманивание в капканы и душеспасительные беседы, вот и весь арсенал. Не исключено, что он обладает талантом строить козни, но делает это тоньше. Он никого не похищает. Он подстраивает все так, чтобы нужные люди сами пришли, куда ему захочется, добровольно. Нет, и еще раз нет, Владислав Валерьевич, думаю, все гораздо проще. Крыса в «Неводе». И последнее… Эта крыса и есть Главный…


2. 06 июля, 18 часов 10 минут
(время московское)

«За час не успеть». Старший инспектор Сюртэ Жан Лесаж немного опустил стекло и выбросил сигарету. Под струями проливного дождя она погасла, не долетев до мокрого асфальта. В центре Парижа за такие вольности с Лесажа содрали бы сотню евро, несмотря на занимаемую должность. Любой постовой, взмокший от пота под своим дождевиком, с натертым кислородной маской лицом и злой от усталости, мгновенно выписал бы мсье инспектору штраф, а после обязательно отдал бы салют.
Все постовые одинаковы. В любой стране. Они убеждены, что за порядком на улицах не следит никто, кроме них и спутников «Network!». Причем если брать Европу, то на переднем крае этой борьбы стоят плечом к плечу именно постовые, ведь, когда небо затянуто тучами по триста дней в году, спутники не особенно зорки. Поэтому во всех странах Евросоюза полисмены похожи, как родные братья.
Ну что ж, отчасти они правы. Им достается больше, чем другим, но тут ведь дело не в их личном героизме или особых волевых качествах. Это на войне куда тебя послали, там и сражаешься. А на мокрых парижских улицах все иначе. Хватило ума лишь на то, чтобы стоять на перекрестке, — стой и не ворчи, а злость за свое скудоумие срывай на жене или любовнице. При чем здесь посторонние граждане, особенно застрявшие в пробке? Им тоже несладко…
Проклятые дожди! Мало того, что они скоро смоют город прямиком во вспухшую Сену, так из-за них приходится передвигаться, как в каменном веке — исключительно по земле. В такую погоду летать категорически запрещено. Впрочем, запреты дело ненадежное, при желании обойти их — раз плюнуть. Но если бы дело было только в запретах! В такую погоду летать действительно невозможно. Поэтому все вертолеты стоят в ангарах, авиафирмы разоряются, а граждане изнывают в плотных многокилометровых пробках.
«И за два часа не успею добраться, — Жан прикурил новую сигарету. — Но брести пешком по колено в воде и вовсе не выход. Проклятая погода! Тратить два часа на путь домой! Когда такое было?!»
Если задуматься, меньше времени на путь домой инспектор и не тратил. Может быть, лет десять назад, когда над городом хоть изредка появлялось солнце, а движение не было столь интенсивным… Хотя уже тогда попасть в центр Парижа означало встать перед выбором: застрять до глубокой ночи в пробке или воспользоваться метро.
Обгоняя крадущийся по бульвару Денэн автомобильный поток, по тротуару проковылял бездомный. Лесаж, сам того не желая, задержал на нем взгляд. Куда в такой дождь? Не все ли равно, в какой подворотне ютиться? Хотя, возможно, не все равно. Инспектор тоже мог остаться в Управлении. Поужинал бы в бистро на углу, вернулся, выпил коньяку и улегся на поролоновом диванчике прямо у себя в кабинете. Дома его не ждал никто, как и этого «клоша». И все-таки Лесаж поехал домой. Потому что, в отличие от бродяги, имел этот самый дом. Местечко пусть и неказистое, но свое, родное. С широкой кроватью, сетевой телесистемой, заменившей в большинстве современных жилищ уютный камин, с баром и старым плетеным креслом, в котором так приятно сидеть, листая газету. Да, натуральную бумажную газету. Пожалуй, такая занятная традиция сохранилась, а вернее, возродилась как дань моде только здесь, в старом добром Париже. Даже в консервативном Лондоне предпочитают просматривать за завтраком «Тайме» в виде сетевой «прокрутки», ползущей по экрану мультисистемы. А французы, как всегда, желают выделиться из серой массы. Законодатели мод, что тут добавить? Жан вдруг осознал, что же показалось ему странным настолько, чтобы обратить внимание на этого бездомного. Мало ли их бродит по парижским улочкам? Много, но не каждый носит под мышкой солидную пачку газет. Раздобыл по случаю и теперь несет к ближайшему мусорному контейнеру, чтобы сжечь и слегка подсушиться у огня? Скорее всего, так. Вот только…
Инспектор снова опустил окно и выглянул из машины. По улице — прямой, насколько это возможно в Париже, — расположилось множество заведений, в том числе таких, где можно было купить газеты, но нигде их не продавали по старинке, с лотков. Только из автоматов. Что же получается, бродяга взломал автомат и вытащил заложенную в него пачку? Кражи газет, конечно, дело не для старшего инспектора Сюртэ, но что, если клошар вложил взамен нечто иное? Смахивает на паранойю, но теоретический курс борьбы с терроризмом, вбитый в голову еще в школе, а позже закрепленный в академии и сцементированный немалым личным опытом, на первое место ставил гражданскую бдительность. И уж тем более следовало ее проявлять представителям закона. Лесаж негромко выругался и прижал машину к обочине. Теперь ему не светило попасть домой и через три часа.
Поиски вскрытого газетного автомата особо не затянулись. Он обнаружился через два квартала, слева от входа в кафе «Шато-Тьерри». Наверное, хозяин заведения был родом из этого городка, почти полностью затопленного в прошлом году разлившейся Марной.
— Куда вы смотрите? — строго спросил инспектор у охранника.
— А что? — Тот поднял на Жана недовольный взгляд.
— Ничего, если не считать вот этого, — инспектор указал на распахнутую дверцу загрузочного отсека. — Разве этот аппарат не в вашей юрисдикции, мсье?
— В моей, — охранник стал совсем недовольным. — А вам-то что, мсье?
— И в моей, — Лесаж вынул из кармана значок. — Потрудитесь вызвать полицию.
— Из-за такой мелочи? — Теперь охранник говорил более вежливо. — Не думаете же вы, мсье старший инспектор, что там бомба?
— Почему сразу бомба?
— А чего еще бояться? — Охранник нехотя открыл смарт. — Да и стоит ли поднимать шум из-за мелочей? Кража пачки газет, конечно, преступление, но пока приедет полиция, преступник успеет их сжечь. Такая погода… и пробки…
— Вы хотите сказать, что меньше чем на убийство местные полицейские не приезжают?
— Нет, ну, если там бомба…
— Вот что, мсье, — Жан почувствовал приступ раздражения. — В автомат заложено взрывное устройство. Я уверен. Если не хотите лишиться работы, вызывайте полицию. Все ясно?
— Да, конечно, — охранник набрал номер. — Правда, я пока вижу лишь следы взлома и… пустоту. — Он наклонился и заглянул в загрузочный отсек. — Так и есть, пусто.
Жан раздраженно махнул рукой и отправился обратно к машине. К черту все! Если людям плевать на собственную безопасность, к черту! И безопасность и этих людей! И пусть за такое отношение к делу лишится работы он сам, а не этот ленивый охранник. Кому нужна его работа в этом промокшем до нитки городе и во всей этой тонущей, задыхающейся от испарений и пропахшей плесенью стране?
Почти у машины Лесаж немного успокоился и изменил решение. Раз уж не судьба попасть засветло домой, нечего и пытаться. Стечение обстоятельств, оно же рок или по-новомодному — случайная комбинация вероятностей, предлагали вполне очевидное решение. Вечер — это ужин, так почему бы не здесь? Сверля охранника взглядом, старший инспектор неторопливо прошел мимо кафе и через двадцать метров остановился у ресторанчика с легкомысленным, но патриотичным названием «Ле-кок». На первый взгляд заведение было приличным. За играющей полупрозрачными рекламными роликами витриной можно было разглядеть крепкие столики под дуб, удобные стулья с высокими гнутыми спинками и грамотно расставленные торшеры. Все стилизовано «под старину», добротно и недешево. Ну что ж…
Инспектор вошел и почти сразу остановился, как вкопанный. Аппетит мгновенно пропал. Он потянулся было за сигаретами, но вспомнил, что находится в общественном месте, и дисциплинированно опустил пачку «Галуза» обратно в карман. Слева от входа стояли три газетных автомата, видимо, местные завсегдатаи были большими модниками или, скорее, ретроградами, учитывая обстановку. Но сейчас Жана интересовали не нравы жителей квартала, а состояние автоматов. Все три были открыты, и газеты во всех трех присутствовали только в окошке выдачи. По одному экземпляру на «брата». Лесаж заложил руки за спину и покачался на каблуках.
— Добрый вечер, мсье, — возник за плечом охранник.
— Я вижу, что пренебрежение служебными обязанностями на вашей улице в порядке вещей, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9