Я ведь им верил, Серёг, докторам этим.
– Ладно. Пошли прямо. Может, хоть на кого наткнёмся – дорогу спросим.
– А куда дорогу?
– Домой. Если нормально вернёмся, я, Леха, пить навсегда брошу.
– Ага, Серёг. И я тоже.
И друзья шагнули в наплывающие волны тумана, которые поглотили их целиком, словно никого здесь и не было.

12

Снова оказавшись в погребе, Окуркин и Тютюнин, не сговариваясь, рванули к выходу и, едва не столкнув друг друга с лестницы, выбрались наверх.
При этом каким-то необъяснимым образом Леха все же успел прихватить с собой трехлитровую бутыль – сказалась приобретённая и укрепившаяся в нем привычка.
Оба героя выскочили на крыльцо избушки и скорым шагом направились к «запорожцу».
– Эй, вы куда? – удивилась такому их поведению кашеварившая у костра Лехина супруга.
– А? – Окуркин остановился и только сейчас стал понимать, где он находится.
– Чего это у тебя в руках, Алексей? – сразу поинтересовалась жена. – Самогонка, что ли?
– Какая самогонка? – Знакомые подозрения стали приводить Леху в чувство. – С чего ты взяла, Лён? Это ж бензин, семьдесят второй.
– Ага, бензин, – поддержал друга Тютюнин, который на воздухе тоже малость проветрился. – Мы его в багажник поставим и сразу обедать.
– Какой там обедать? Вы ещё траву не поваляли.
– А разве не поваляли? – спросил Серёга у обнимавшего бутыль Окуркина.
– Вроде нет, – ответил тот.
– Тогда нехорошо получается. Клади бензин, и пойдём валять.
– Ага, – тупо кивнул Леха.
Пока эти двое, словно деревянные куклы, устанавливали бутыль в багажник машины, Елена внимательно за ними следила.
– А ну подойдите ко мне, – приказала она. Серёга с Лехой повиновались. Спорить с женщиной, похожей на боксёра, было небезопасно, – Теперь дыхните! Окуркин – первый.
И без того не особенно хорошо выглядевший Леха побелел как мел, однако сделал шаг навстречу своей любимой и коротко дохнул.
Серёга на всякий случай зажмурился. Он не любил смотреть, когда кого-то избивают.
Впрочем, расправы не произошло.
– Теперь ты, Мишка Квакин.
Тютюнин честно дохнул и посмотрел на Елену. На её лице отражалась напряжённая работа мысли, притом всего одной. Так и не сумев определить, в чем состоит противозаконность поведения мужчин, Елена их отпустила, и Сергей с Лехой принялись за работу.
Они ожесточённо махали палками, сбивая созревшие макушки лебеды, и эта работа доставляла им смутную радость.
В голове у обоих была удивительная пустота, которая защищала их от страшных воспоминаний.
– Эй, хватит! Хватит, я сказала! – закричала Елена, когда увидела, что вошедшие в раж работники принялись вслед за травой крушить покосившийся забор.
– Нет, вы точно чего-то нажрались, а, Окуркин? – спросила Елена, когда Леха и Сергей, оставив колья, уселись возле костра.
– Че? – переспросил Окуркин, и супруга, заглянув ему в глаза, не нашлась что сказать.
– Ладно, обедать будем.
Достав из пакета тарелки, Елена налила работникам горячего супа, и те принялись за еду.
– Эй, вы куда спешите, он же огненный! – предупредила Елена. – Нет, ну вы сегодня точно чоканутые…

13

Домой возвращались молча. Леха рулил словно робот, не совершая ни единой ошибки и не нарушая правил, однако инспектор ГАИ их все равно остановил.
– Нарушаем, гражданин водитель, – произнёс он, нагибаясь к окошку.
– Кто? – тупо спросил Леха, и хитрая улыбочка на лице гаишника разом исчезла.
– Где? – в свою очередь произнёс он.
– А вы, товарищ майор, китайцев здесь не встречали? – вклинился в разговор Тютюнин.
– А какие они из себя?
– Один толстый, – начал вспоминать Леха, – а остальные маленькие.
– И сколько этих, которые маленькие? – совершенно серьёзно стал уточнять майор.
– Примерно двенадцать штук.
– Понял. Предупреждён, значит, вооружён… Счастливого пути.
Гаишник козырнул, и «запорожец» поехал дальше.
– Какой-то он странный, – оглядываясь назад, заметила Елена.
– Да нет, – возразил ей Леха. – Просто человек хороший…
До города они доехали без проблем и подкатили к гаражу ещё засветло. Пока Окуркин ставил машину, Тютюнин ожидал его, сидя на старой покрышке.
Леха запер гараж и присел рядом с Серёгой.
– Как ты думаешь, это были инопланетяне? – спросил Окуркин.
– Может, и инопланетяне, – пожал плечами Тютюнин.
– А зачем они нас похищали?
– А они нас похищали?
– Конечно. С полстакана настойки я ещё ни разу никуда не перемещался. Только два раза в больницу – было дело. Но там же все люди были – и санитары, и врачи.
– Может, им нужна была информация? – предположил Серёга.
– А какая у нас информация? Мы ж не депутаты какие-нибудь.
– Это да.
Вскоре в сопровождении Елены появилась жена Тютюнина.
– Вот, Любаш, передаю тебе из рук в руки, – прокомментировала Лехина половина. – Какие-то они квёлые, но вроде ничего не пили.
Люба забрала Сергея, и они ушли. А Леха ещё какое-то время сидел на покрышке, а потом спросил:
– Лён, а ты НЛО хоть раз видела?
– А к чему это ты?
– Да так просто. – Леха поднялся с покрышки и махнул рукой. – Ладно, пошли лучше домой.

14

Наутро Сергей Тютюнин чувствовал себя в общем хорошо, если не считать некоторой слабости и желания чего-нибудь сделать по дому.
Желание это было таким сильным, то Тютюнин починил подтекавший кран и помыл четыре тарелки, чем вызвал у супруги сначала радость, а затем насторожённость.
– Давай сходим на воскресную дневную пьесу, – неожиданно предложил Серёга, сам не зная почему.
– А… – В первое мгновение Люба растерялась, потом спросила:
– А это где?
– Тут недалеко, через четыре остановки народный театр есть. Называется как-то… «Цитрамон» вроде.
– Цитрамон, Серёжа, это таблетки.
– Нет, таблетки – это анальгин. А, вспомнил – «Центурион»! В двенадцать часов там представление начинается.
– Ну давай, – согласилась Люба. – А кто поёт?
– Да никто не поёт. Пьеса там.
– Ну пускай пьеса. Я тогда свой сарафанчик новый надену. Который с петухами. И подкрашусь – мне мама такой обалденный набор косметики достала – закачаешься.
Через какие-нибудь полтора часа Люба была готова. Весь набор дарёной косметики присутствовал на её лице.
– Ну как? – спросила она, выходя на середину комнаты. Сергей не успел ничего сказать, поскольку кот Афоня, не признав хозяйку, сорвался с нагретого кресла и, пробив на окне сетку, спрятался на балконе.
– Ой, Афоша, что это с тобой? – забеспокоилась Люба и хотела проникнуть на балкон, однако перепуганный кот вскочил на перила и был готов прыгнуть вниз, лишь бы не достаться ужасному чудовищу.
– Наверно, ему кошку надо, – по-своему истолковав поведение кота, заметила Люба и, подхватив сумочку, последний раз глянула в зеркало. Её боевая раскраска идеально гармонировала с петухами на сарафанчике, и Люба осталась собой довольна.
Серёга нарядился в бежевые хлопковые штаны и рубашку, которую он не надевал, наверное, года три. А потом ещё побрызгался одеколоном.
На улице стояла отличная погода. Было солнечно, но не очень жарко. Картину портила только пенсионерка Живолупова, которая, прячась за кустом сирени, бросала в соседских собак мелкими камешками.
Бросила она и в Серёгу, однако он сделал вид, что не заметил, и это Гадючиху очень задело.
Проехав в полупустом автобусе, Люба и Сергей успели к двухчасовому представлению. Театр располагался в бывшем доме пионеров. На его афише значилось: «Отелло».
– Это я помню, – оживилась Люба. – Это из мультика Маугли: «Отелло промахнулся! Отелло промахнулся!»
– Ладно, давай скорее, а то ещё билетов не хватит.
Возле кассы к ним подошёл синюшный мужик, который показался Серёге знакомым. На этот раз он выглядел ещё более побитым и один глаз у него был полностью закрыт фиолетовым синяком.
– Не желаете сделать ставочки на исход спектакля? – бодро спросил он.
– А какие же тут могут быть варианты? – удивился Сергей.
– Как это какие? – Маклер усмехнулся. – Ты содержание знаешь?
– Нет, – честно признался Тютюнин.
– Ну вот. Ты ж не можешь сказать, кто кого задушит, Отелло – Дездемону или Дездемона – Отелло. Или, может, Яго их обоих порешит. Так что вариантов много.
– Не, – замотал головой Тютюнин. – Нам этого не надо. Ты вон в прошлый раз все деньги пропил.
– А я больше не буду.
– Сказали же – вали отсюда! – вмешалась Люба.
Спорить с женщиной, тем более такой уверенной, как Люба, букмекер не стал и, тяжело вздохнув, отошёл в сторону.
Тютюнины купили билеты и прошли в зал, в котором уже сидели зрители – человек восемь.
– Чего-то пусто, Серёж, – пожаловалась Люба.
– Зато просторно.
Актёры не стали дожидаться полного аншлага и начали спектакль. Серёга сразу задремал, а Люба, напротив, прониклась знакомой атмосферой латиноамериканских сериалов и даже немного поплакала.
«Завтра на работу, – сквозь сон думал Серёга. – Интересно, как там Фригидин? Отмочили его или он ещё слипнутый?»
Время от времени, когда Люба толкала его в бок, Сергей просыпался и произносил: «Ух ты!» Затем снова погружался в липкую дрёму.
Окончательно он проснулся, лишь когда Отелло, Дездемона и Яго запели примирительную песню.
Люба заливалась счастливыми слезами и сморкалась в платок, а Серёга чувствовал себя отдохнувшим и подумал, что правильно сделал, отправившись в театр.

15

Ранним утром, когда будильник Сергея Тютюнина только собирался зазвенеть, на другом конце города, возле парка Зрелых пионеров, случилась природная аномалия.
Кусты возле вагончика паркового сторожа вдруг подёрнулись туманом, который закрутился в тугой жгут и превратился в молодое голое деревце.
Деревце задрожало ветвями и выпустило листочки. Затем оно покрылось белыми цветами, которые тут же облетели, но только из одного из них начал стремительно расти плод.
Из-под дощатого настила, на котором стоял домик с мётлами и лопатами, медленно выполз сторож. Он не помнил, как оказался под домиком, однако не придал этому значения. Подобное случалось и прежде.
С трудом поднявшись с четверенек, сторож посмотрел мутными глазами на увеличивающийся плод и сказал:
– Тоже мне мичуринцы…
Затем повернулся и на полусогнутых ногах поплёлся в сторожку, чтобы вооружиться лопатой. Когда же он вернулся, то не обнаружил никакого дерева.
И снова не удивился. Такое с ним тоже случалось.
– Ох, – вздохнул сторож и запустил пальцы в нечёсаную бороду, в которой было полно сухих листьев и выброшенных трамвайных билетов. Выпить хотелось так же сильно, как и накануне вечером.
– Ох, – вздохнул кто-то рядом. Сторож повернулся и увидел своего двойника. Один в один. И, хотя он давно не смотрелся в зеркало, сразу себя узнал: так страшно – на его памяти – никто никогда не выглядел.
– Ты кто? – спросил сторож и несильно ткнул двойника черенком лопаты.
– Ты кто? – повторил тот.
– Я – Палыч.
– Я… Палыч…
– Ну и хрен с тобой, – махнул рукой сторож и, положив лопату на плечо, заковылял в сторону пруда, где не так давно закопал несколько пустых бутылок. Теперь пришло время их достать.
Его двойник постоял на месте ещё какое-то время, несколько раз повторил фразу «я – Палыч» и отправился к выходу с территории парка.
Несмотря на ранний час, перед воротами стоял крупный лысый мужчина и рассыпал голубям зерно.
– Я хочу быть с вами… Вы так красивы… Я хотел бы всегда кормить вас… – говорил лысый, тем самым подтверждая, что утро – время птиц и сумасшедших.
Двойник сторожа понаблюдал за кормящим голубей человеком и, раздувшись до его размеров, проскрипел:
– Я хочу быть с вами… Вы так красивы… Я хотел бы всегда кормить вас…
Получилось не слишком похоже. Двойник лысого толстяка немного потренировался и двинулся вдоль парковой ограды.
Он долго шёл, никого не встречая, пока не увидел остановку троллейбуса, под козырьком которой стояла юная проститутка.
У неё были точёные ножки, обесцвеченные длинные волосы и свежий фингал под правым глазом.
Двойник толстяка задержал на ней свой взгляд и, остановившись, произнёс:
– Я хочу быть с вами, вы так красивы, я хотел бы всегда кормить вас…
– Че-о-о? – угрожающе протянула проститутка и достала из сумочки кастет. – Повтори, чего ты сказал!
– Я – Палыч.
– Пошёл вон, козёл, пока я тебе рога не поотшибала.
Мимо проехали две машины, потом показался троллейбус. Девушка убрала оружие и, как только двери открылись, заскочила внутрь.
Двери зашипели, и троллейбус уехал.
Двойник лысого издал шипение, имитируя закрывающиеся двери, а затем вздрогнул и уместился в узкую фигурку увиденной девушки. Под глазом проявился живописный синяк. Мгновение спустя с лёгким хлопком материализовалась из воздуха сумочка.
Девушка задумчиво постояла, вспоминая, чего ещё не хватает, потом потёрла двум пальцами – и на её ладонь лёг кастет.
– Я – Палыч, – произнесла она неженским голосом и, убрав кастет в сумочку, зашагала дальше – к центру города.

16

Примерно к одиннадцати утра девушка остановилась перед рекламным щитом, на котором была изображена большая карта города.
Поискав глазами нужную улицу, она уже собралась идти, когда её руки коснулся смуглый незнакомец.
– Э, «Наташа», давай дружить будем. Да? Сколько стоишь, да?
– Я – Палыч, – ответила девушка.
– А я Мурат, да? Сколько стоишь? Деньги есть, да?
– Я хочу быть с вами, вы так красивы, я хотел бы всегда кормить вас… – заговорила «Наташа» глуховатым болезненным голосом.
– Э-э… – Мужчина на минуту растерялся, но, окинув взглядом ладную фигурку, продолжил переговоры:
– Деньги есть. Я немножко фрукты торгую – есть, говорю, деньги.
– Тоже мне мичуринцы… – невпопад ответила девушка.
– Почему Мичурин?
1 2 3 4 5 6 7