Но драконопасы продолжали трудиться, и вместе с ними орудовал огромной метлой командир эскадрона Кузо. Это не осталось незамеченным авторитет офицера существенно возрос.
К середине утра порядок в драконьем доме был восстановлен. Дождь прекратился, и все вывалили наружу, погреться на солнышке. Мальчишки смертельно устали, перепачкались с головы до ног, и пахло от них ужасно, но драконы были спасены. И теперь страх за жизни вивернов уступил место гневу на подлых отравителей.
Командир эскадрона, почти такой же грязный, как и его подчиненные, обратился к драконопасам:
— Дело сделано. Нам всем пришлось нелегко, и я должен признать, что справились мы во многом благодаря дракониру Релкину. Он с самого начала знал, что делать, и правильно руководил всеми нами.
Солдаты встретили это признание одобрительными воз гласами. Кузо улыбнулся и, оставив их заниматься своими делами, отправился приводить себя в порядок. Едва он отошел подальше, как Свейн прошептал:
А Кузо-то, я гляжу, мужик что надо. В кои-то веки нам повезло с командиром.
— Работал со всеми, даром что офицер. Молодчина!
Ракама сидел рядом со Свейном, и Релкин невольно задумался о том, как чудно порой оборачивается жизнь. Давно ли эти двое готовы были вцепиться друг другу в глотку, а теперь их водой не разольешь. Может, и Гриф с Базилом подружатся? Впрочем, это представлялось совсем уж невероятным.
— Так откуда взялся этот проклятый пирог? — промолвил, сидя на корточках у стены, разгоряченный и перепачканный Мануэль.
— Подарок независимой Зерновой Ассоциации. Так говорили, — отозвался Ховт из Синта. — Кто знает, что это за ассоциация такая?
— Никто о ней и слыхом не слыхивал, заявил Джкак. — Я кого только не спрашивал.
— Вот узнаю, кто эти гады… — Ракама запнулся, размышляя о том, какой кары заслуживают негодяи, задумавшие отравить его прекрасного зеленого дракона.
— Дело-то нешуточное. Необходимо выяснить, кто они такие.
Такого еще не бывало, — промолвил Свейн, разводя огромными ручищами. — Чтобы кто-то задумал отравить целый драконий эскадрон…
Парень был прав. Ни о чем подобном никто даже не слышал.
— Клянусь Рукой, ну и наглецы же они, те, кто это затеял, сказал Мануэль.
Они все еще сидели на солнце, обмениваясь репликами, когда к драконьему дому подбежал Джомо, драконопас одного из великих старых чемпионов Текастера.
— Вы тут сидите, а весь город на ушах стоит! — крикнул он на бегу, направляясь к стойлу своего дракона.
— О чем это? — спросил Свейн.
— Эй, Джомо! — крикнул одновременно с ним Ракама.
— Что случилось?
— Восстание, — прозвучал зловещий ответ. — Аубинас объявил себя независимым.
Глава тридцатая

Известие о мятеже распространялось, как круги по воде. Впервые в истории Аргоната провинция объявила себя независимой и подняла знамя восстания.
Процесс над Глэйвсом, видимо, подлил масла в огонь, а его побег из темницы оказался для властей полнейшей неожиданностью. Теперь, конечно, велось следствие, но многого от него ждать не приходилось. Изменники, помогавшие подготовить и совершить побег, и сами благополучно скрылись из города.
В Андиквант известие было передано с помощью так называемой «корабельной улицы». С корабля на корабль сигнальными флажками передавали слово «мятеж» и букву «А». Между Кадейном и Кунфшоном каждый день курсировали сотни судов, даже если не принимать во внимание рыболовецкие флотилии Островов и Аргоната. Сигнал переходил с мачты на мачту, и уже во второй половине дня новость долетела до Кунфшонской гавани, до высившейся над Андиквантом башни Ласточек.
Император созвал Имперский Совет, после чего уединился для частной беседы с Великими Ведьмами Лессис и Рибелой.
Император сидел в излюбленном штурманском кресле, но выглядел усталым и даже как-то осунулся. Управление Империей было делом нелегким, к тому же еще давали о себе знать раны, полученные при Куоше.
Это все-таки случилось, — промолвил он голосом, исполненным печали. — И, что хуже всего, случилось в Аубинасе. Они там невероятно упрямы.
Паскаль испробовал все, что мог, стараясь предотвратить мятеж, но проклятые аубинасцы уверовали в то, обретя независимость, они превратят свою плодородную провинцию в богатейшую страну, ибо никто не сможет по мешать им взвинтить цены на хлеб и основательно нажиться.
О том, что без помощи остальных провинций Аргоната их земля давно оказалась бы во власти беспощадного врага, никто не задумывался. Зерновые магнаты, кажется, искренне полагали, что деньги обеспечат им безопасность. Их недальновидность была сопоставима разве что с их эгоизмом.
— Мы предвидели, что это произойдет, — сказала Рибела, все еще сердившаяся на императора. Она предупреждала его, докладывая о брожении в Аубинасе на протяжении всего срока своего пребывания на посту главы Службы Необычайного Провидения. И по-прежнему считала, что Паскаль не проявил должной решимости.
По правде сказать, Паскаль и сам в какой-то степени винил себя. Но это не значило, что он не принимал мер. Само путешествие по Аргонату было надумано для того, чтобы воодушевить народы имперской идеей и предотвратить мятеж.
Казалось, обстановка тому благоприятствовала. Империя Розы отразила вражеское нашествие у Сприанского кряжа и устранила угрозу, которую таили в себе эксперименты, проводившиеся Херугой Скаш Гцугом на Эйго.
Союзники Империи теснили противника на дальнем западе, а имперские войска осаждали его могучую цитадель в горах Белых Костей.
Между тем девять городов росли и богатели, а пограничные земли Кенора быстро обживали землепашцы. Паскаль надеялся, что его неожиданное появление во всех девяти городах напомнит о несомненных успехах имперского правления и поможет пробудить в народе энтузиазм. Увы, этот опрометчивый маневр едва ли не закончился страшной бедой.
Мало того что сам он едва избежал гибели, так это происшествие еще и породило множество невероятных слухов. При этом в них содержалось зерно горькой истины: Император был ранен в схватке с врагами, сумевшими просочиться в глубь страны.
— Какими сведениями располагаем мы о мятежниках — спросил император, обращаясь к Лессис, ибо чувствовал агрессивное настроение Рибелы.
Серая Леди выглядела озабоченно, так же звучал ее голос.
— Весьма скудными, — отвечала она. — В рядах повстанцев у нас почти нет лазутчиков. Внедрить их оказалось не так-то просто.
— Мятеж спланирован и осуществлен узкой группой лиц, тесно связанных друг с другом, — добавила Рибела. — Это кружок богачей, придерживающихся крайних взглядов, и они умело используют недовольство части общества, в том числе бедняков. В их распоряжении огромные средства, а стало быть, влияние и власть.
— Вексенн из Чампери, сказала Лессис. — Он в центре всего. Вечно мутит воду.
— А, Фалтус Вексенн. Как же, наслышан. На него имеется толстенное досье. Он выступал за ввоз рабов для работы на полях.
— Это весьма проницательный финансист, подгоняемый всепоглощающей алчностью и крайним эгоизмом. Чрезвычайно опасный противник.
— И впрямь старый приятель, — промолвила Рибела. Проникнуть в его окружение нам так и не удалось.
Вексенн, Портеус Глэйвс, Калеб Нит и Сальва Ганн, — монотонно перечислила имена Лессис, — вот заправилы смуты. Я надеялась, что мы наконец избавились от Глэивса, но измена угнездилась и в стенах города Марнери.
Император кивнул и погладил бороду.
— Что мы можем предпринять? Я жду от вас практического совета.
Лессис сложила руки, словно хотела спрятать лицо в ладонях:
— Судя по всему, войны не избежать: даже если мы попытаемся обойтись без насилия, к нему прибегнут сами повстанцы. Поэтому нам надлежит ударить первыми, чтобы пресечь разрастание мятежа.
— Думаете, следом за Аубинасом восстанет Арнейс?
— Такое возможно, хотя вовсе не обязательно. Похожая ситуация не только в Арейнсе, но и в Кадейне. Среди кадейнских зерноторговцев отмечен рост республиканских настроений. Они спят и видят баснословные прибыли, которые смогут извлечь, расколов единый рынок и взвинтив цены. Чего не позволяет сделать система имперского контроля.
— Хм. А может, мы и вправду слишком жестко контролируем рынок? — промолвил император. — Не препятствуем ли мы естественному ценообразованию? Если зерна слишком много, а покупателей мало, стоит ли сразу выбрасывать на рынок весь хлеб? И не слишком ли низки цены? Могут ли фермеры обеспечить себе достойную жизнь?
— Мы не думаем, что наша политика ошибочна, Ваше Величество, — ответила Лессис. — Фермы Аубинаса и Арнейса процветают. Безусловно, в этих провинциях с опаской смотрят на колонизацию Кенора, ибо в перспективе это грозит им конкуренцией. Но спрос на пшеницу и ячмень достаточно высок, так что жители плодородных земель вовсе не в убытке. Рынок мы регулируем, это правда. Мы стараемся из года в год поддерживать цены неизменными, ибо считаем стабильность благом для общества. Намерение Аубинаса попридержать зерно и взвинтить цены убийственно. К тому же мятежники намереваются замедлить, а то и вовсе прекратить освоение Кенора. Некоторые экстремисты поговаривают о том, чтобы завоевать Кенор и отторгнуть его от Империи.
— Но каким образом? У них нет достаточной военной силы.
— До сих пор это оставалось загадкой. Но теперь мы узнаем какими силами они располагают в действительности.
— Но все же, что делать? Каков ваш совет?
— Сейчас все зависит от военных. Нужно выступить как можно скорее и сокрушить повстанцев.
— Будет собран легион Красной Розы. Одновременно мы подготовим транспорт. Думаю, через месяц наши силы прибудут в Марнери.
— Там тоже есть войска: они размещены на отдых в Голубых Холмах и Дэшвуде. И пара драконьих эскадронов: один в самом городе, а другой в Дэшвуде.
— Верно, об этом я и не подумал. А у мятежников есть драконы?
— Маловероятно, Ваше Величество, об этом бы мы знали. Невозможно вырастить и подготовить к военной службе вивернов так, чтобы это осталось в тайне.
— Но у них могут быть тролли, заметила Рибела. — В прежние времена зерновые магнаты Аубинаса их покупали.
— Хм. И при этом мы понятия не имеем, что замышляет наш новый враг, верно? Что вы об этом думаете, леди? — Он пристально взглянул в лицо Лессис, но узрел лишь нечеловеческое спокойствие, какое эта женщина всегда демонстрировала в нелегкие времена.
— Я думаю, что он каким-то образом ко всему этому Причастен. Кризис в Аубинасе назревал давно, но в последнее время события ускорились и приобрели размах. Властелин среди нас, но действует тайно. Он знает, как сокрушить мир, подобный нашему, видит, что методы Повелителей из Падмасы в какой-то мере самоубийственны. Он будет вести свою разрушительную работу, укрывшись за спинами заговорщиков и смутьянов.
— Значит, нам предстоят ужасные испытания.
— Да, Ваше Величество. Это абсолютная правда.
Глава тридцать первая

После утреннего осмотра сердитый С Виду Кузо вызвал Релкина в свой кабинет. Закрывая за собой дверь, юноша слегка нервничал.
— Драконир Релкин, я должен с сожалением сообщить, что через десять дней тебе надлежит предстать перед судом. Ты обвиняешься в присвоении золотых слитков, принадлежащих жителям далекой страны.
Релкин мысленно пожал плечами. Лагдален предупреждала его, что аубинасские деньги свободно обращаются среди высших военных чиновников Марнери и трибунала не избежать. Но он явится туда с адвокатом и попросит отсрочки — до тех пор, пока из Мирчаза и Ог Богона не будут получены затребованные показания.
— Все, что я о тебе знаю, драконир, заставляет предположить: золото ты, скорее всего, взял. — Кузо хмуро наморщил лоб, но тут же улыбнулся. — Однако я уверен, что взял ты его по праву.
Релкин не привык к улыбкам командиров и не сразу улыбнулся в ответ.
— Премного благодарен, господин командир.
— Нет, это я должен благодарить тебя, драконир. Честно признаюсь, когда ты неожиданно вернулся с Эйго, меня это несколько обеспокоило. Я опасался, что твое появление не лучшим образом скажется на дисциплине. У тебя великолепный послужной список, множество боевых наград. Ты давно заслуживаешь повышения. Но когда открылась вакансия в Сто девятом, тебя считали погибшим. Командиром был назначен я, а твое возвращение поставило меня в трудное положение.
Релкин крепко сжал губы.
— Так вот: твердо обещаю, что, как только в марнерийских легионах появится вакансия командира драконьего эскадрона, эту должность получишь ты.
— А мой дракон останется со мной?
— Не думаю, что кому-нибудь придет в голову разлучать дракона Хвостолома с его драконопасом. Это было бы слишком большой глупостью.
Релкин кивнул. Хотелось надеяться, что так оно и будет. Бывало, что, получив повышение, дракониры расставались со своими вивернами, но Релкин представить себе не мог, как он будет командовать эскадроном, оставив кожистоспинного невесть на чьем попечении.
— Но до той поры нам придется ладить. Тем более что в связи с мятежом в Аубинасе дел у нас скоро будет по горло.
Релкин аж подскочил.
— Вы хотите сказать, что мы не отправимся в Эхохо?
— Во всяком случае, не в этом году. Нас со дня на день могут послать в Аубинас. Возможно, тебе даже не придется на той неделе являться в суд. Дату заседания, скорее всего, перенесут. Всему, что связано с Аубинасом, сейчас придают первостепенное значение.
— Я подозревал, что это может произойти, сэр. Но, по правде сказать, о том, что мы не попали в Эхохо, жалеть не стоит. Там, в горах, жуткая холодина.
— Да, драконир, тут ты совершенно прав. Вместо того чтобы морозить себе задницы, мы будем гоняться за мятежниками. Думаю, предстоят нешуточные схватки.
Осмелюсь доложить, сэр, Сто девятый никогда особо не беспокоился по этому поводу. Были бы драконы сыты, а уж в бою эскадрон не подведет.
Я это заметил, — сказал Кузо с суховатой улыбкой.
Расставшись с командиром, Релкин вернулся в стойло. Базил находился в оружейной, где кузнецы подгоняли на него набедренники и наголенники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58