Твикенгем объявился на третий день и сказал, что коротышки прибыли прошлой ночью. Там, во дворце, сообщил Твикенгем, устраивается встреча, на которой путешественникам стоило бы поприсутствовать. Должны быть поданы яблочные пироги, мороженое и горячий кофе. Это было важно для всех коротышек, потому что они сильно проголодались в дороге, но особенно это было важно для Сквайра, который не мог не есть долго. Пек эти пироги сам пекарь Экройд, и если бы не тот факт, что он и Сквайр были очень близкими друзьями, то Сквайр отправился бы на поиски пирогов еще час назад.
Поэтому путешественники в сопровождении эльфа отправились во дворец, где у входа стояли те же самые гномы-охранники, вооруженные своими жуткими топорами. А за дворцом, на огороженной живой изгородью лужайке, где все обычно играют в крокет, лежал воздушный корабль эльфов. Это был тот самый корабль, в этом Джонатан был совершенно уверен, который напугал троллей недалеко от Ивового Леса. На борту его улыбался, раздувая и без того пухлые щеки, Лунный Человек, таинственный ключик от часов. И вновь Джонатан подумал о своих магических монетках и потрогал кожаный мешочек, висящий на поясе.
Из-за высокой изгороди были видны возвышающиеся мачты и свернутые паруса этого огромного корабля, что очень удивило Джонатана. Ведь море находилось отсюда не меньше чем в полумиле. Профессор объяснил, что, очевидно, за дворцом находится запруда или канал, ведущий к морю. Но они не успели хорошенько все разузнать - через прореху в изгороди, щебеча, смеясь и показывая на трех путешественников, гуськом вышли несколько эльфов. Как и Твикенгем, они были чуть побольше коротышек, но не такие плотные, как гномы. Странным было то, что некоторые из эльфов в тусклом солнечном свете казались полупрозрачными. Джонатан представил себе, как бы он мог видеть какого-нибудь эльфа сквозь второго, а того - сквозь третьего, словно все они были сделаны из мутного стекла. Но когда солнце заслонило клочковатое облако, иллюзия - если конечно, это была иллюзия - исчезла и эльфы приняли вполне реальный вид и казались более статными и менее смешливыми, чем коротышки. На какой-то миг Сыровару подумалось, что они просто важничают, один или двое эльфов бросили на него высокомерные взгляды. Но вскоре он убедился, что эльфы увлекаются песнями и шутками даже больше, чем коротышки.
Твикенгем находился поодаль от толпы эльфов, словно их разговоры и смех утомляли его. Впереди всех шагал очень толстый эльф, который был чрезвычайно похож на мэра Бэстейбла. У него был весьма деловой вид, хотя и деловые эльфы оказались веселыми ребятами. Джонатан предположил, что сейчас, наверное, будет произнесена речь.
- Привет, привет, привет! - громко сказал круглый эльф. - Джентльмены, джентльмены, джентльмены! А? Да, да!
Джонатан шепнул Профессору, что этот веселый эльф как будто пытается играть словами, и Профессор с ним согласился. Их окружили эльфы, и все принялись обмениваться рукопожатиями. Но рук было так много, что Джонатан растерялся и не знал, кому же он пожимал руку. Эльфы протягивали руки от чистого сердца, но вдруг Джонатан осознал, что пожал, наверное, руки каждому не менее трех-четырех раз, и понял, что над ним сыграли шутку.
Толстый эльф громко рассмеялся, когда Джонатан наконец сообразил, и с важностью пожал его руку в последний раз, покачивая своей рукой так, как обычно покачивается студень. Джонатан подумал, что в целом этот ритуал производит довольно странное впечатление, но шутка ему понравилась, и поэтому он повел себя очень любезно, когда круглый эльф объяснил, что таким образом он просто демонстрировал свое теплое отношение к нему. Эльфы вновь расхохотались, так им понравилась эта шутка. Взрывы смеха без конца прерывались громкими восклицаниями:
- По двадцать рук на каждого!
- А он и попался!
- Сколько можно было жать руки!
Твикенгем улыбался лишь краешком рта, хотя при этом у него был такой вид, словно шутка на самом деле его нисколько не интересовала.
- Твики, Твики, Твики, - произнес толстый эльф, которого, как выяснилось, звали господин Бламп. - Там, во дворце, еда, сэр. Еда и питье для Солнечных эльфов с крылатого корабля. Птичка, машущая крыльями, да?
Его последнее замечание, очевидно, показалось эльфам очередной шуткой, и они опять расхохотались.
- Привет, старина Бламп,- сказал Твикенгем. - Это, как тебе известно, Джонатан Бинг из городка Твомбли, Профессор истории Вурцл и Дули-внук.
- Ловкие, ловкие, ловкие ребята! - воскликнул Бламп, опять протягивая Джонатану свою руку. Но когда тот очень вежливо протянул ему свою, Бламп резко отдернул руку назад и вытянутым большим пальцем пару раз толкнул самого себя в плечо, при этом смеясь как сумасшедший. Джонатан усмехнулся, тем самым показывая, что он свой парень, но Профессор бросил на Твикенгема взгляд, в котором читалось, что он устал от этих нескончаемых острот.
- Где Его Величество? - спросил Твикенгем загадочным тоном. - У нас есть новости.
- А, новости, - сказал господин Бламп. - Только новости ли? Его Величество на канале охотится со своими утконосками.
- Утконосами, - вежливо поправил его Профессор.
- Ну конечно, - сказал Бламп. - Несомненно, он скоро будет.
Внезапно открылась большая дверь, и из дворца вышли Буфо, Сквайр, Ветка и Желтая Шляпа. Ветка из-за чего-то ругал Сквайра, а тот запихивал себе в рот кусок пирога или хлеба, очевидно уговорив кого-то отыскать ему немного еды, чтобы помочь справиться с голодом до того, как будут поданы пироги Экройда. Из кучки эльфов послышались возгласы: "Ба, да это же Сквайр!" и "Там Сквайр Меркл!" - когда тот, широко улыбаясь, попал в их поле зрения. После завершения церемонии приветствия, сопровождающейся пиханием, толканием и рукопожиманием, эльф в остроконечной шляпе преподнес Сквайру кожаный мешочек, стянутый вверху шнурком.
- Шарики! - шепнул Буфо Желтой Шляпе, а Дули стал пробиваться сквозь толпу эльфов, чтобы убедиться в этом. И действительно, Сквайр тут же уселся на траву и высыпал из мешка шары. Звон маленьких блестящих шариков, казалось, раздавался повсюду, и шары сыпались и сыпались из мешка, превращаясь в настоящий ручей. Очень быстро этот ручей превратился в реку, затем в лужу, а потом в озеро - сотни шариков выкатывались из мешка, сверкая всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца.
Стало ясно, что этот мешок с шариками - не совсем обычный. Даже у Сквайра Меркла хватило ума завязать наконец мешок, чтобы не потерять столько шаров, сколько все коротышки могли бы унести в обоих корзинах. Мешок, казалось, не имел дна, и Джонатану тоже захотелось иметь такую вещь. Его всегда привлекала идея чего-то нескончаемого - натолкнуться, например, на бесконечные полки, уставленные книгами Дж. Смитерса из Бромптона, или найти комнату, а за ней - другую, а еще дальше - третью, и так без конца, и чтобы все они были набиты драгоценными камнями и золотыми монетами, и чтобы в них можно было рыться, как кроту. Здесь, правда, были лишь мраморные шарики эльфов. Джонатан решил, что, когда путешествие закончится и наступит весна, он вновь отправится на юг, в страну коротышек, чтобы навестить Сквайра и еще раз взглянуть на его мраморное сокровище.
А тот сидел на траве, пристально глядя на темно-красный шар размером со сливу, украшенный цветными разводами, так, словно смотрел сквозь какую-то волшебную дырку в самый центр Земли.
Только тут Джонатан заметил, что к ним по тропинке через луг кто-то поднимается. После всех этих разговоров о Его Величестве он подумал, что это, наверное, король гномов. Но когда показалась его голова, а затем и туловище, стало ясно, что это никакой не гном, а некто, лицом удивительно похожий на человека, изображенного на борту воздушного корабля эльфов и на карманных часах Дули.
Человек этот неторопливо шагал к ним по тропинке, идущей вдоль живой изгороди, заросшей кизилом, и казалось, у него не было никаких забот и хлопот, - так лениво он шел. Правда, когда он подошел ближе, Джонатан увидел, что незнакомец сутулился, словно нес на своих плечах тяжелый груз. Ему, очевидно, было жарко, - наверное, он разгорячился от ходьбы, но все же это было довольно странно, поскольку день был весьма холодный.
На нем был надет пиджак из твида, а из-под него виднелся жилет, украшенный вышивкой в виде луны, звезд и планет. Подойдя достаточно близко, он поприветствовал эльфов и путешественников и, прищурившись, стал разглядывать компанию сквозь очки, как сквозь стекло телескопа. Его брюки были словно сотканы из золотых ниток, и, вполне вероятно, так оно и было. Человек был почти лыс, если не считать густых волос, росших над ушами, прическа была почти как у мэра Бэстейбла, только незнакомец не был таким растрепанным.
Лунный Человек - а Джонатан подумал, что это именно он, - без сомнения, выглядел немного необычно, и его тоже легко было принять за какого-нибудь короля. Глаза за очками казались у него очень веселыми, но Джонатан заметил, что он был как будто чем-то озабочен. Однако Джонатан понял, что Лунному Человеку нравятся все хорошие вещи: есть на завтрак яблочный пирог и мороженое, дурачиться на берегу реки вместе с утконосами, прогуливаться по тропинке между двумя живыми изгородями, любоваться мраморными шариками вместе со Сквайром и в то же самое время исследовать тайны калейдоскопов и стеклянных пресс-папье.
Он пожал Джонатану руку, обратившись к нему при этом "Сыровар", и поздоровался, а затем отметил, что он тоже немного знаком с искусством сыроварения.
- Нет ничего удивительнее сыра с изюмом, - сказал он, - разве что самый лучший зеленый сыр.
Джонатан пожалел, что с собой у него нет ни кусочка сыра с изюмом, но его привлекла возможность более подробно изучить местные способы сыроварения и, как говорится, поболтать на профессиональные темы. Но он решил дождаться более подходящего момента. Ему никогда не нравилось устраивать дискуссии, если в компании не было никого, кто мог бы так же полноценно участвовать в них. Это было небольшим проявлением эгоизма с его стороны, который в целом ему был чужд.
Сквайр собрал все свои шарики и положил их обратно в мешок, который удивительным образом вырос настолько, чтобы спокойно вместить их все. Затем он встал, закинул мешок за плечи и кивнул Лунному Человеку.
- А где господин Экройд? Нам нужно видеть господина Экройда. У Сквайра к нему дело. Важное дело, связанное с пирогами.
- Господин Экройд во дворце, - сказал Буфо. - И как раз сейчас он раскладывает пироги.
- Пойду поговорю с Экройдом, - сказал в ответ Сквайр.
Лунный Человек, оказывается, был его хорошим другом, поэтому он радостно взял его под руку и они вдвоем направились к дверям дворца.
- Мы поищем господина Экройда вместе, сэр.
В ответ на эти слова Сквайр радостно улыбнулся.
Несмотря на то что дворец был выстроен из камня и снаружи выглядел мрачным, внутри он был отделан очень хорошо. От большого вестибюля во все стороны расходились длинные залы, а каменные полы покрывали толстые ковровые дорожки, сотканные из нитей ярких, весенних цветов. С потолка гроздьями свисали сверкающие кристаллы розового кварца, превосходно служившие в качестве ламп. Джонатан не понимал, каким образом эти кристаллы светятся сами, но Профессор Вурцл, предвидя его вопрос, наклонился к нему и объяснил:
- Это огненный кварц. Очень большая редкость. Гномы добывают его за Изумрудными Утесами. Говорят, эти камни светятся, не переставая, пятьсот лет.
Они прошли в большой зал, посередине которого стоял тяжелый, потемневший от времени старинный стол, уставленный кружками, тарелками, вилками и прочей посудой. Двое молоденьких гномов разливали по кружкам густой кофе, и от него валил пар, который разлетался по залу вместе с приятным запахом кофе и корицы.
Твикенгем представил Джонатана другому гному, который доставал пироги из деревянной тележки на колесиках. Гном был плотный и бородатый, и он с таким пылом стал пожимать Джонатану руку и тряс ее до тех пор, пока тот не начал интересоваться: а прекратит ли он это когда-нибудь?
- Так вы и есть тот самый знаменитый Бинг? - спросил гном, буравя его проницательным взглядом.
- Да, это я, - ответил Джонатан.
- Я, - сказал гном, - пекарь Экройд. Вы, возможно, слышали обо мне.
Ну конечно, Джонатан слышал о нем - не только потому, что его сыр находился сейчас в пекарне Экройда, - имя этого пекаря было известно на много миль вокруг и на много миль за городком Твомбли, в холмистой долине, и известность ему принесли его медовые пряники. Для гнома Экройд был высок, он почти доходил Джонатану до груди, и у него была длинная борода, свисавшая ниже пояса. Борода эта была клочковатая и пятнистая из-за того, что почти каждый день, когда Экройд работал с печами, на нее попадали искры. Гном приподнял полу куртки и извлек оттуда нечто завернутое в вощеную бумагу, приглашая Джонатана взглянуть на это, словно на контрабанду. Предмет оказался медовым пряником.
- Первый в этом году, - произнес Экройд, и в голосе его послышались нотки таинственности.
- Действительно, - пробормотал Джонатан, разглядывая маленький, но удивительно замечательный пряник. - Сожалею, что до сих пор не зашел к вам, чтобы поговорить о делах, господин Экройд.
- Если вам будет угодно, называйте меня просто Экройдом. Так будет лучше всего. Ваш сыр в полном порядке, а на дела у нас времени еще предостаточно. Даже, пожалуй, слишком много. Будь они прокляты, все эти дела.
Джонатану понравились слова пекаря - они означали, что он гораздо больше думает о своих пряниках, чем о проведении сделок. А это был хороший знак.
Вдруг они увидели, как к ним идет Сквайр, тяжело топая и дико выпучив глаза, что, впрочем, было вполне объяснимо. Буфо, заметив, что на столах лежит всего лишь половина пирогов, попытался остановить его.
Экройд спросил Джонатана, указывая на пряник:
- Знаете, для кого это?
- Понятия не имею.
- Для Сквайра. Никто не ценит хорошие пряники так высоко, как он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49