— У двоюродной сестры той женщины, которую ты любил до меня? — осведомилась Восторг горько-сладким голоском.
Вот те на!
— Кто тебе это сказал?
— Конечно, Лила.
— Лила — порождение Сатаны.
— Она интересная женщина. Была бы тебе отличной наложницей.
— Не уверен, что хотел бы иметь в качестве наложницы демоницу. Она в первую очередь блюдет интересы Сатаны, а не мои.
— Тебе претит мысль, что женщина ставит чьи-то интересы выше твоих?
Такого рода вопросов Восторг раньше не задавала. Миме не очень-то понравилась эта перемена.
— Мне претит мысль о подобной близости с существом, предложенным воплощением Зла.
— Да полно, — сказала Восторг. — Лила — это не зло! Она образованная женщина.
— Что же она тогда делает в Аду?
— Ей фуфло навесили.
— Фу… что?
— Фуфло. Ну, ложное обвинение. Недопонимание. Не успела она что-то сообразить, как оказалась в Аду. Поэтому пытается приспособиться.
— Мне все это не по душе. Она — демоница.
— Ах, не будь ты таким долдоном!
— Кем?
— Старомодным.
— Восторг, тебе не к лицу западный жаргон! Не забывай, что ты принцесса.
— Бывшая принцесса. А теперь просто женщина. И Лила тоже. Ах, я так много от нее узнаю!
— Что, например, помимо сплетен и жаргона?
— Например, вот это, — ответила она и поцеловала его так, что Миму бросило в жар.
— Ты ведешь себя как наложница! — возмутился он.
— Я веду себя как женщина, которая учится ею быть.
— Я и правда думаю, что тебе лучше пожить у Луны Кафтан.
— Луна прекрасная женщина, и мне она нравится… но теперь, когда я знаю, как она похожа на твою прежнюю любовь, я предпочитаю держаться от нее подальше… и хочу, чтобы и ты делал то же самое. К новой жизни привыкать и так трудно, чтобы еще волноваться о том, что там у тебя на уме.
Обеспокоенность Восторг небезосновательна, Мима вынужден был это признать. Он не питал никаких романтических чувств к Луне, однако действительно в нем что-то несколько изменилось, когда ему стало известно об их родстве с Орб. Где сейчас Орб? Каково ей пришлось после того, как он покинул ее? Помогло ли ей кольцо? Она была западной женщиной, которую он любил; теперь Восторг перенимала некоторые западные черты, и ему они не казались привлекательными. Может быть, она по-своему права, не желая оставаться у Луны.
— Впрочем, наверное, ты могла бы жить с какой-нибудь другой смертной женщиной, — предложил Мима.
— Зачем? Мне здесь нравится. Еда хорошая, местность красивая, а Лила — прекрасная собеседница. Вскоре она собирается показать мне Ад.
— Показать Ад! — речитативом воскликнул Мима, чуть было не поперхнувшись. — Я не желаю, чтобы ты даже близко подходила к этому месту!
— Ты бы предпочел, чтобы я целыми днями сидела в замке, вышивая платки?
Он вздохнул. Действительно, в Чистилище ей нечем было особенно заняться.
— Может, стоит найти себе какое-нибудь дело в мире смертных, чтобы не скучать? Я уверен, что Луна сумеет…
— Опять она. Видно, ты про нее много думаешь.
К сожалению, правда — после разговора с Судьбой. Мима даже не предполагал, что окажется в кругу близких родственников Орб. Но так как он хорошо знал Орб, то этим родственникам доверял. Миме очень хотелось уберечь принцессу от тлетворного влияния Сатаны.
— Просто я чувствую, что Сатана затевает против тебя какую-то пакость, и я был бы в отчаянии, случись такое.
Восторг смягчилась.
— Принцы не должны так говорить. Почему ты попросту не прикажешь мне делать то, что хочешь?
— Потому что люблю тебя.
— Ты же знаешь, что это декадентская западная концепция. — Однако скрыть своего удовольствия она не могла. — Я попробую найти какую-нибудь работу в мире смертных.
— Это меня радует.
Потом они занимались любовью, и все было хорошо.
Понадобилось личное присутствие Марса в Латинской Америке. Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор так и рвались к работе, однако Мима не проявлял никакого энтузиазма. Его все больше беспокоил вопрос, подходит ли он вообще для этой должности. Мима был обучен командовать и воевать, но удовольствия от этих занятий не испытывал. Он бы предпочел вообще уничтожить войну. Но в этом-то и заключалось противоречие, поскольку, если ему это удастся, он лишится должности, — и что с ним тогда будет?
Он узнал, что у новых инкарнаций был некий период ученичества, или испытательный срок, после которого они могли добровольно уйти со своего поста. Вероятно, для него лучше всего поступить именно так: отказаться, когда представится возможность. Вернет ли это его снова в статус смертного? Придется ли ему тогда восстанавливать свое положение принца-наследника Гуджарата, смещая человека, которого сам же поставил, и вступая в брак с принцессой Раджастхана? Это было бы ужасно!
Предположим, он сможет вернуться в смертный мир в каком-нибудь ином качестве. Стать новым человеком в западном мире? В этом что-то есть. Но чем он будет заниматься? Его обучали исполнять функции принца, а нужда в таких специалистах на Западе не очень велика. К тому же он заика. Он вполне сносно пользовался сейчас речитативом, но в значительной мере благодаря тому, что занимал исключительно высокие посты принца и воплощения Войны. Люди не потешаются над властителями, а мирятся с их странностями. Но как только он лишится власти…
Нет, ему придется справляться с ситуацией, в которой очутился, выполнять работу Марса наилучшим образом, а если удастся уничтожить войну, то удалиться туда, куда предложит Тот Свет. В сущности, неплохое существование. Он мог бы посоревноваться с Масаси, автором «Пяти колец», в умении добиваться цели через унижение и тяжкий труд.
В этой книге, в главе «Земля», очень просто и ясно излагался Путь понимания стратегии автора: честно мыслить; учиться постигать всякое искусство и знать Пути всех профессий; понимать, что есть выгода и утрата, развивать интуитивное суждение, воспринимая невидимое; обращать внимание даже на мелочи и не делать ничего бесполезного — в общем, быть честным, восприимчивым и целеустремленным на протяжении всей жизни. Так легко читать и соглашаться, но насколько порой трудно выполнять! Как бы сам Масаси поступил в случае с Восторг?
Мима вздохнул. Насколько ему было известно, великий японский самурай никогда не был женат и не устанавливал крепких уз с какой-либо женщиной. Наверно, в этом он был наиболее прав!
Они прибыли на место действия. Джунгли. Повсюду вокруг буйствовала тропическая растительность.
— Какова обстановка? — спросил Мима.
— Неразбериха, — ответил Завоевание. — Партизанская война тянется уже несколько лет. Я очень удивился, когда она затихла во время твоего назначения, поскольку ее внутренние причины не изменились.
— Сатана приложил к этому руку, — пропел Мима. — Он не любил моего предшественника.
— Верно. Но Сатана многих не любит, имя им легион.
— Итак, на самом деле у нас нет сведений, как здесь развиваются события, потому что партизанская война не видна и неизмерима, — сказал Мима. — Мы лишь знаем, что предстоит резня, причем пострадает много невинных людей.
— Ага! — с радостью отозвался Кровопролитие.
— Однако есть серьезные основания полагать, что здесь произойдет событие исключительной важности, — вставил Завоевание. — Поэтому данное столкновение требует нашего личного наблюдения.
— Я должен был догадаться, что тут будет не заурядное разрушение и убийство, — с горечью пропел Мима. — И что же это такое?
— Нам неизвестно, — ответил Мор. — Но я чувствую его всем телом, стало быть, оно касается меня.
Мима взглянул на него. Тело инкарнации колыхалось от копошащихся личинок, плесени и каких-то многоножек; а когда Мор двигался, в воздух поднимались рои мух. Если о человеке судят по компании, в которой тот вращается, подумал Мима, то он предпочел бы другую компанию.
И снова он вспомнил о «Книге Земли» в «Пяти кольцах». Мор напоминал кусок гниющей почвы. Однако это была ошибочная ассоциация, поскольку Масаси толковал не о распаде, а о первичной организации и своевременности, во всем фундаменте успеха, постижении действительности, для того чтобы, имея одну вещь, знать десять тысяч вещей. Знание — вот где был первейший ключ. Воин, постигший все вещи, не тратит усилий на то, что бесполезно.
Информация! Главная задача — понять то, что в настоящее время не видно.
— Я исследую вопрос, — решил Мима.
Он спешился и огляделся. Кого же искать? Ему не хотелось вселяться еще в одного одиннадцатилетнего мальчишку!
— Вон там правительственная застава, — подсказал Завоевание, показывая рукой.
— Подойдет.
Мима направился к зданию. Когда он приблизился, оттуда вышли четыре человека — грубые с виду мужчины в неопрятных униформах с пистолетами и ножами на ремнях. Мима сразу же выделил командира и вошел в него.
Опять он ощутил дезориентацию, но так как стал к этому привыкать, то вскоре уже пользовался чувствами солдата. Этот человек был достаточно хорошо накормлен и здоров, однако грязен и неудовлетворен. Он был малообразован и достиг теперешнего положения младшего командира благодаря физической силе и нечувствительности к нуждам других. Миме он явно не нравился, но перебираться в другое тело хлопотно и долго. Хотя эта оболочка и была неприятна, но она, кажется, давала наилучшую возможность реально оценить ситуацию. Если хочешь узнать, как надо обращаться с червями, то нет ничего лучше, чем некоторое время побыть червяком!
Этот отряд вышел на задание. Мимин «носитель» едва мог читать и писать на родном испанском, однако один из его подручных был достаточно грамотен.
— Эта ферма вон там, за речкой, — сказал мужчина. — Надо поосторожнее, у него там собаки.
— Мы знаем, что делать с собаками, — ответил командир, и остальные хрипло рассмеялись.
Они вступили на узкий деревянный мостик через речушку. Там сидели двое истощенных детей. Когда отряд приблизился, они протянули худые ручонки.
— Конфета? — попросил по-испански маленький мальчуган. Мима теперь понимал этот язык, потому что настроился на его смысл, воспринимаемый мозгом хозяина тела.
— Прочь с дороги! — рявкнул подручный и пнул мальчика сапогом в плечо. Тот с криком упал в речку.
— Каратели! — взвизгнула девочка, вскакивая на ноги. — Плохие люди! — Она кинулась было бежать.
— Держи ее! — заорал «носитель». — А то она всем расскажет, что мы тут были.
Один из солдат бросился за девчушкой и поймал ее. Он держал ребенка одной здоровенной ручищей.
— Что с ней делать?
— Убей, — приказал «носитель».
— Да она же просто ребенок, — возразил солдат.
— Свидетель, — объяснил командир.
— Но не можем же мы просто…
— Струсил? — строго спросил «хозяин». — Нас дело ждет. — Он вытащил нож. — Шума не надо. Сейчас покажу, как это делается.
Он схватил девочку за спутанные волосы, задрал ей голову и поднес нож к горлу.
Мима не медлил. Он напряг всю свою волю и парализовал руку убийцы. Девочка выскользнула из державшей ее пятерни и упала. У нее был обморок.
— Видите? Никакого шума. — Мима заставил двигаться голосовые связки командира. Это было трудно, так как пришлось сосредоточить мысль без языковой оболочки, проталкивая ее через мозг, чтобы она облеклась в соответствующие слова.
— Никакого шума, — с облегчением повторил подручный. — Я уж подумал, что ты собираешься убить ее!
Мима несколько ослабил контроль. Командир очутился в неловком положении, сделав, с его точки зрения, бессмысленную вещь. Он ведь действительно намеревался убить ребенка. Теперь требовалось объяснять свой поступок.
Ему было легче сделать вид, будто все именно так и задумано.
— Вы наконец поняли? — мрачно проговорил он, повернулся и зашагал по мосту.
С этой кризисной ситуацией Мима справился. Но сделал ли он это в соответствии с четким планом и осознанно или просто кое-как довел дело до конца, ошибаясь и путаясь? Все-таки ему еще очень многое предстоит узнать о Пути Стратегии!
Отряд продвигался вперед по направлению к ферме. Мима теперь знал, что это было подразделение убийц, тайно ликвидировавшее лиц, выступавших против политики правительства; об этом он уже читал в период своих военных занятий. Тысячи и даже десятки тысяч людей были уничтожены таким образом, однако, вместо того чтобы укрепить правительственный режим, это лишь порождало ответную реакцию, вылившуюся в полномасштабную партизанскую революцию. Правительство воевало со своим же народом и пало бы давным-давно, если б не щедрая поддержка со стороны могущественных внешних сил.
Мима не одобрял терроризм как со стороны правительства, так и против него. Если правительство пользовалось подобными методами, то Мимины симпатии были на стороне оппозиции.
Впрочем, в его работу не входило определять политическую систему государства или методы, на которых зиждилась власть. Его работой был надзор за насилием, возникавшим в результате.
Хотя, возможно, он мог бы несколько переориентировать свои обязанности. Ведь ему удалось коренным образом изменить ход войны между Вавилонией и Персией; а нельзя ли здесь упразднить карательные отряды?
Но как это сделать, если не брать в расчет устранение еще одного главы государства. Мима не знал. А если он сам пойдет по пути ликвидации, то чем будет отличаться от этих «эскадронов смерти»? Решение было не из легких.
Теперь отряд находился уже возле самой фермы. Собаки учуяли их и залаяли. Солдат достал из пакетика куски мяса и разбросал по земле. Плохо обученные псы остановились, стали его есть и через несколько мгновений лежали замертво. Приманка, разумеется, была отравлена.
— Сегодня он должен быть дома один, — сказал грамотный каратель. — Жена ушла на большой праздник.
Мима не понимал, что это за торжество; оно было слишком тесно связано с совершенно чуждыми ему культурными ценностями.
— На всякий случай, чтобы без промаха, — сказал командир, — окружим дом. Я войду спереди; а вы будьте наготове, если он попробует ускользнуть через задний ход.
Они разделились. Но когда командир подошел к дому, в дверях показалась женщина. Мимин «носитель» даже вздрогнул от неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40