Бронштейн!) А красные девицы тыквенные семечки лузгают и
над ними смеются:
- Тю, дурни! Развоевались!
- Раздел Атлантиды - это им не щук потрошить и не Дуньку делить!
Иван же дурак притушил окурок и молвил так:
- Делать нечего, придется нам, братья, спасать гишпанский семенной
фонд. Надобно построить морскую флотилию, отправиться на Канальские
острова, бухнуться головой в ножки матушке Василисе Васильевне, признаться
ей во всенародной любви и умолить ее вернуться в Этруссию...
Прикинули богатыри: а что, умно! Фонд - фондом, не в гишпанском
семенном фонде дело... Иван не совсем дурак - родимые морские царицы с
волшебными зеркальцами на дорогах не валяются...
- Ну, решили? - торопит Иван.
- Не нукай, не запрягал. А кто будет головой об пол в ножки бухаться?
Боязно богатырям. Подумать надо.
А вдруг, не дай Боже, глянет на них Василиса Васильевна и вспомнит,
как пять лет назад всем народом подбивали ее отдаться одноглазому?.. А
помнит ведь, не забыла... Страшно подумать! Как сверкнет синими-синими
очами, как вытащит из шикарной своей запазухи волшебное зеркальце...
- Головой об пол бухаться - это я на себя беру, отвечает Иван-дурак. -
Будет вам половой акт.
Понятно богатырям: у Ивана-дурака свой дурацкий интерес. Не нужно
Ивану волшебное зеркальце, а нужен Ивану половой акт. Охота Ивану-дураку
отведать настоящей любви с Василисой Прекрасной в Воздушном Замке на
походной койке.
- Да перед Ванькой ни одна баба не устоит, любая даст - хоть
Дунька-шалая, хоть царица морская! - убеждает богатырей Христофоров боцман.
- Скажем ей: гляди, чем плох? Во, вымахал! Хоть в зубы гляди, хоть куда...
Возьми, не бойся, пощупай. Попробуй на вкус, на цвет. Испытай! Если Ванька
не подойдет - другие найдутся. Выбирай мужа-регента при царской своей
особе, володей нами! А не то - не глянем, что царица морская, а всей
командой устроим тебе всенародную любовь. Тоже мне, гишпанская королева!
Гляди, все как на подбор: Баян-стихоплет, Емельян-балбес, Кирсан-истукан,
Колян-жлоб, Лукодьян-вахлак, Прохан-придурок, Роман-буян, Саливан-бревно,
Ульян-жиган, Харлам-кулак, Яшка Бронштейн - тьфу, тьфу, тьфу - и множество
других женихов, яко грязи. Всех со скалы не перебросаешь, кого-нибудь да
оставишь на развод, новых богатырей народим.
Себастьян-боцман - известный хам. Ему легко говорить - народим. Боцман
не жених, а пропойца.
- А коль на развод не оставит?
- Тогда подадим в Кагэбэ заявку на быков-производителей из Рязанского
военно-политического училища, - отвечает Иван-дурак.
- А где флот возьмем, если строить лень?
- Я вам достану.
У Ивана-дурака на все есть ответ.
Ладно, в могиле прохладно. Любовь любовью, а надо бы Ивана женить,
чтоб девок поменьше портил, да заодно сообщить в Кагэбэ: библейский потоп
на носу, там знают что делать. Пусть спасают Этруссию от наводнения.
Сочинили челобитное заявление: "Нижайше просим воспомоществовать нашей
скудности...", снарядили Ивана победнее - телогрейка, лапти, сума
переметная; ушел Иван-дурак в дыру времени: туда - не знает куда, за тем не
знает за чем.
Взялся - ходи. Как в шахматах.
Быстро сказка сказывается...
6
Ушел, значит, Иван-дурак в столицу нашей родины Москву и сгинул. Нету
его месяц, второй...
Загрустили красны девицы по Ивану, вспоминают ненаглядного. Всем
Ванятка хорош - на спор лбом расшибет дубовый стол, добрый конь под ним
прогибается, а более ведра горилки Иван не пьет, во всем меру знает, да не
в постели - в постели он словно буйный тур, нет ему равных в Этруссии: бьет
копытом, бодает рогом, куда там Зевесову апису! Приговор свой девицы
помнят, да кто ж возьмет такой грех на душу?..
(Было дело: наточили вострый ножик, подослали ему Дуньку Дуру Шалую;
вернулась Дунька по утру чуть жива, упала на пороге, ножик обронила,
проспала весь день до вечера, а проснувшись, сказала, дрожа в коленках:
"Красота, - сказала Дунька, - спасет мир. Не могу таку красоту по живому
резать".)
Нет Ивана. Третий месяц пьют богатыри горькую, третью Луну пропивают.
Луна заглядывает в колодец времени - ау, Иван! Не видно Ивана. Всю горькую
из цистерны выпили, что в прошлую навигацию им из Кагэбэ доставили. Зима на
носу, белы мухи кружляют, а тут девки младые взяли за моду из дому тикать.
Одна удрала, вторая...
- Куды?!
Отвечают Глаша-холера и Даша-фанера:
- На кудыкину гору рвать помидору. К матушке Василисе Васильевне
Рюрикс на Канальские острова в услужанки-амазонки. Имеем приглашение, да-с!
Она и приголубит, и замуж за атланта выдаст с неслабым приданным. От вас
дождешься!.. Не хотим в этой временной даре прозябать. Хотим носить
французские бюстгальтеры, видеть небо в алмазах, купаться в молочных реках,
пить шампанское "Мадам Помпадур" и закусывать кисельными берегами.
- Дуры-от! Амазонки-лесбиянки! Киселя вам лаптем хлебать не
перехлебать, в французских бюстгальтерах воду носить не переносить!
- От таких слышим! Прощайте! А Ивану-дураку, кобелю, передайте: все
одно ему это дело отрежем!
- От, дешевки!
- Жмоты!
Последнее слово всегда за ними.
Пятая удрала, шестая - Танька-пустая и Сонька-толстая.
Совсем обеспокоились богатыри. Кричат в колодец времени:
- Эй, Иван! Чтой-то стало холодать! Поспешить надобно! Давай флотилию,
слышь?
А из колодца шепелявое эхо:
- Шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш-шиш...
Видать, долго дело делается... Родить можно! Богатырям хуже нет, чем
ждать, рожать и догонять. Богатырям уже невтерпеж.
Весна пришла, лютики-цветочки, самое время для половых актов и
атлантических походов. Девиц на цепи держат, чтоб не бегали. Куда там! По
утру просыпаются - десятая удрала, одиннадцатая - Роза-заноза и
Муза-стервоза. Кричат богатыри в колодец времени (большой такой колодец,
квадратный, из него разрушенный саркофаг до сих пор торчит):
- Чаво так долго, Иван?
А эхо им отвечает:
- Путч у нас здесь, распад империи, переворот говна в природе. Пришла
на Лубянку какая-то хунта, ревизует оперативные планы, сворачивает
стратегические программы - ужас что! "Баобабы! - кричит, - бабоебы! Комитет
Государственных Безработных!" Слова-то какие знает!.. И уходят андроповские
еще кадры в отставку, двух слов связать не могут, окромя: "Што делаеца, што
делаеца!.." Жгут архивы, пепел летит, в Москве из-за пепла затмение солнца.
Но ваше дело правое! Скажите "спасибо" оперу Чердакову - уходя в отставку,
хватило ему последних сил подписать челобитную и дать той бумаге ход. Так
что хунту пока обошли на повороте, крутанули колесо истории по спирали в
нашу пользу. Погодьте малость еще.
- А кто это говорит?
- Много знать будете. Лучше запишите в "Повесть Временных Лет" - жил,
мол, в вашем светлом будущем добрый человек Всеволод Иванович Чердаков,
куратор ваш, Миклухо-Маклай, который вам к 7-му Ноября цистерну спирта
пожаловал. Мух не обижал, в подвалах Энкавэдэ никого не расстреливал, а
расставлял слова на бумаге, искал общие корни: Этруссия, Пруссия, Руссия,
Грузия... и делал из тех корней далеко идущие фальси... квалификации.
Выражаем ему в веках свою благодарность.
Поковыряли богатыри в носах. Эху легко говорить - "погодьте малость
еще". А тут пятнадцатая удрала, шестнадцатая - Лида-обида и Люба-либидо. А
Файка-наводчица и Нинка-уборщица ждут не дождутся вызова от матушки
Василисы Васильевны - как только, так сразу! Беспокоятся богатыри - это ж
прямое нарушение демографического равновесия! Вроде, как у гишпанцев, но
наоборот - у тех семенной фонд сеять некому, а у нас - не во что!
7
Как вдруг в одну безлунную ночь поднимается из колодца времени
башенный кран и некий незнакомец в десантном костюме "листопад" с новеньким
орденом "Дружба народов" передает этрусским богатырям в качестве
безвозмездного дара в порядке помощи слаборазвитым странам три подержанных
парохода Днепровской речной флотилии - "Новиков-Прибой", "Всеволод
Вишневский" и "Александр Корнейчук", а впридачу бездонный рюкзак "адидас" с
бутылочным жигулевским пивом.
- На, похмелись пока.
Принюхались богатыри - этрусским духом пахнет...
Пригляделись...
- Иван? Дурак!
- На себя не похож! - голосит Дунька-шалая.
И заводит Иван-дурак чужими словами да не свои речи:
- Канальские острова - это вам не Крыжополь, Атлантида - не
Мотовиловка, непочатый мериканский континент - не кукурузный початок. Есть
стратегический план... Ходи, Дунь, отсель стелить постель, не твоего ума
это дело... План, говорю, такой: прорваться с боем на Канальские острова,
напомнить Василисе Васильевне об ее коренном этрусском происхождении и
подписать договор о дружбе и сотрудничестве на вечные времена с последующим
продлением. Одним таковым государственным актом сразу решаем кучу проблем,
а именно: создаем военно-морскую геополитическую ось "Этруссия - Эсэсэсэр -
Атлантида", устанавливаем контроль над проливами, а в перспективе над
Суэцким и Панамским каналами, и, вообще, двигаем этрусскую экспансию на
Запад, в культурные страны - Рим там, Франция, вид на Мадрид, - а не в
сторону вероломного Востока, как это политически безграмотно начнет
происходить в Московии при царе Иоанне Грозном. Зачем нам остров Сахалин на
Востоке, когда открыть его можно с Запада?
Сомневаются богатыри:
- Ты ли это, Иван?
- Я.
- Откуда ты такой умный?
- От верблюда.
- Да есть ли во всем этом резон?
- Есть. Земля-то круглая.
Все-то он знает, Иван-дурак. Да и не дурак он уже, а полномочный
благодетель Кагэбэ в Этруссии, заместо ушедшего на покой Всеволода
Чердакова, который только фольклор записывал, снабжал их спиртом, шифером и
сарафанами, девок не замечал - тихий был человек, светлое ему будущее!
Выражаем ему в летописи свою благодарность.
- Воевать-перемать пора! - опять надрывается Себастьян-боцман. -
Обставим самого адмирала! Подплывет Христофор Колумб к своей Вест-Индии, а
я уже там, в белом костюме, и знать ничего не знаю: нету такой на карте!
Плыви, адмирал, мать твою драл, обратно! Возвращается он в Гишпанию, а я
уже там, в белом костюме, спасаю гишпанский семенной фонд. Да его на месте
Кондрашка хватит! Где Кондратий?
- Кондратий в хате. Его хата с краю.
- Ну? - торопит Иван-дурак.
- Гну, - отвечают богатыри.
Боязно богатырям. Девиц вызволять - святое дело; а проливы, ось,
экспансия на Запад - это уже политика, но другими средствами. И хочется, и
колется, и мамка не велит. Воевать - не мать-перемать, как думает боцман.
Подумать надо... Глянет на них Василиса Васильевна пламенным взглядом,
вспомнит как склоняли ее к половому акту с циклопом... Страшно подумать!
Как вытащит из крутого декольте волшебное зеркальце, как поймает солнечного
зайчика...
Будет им Цусима, погибель эскадры и оптимистическая трагедия вместе
взятые.
- Значит не желаем помогать грядущим поколениям? - прокурорским тоном
спрашивает Иван-дурак и вытаскивает из рюкзака автомат Калашникова. - Это
как получается? Получается, ОНИ, ваши потомки, от себя последнее отрывают,
ВАС, пращуров своих, одевают-обувают, поят-кормят, лечат-строят, а ВЫ,
значит, собрались жить долго и счастливо за ИХНИЙ счет? Когда будем
правнукам долги отдавать?
Такая постановка вопроса. Если так - то, конечно. Иван теперь не
дурак, а Иван-атаман. Приказ есть приказ. Совесть надо иметь. Грядущим
поколениям, внучатам нашим, долги отдавать надо.
Под матом боцмана и дулом автомата перебрали судовые машины,
проконопатили, перекрасили, сдали пивные бутылки, переспал Иван с
Дунькой-шалой, и, с богом отдали концы.
8
Плывут.
Плавно плывут себе вниз по Славутичу из варяг в греки, а у
Днепропетровских порогов опять призадумались... С Богом ли плывут? Ох,
осерчает матушка Василиса Васильевна, ох, осерчает! Как нахмурит брови
черные, как вытащит из французского бюстгальтера колдовское зеркальце... И
никого на развод не оставит. Гишпанцев, конечно, жаль, а себя еще жальчее.
Переволокли корабли за пороги да так и плывут - с Богом ли, без Бога,
- плывут и не знают, что не успеют выплыть в Эвксинский Понт, как капитан
Богдыхан сладкими речами соблазнит команду и темной ночью уведет
"Новикова-Прибоя" в Колхиду за золотым руном. Руна они там не найдут
(сказки все это про золотых баранов), зато Никодим-рвань, Трофим-пьянь и
Максим Хрен С Ним уважительно переименуются в Никодим-хана, Трофим-хана и
Максима Хусима, перемногоженятся, разведут виноград "Изабелла", будут пить
долго и счастливо и поплатятся за этакое вероломство собственными потомками
лишь в бериевские времена, до которых еще дожить надо.
Так оно и случилось, по вышенаписанному: ночь прошла, а
"Новикова-Прибоя" и след на воде простыл.
Пуще прежнего закручинились мореплаватели. Опять за свое:
- Ох, осерчает матушка Василиса Васильевна!
Но Иван-дурак снял автомат с предохранителя:
- Не трусь, этруссичи! Вперед, на Царь-Град! Даю три дня на
экспроприацию города!
Делать нечего, пошли на Царь-Град.
А что делать?
Взяли по привычке Константинополь - византийцы сами открыли ворота,
чтобы не лезли через забор; три дня грабили награбленное - хозяева радушно
выставили залежалый товар лицом, а все ценное надежно попрятали;
снасильничали всей флотилией трех гетер - те сами подставились с превеликим
удовольствием; прибили на вратах еще один щит и уснули богатырским сном; а
капитану Абраму только того и надобно - он мудрыми словами убедил команду,
переименовал "Александра Корнейчука" в "Шолом Алейхема" и увел его к пляжам
Тель-Авива, где запросил политического убежища. Команда с воем и плачем
дала исполнить над собой обряд обрезания, переженилась на дщерях
израилевых, занялась коммерцией, жила ничего себе и дала начало мировому
космополитству, чтоб ему пусто было.
1 2 3 4 5