-- спросила Вирджиния.
-- Мне он нравится,-- призналась мисс Байри -- по-детски откровенно, восторженно.-- Несмотря на все неудачи.
-- Ах, извините! -- спохватилась Вирджиния.-- Почему вы стоите? Стоя разговариваете о театре? Не угодно ли вам присесть, выпить с нами?
-- Спасибо, меня ждут -- вон за тем столиком, в углу.
-- Ну, в таком случае как-нибудь в другой раз.
-- С превеликим удовольствием. Как приятно познакомиться с вами, миссис Харвей. Мистер Харвей говорил мне о вас. Надеюсь, мы еще увидимся. Желаю вам провести хороший вечерок, до свидания.-- И, широко улыбнувшись и помахав рукой на прощание, она пошла к столику, где ее ожидали друзья.
Роберт снова сел на свое место. За столом на несколько секунд воцарилась тишина.
-- Да, трудная жизнь у этих актрис,-- вымолвила наконец Вирджиния.
-- Согласен.
-- "Шестинедельные каникулы"... Стоит ли удивляться провалу пьесы с таким ужасным названием. Она играла главную роль?
-- Не знаю. Я ведь сказал тебе, что эту пьесу не видел.
-- Да, сказал,-- подтвердила Вирджиния.
Снова замолчали; Вирджиния нервными движениями теребила ножку бокала.
-- Как жаль, что мисс Байри не выпила с нами,-- продолжала она.-- Мы могли бы узнать от нее много интересного о жизни театра -- ведь она, согласись, так увлекательна, просто очарование. Как ты считаешь?
-- Что с тобой происходит? -- насторожился Роберт.
-- Ничего,-- ровным тоном ответила Вирджиния,-- абсолютно ничего. Ну, ты покончил с едой?
-- Да, все съел, как видишь.
-- В таком случае заплати и пошли отсюда!
-- Ви-ирджи-иния...-- отозвался Роберт жалобно, растягивая слоги.
-- Ро-о-о-берт! -- передразнила его Вирджиния.
-- Послушай, что все это значит?
-- А ничего...
-- Но я-то вижу... В чем дело?
Вирджиния, подняв на него глаза, смотрела в упор.
-- Мисс Байри! -- фыркнула она.-- А я думала, тебе неизвестна ее фамилия.
-- Ах! -- тоскливо воскликнул Роберт.-- Снова начинается один из этих занудливых вечеров!
-- Ничего не начинается, никаких занудливых вечеров! -- огрызнулась Вирджиния.-- Попроси чек, я хочу домой.
-- Официант! -- гаркнул Роберт, не спуская глаз с Вирджинии.-- Счет, пожалуйста! -- Жена его похожа сейчас на великомученицу.
-- Послушай,-- начал Роберт,-- не знал я ее фамилии!
-- Ты сказал: "Кэрол... дальше не помню",-- проявила внимательность Вирджиния.
-- Да вспомнил, когда она подошла к столику, а я поднимался ей навстречу. Разве с тобой такого никогда не случалось?
-- Нет, представь себе,-- язвительно ответила Вирджиния.
-- Но ведь такое часто случается со многими. Очень распространенное явление.
-- Да, весьма распространенное,-- иронически кивнула она.
-- Ты что, мне не веришь?
-- Да ты сроду не забывал имени ни одной знакомой девушки -- с шестилетнего возраста! Отлично помнишь, например, как звали девушку, с которой ты танцевал однажды вечером, на одном спортивном состязании в Йейле, в тридцать пятом году...
-- Глэдис, ее звали Глэдис. Глэдис Маккриари. Играла в травяной хоккей за "Брин мовр".
-- Стоит ли удивляться, что тебе не терпелось попасть на вечеринку к Лоутонам?
-- Никуда я не хотел попасть, ни на какую вечеринку к Лоутонам! -попробовал возмутиться Роберт, повышая голос.-- Пойми -- я даже не знал о ее существовании! Ну будь же логичной!
-- У меня температура сорок,-- ныла Вирджиния, преисполняясь жалостью к себе за перенесенные два месяца назад страдания,-- глаза слезятся, лоб горит, надрывный кашель... Лежу в постели, одна, день за днем...
-- Ты так говоришь, будто была на последнем издыхании всю зиму! И пролежала-то всего три дня, а в субботу уже отправилась на ланч, хотя мела пурга.
-- Ну вот,-- оживилась Вирджиния,-- ты даже помнишь, что в тот день шел сильный снег, но запамятовал имя девушки, с которой болтал целых два часа на вечеринке!
-- Вирджиния, прекрати! -- угрожающе произнес Роберт.-- Не то я сейчас встану с этого места и начну орать во все горло!
-- Разведена, но сохраняет хорошие отношения с бывшим мужем, они друзья. Не сомневаюсь -- это так и есть! Бьюсь об заклад -- у такой девушки, как она, полно подобных друзей! Ну а что ты скажешь по поводу твоей бывшей жены? Тоже остался с ней в чудных отношениях?
-- Ты все знаешь не хуже меня,-- устало отбивался Роберт.-- Я встречаюсь с бывшей женой, только когда она в очередной раз требует увеличить сумму алиментов.
-- Будешь разговаривать со мной на повышенных тонах, тебя больше никогда не пустят в этот ресторан! -- прошептала она.
-- Пошли отсюда,-- рассеянно отозвался Роберт.-- Официант, где наш счет?
-- Какая она толстая! -- Вирджиния поедала глазами мисс Байри: та сидела к ним спиной на расстоянии ярдов двадцати и весело с кем-то разговаривала, помахивая рукой с зажженной сигаретой.-- Особенно в талии... Прямо какой-то гротеск!
-- Да, гротеск! -- на всякий случай подтвердил Роберт.
-- Тебе не удастся меня одурачить! Знаю твои вкусы...
-- О Боже! -- вздохнул Роберт.
-- Всегда притворяешься знатоком красивых женщин, а в глубине души предпочитаешь старомодных, отвратительных племенных кобыл!
-- О Боже!
-- Ну, наподобие Элизы Кросс,-- наскакивала на него Вирджиния,-помнишь -- летом, два года назад, на Кейне? Ей вроде стоило немалых усилий затянуть на талии пояс. А когда я на вечеринке тебя хватилась -- нет нигде. Оказывается, вы вместе с ней вдвоем ушли куда-то за дюны...
-- Но мы ведь решили никогда больше не затрагивать эту тему.-- Роберт старался не терять чувства собственного достоинства.
-- А какую тему мне дозволено обсуждать? Деятельность ООН?
-- Между мной и Элизой Кросс ничего не было, и тебе это отлично известно! -- твердо возразил Роберт.
Если уж быть честным до конца, кое-что между ними, конечно, было, но ведь это случилось два года назад, и с тех пор он больше не встречался ни с ней, ни с какой-либо другой девушкой. К тому же в то лето он крепко пил -почему, это давно вылетело у него из головы,-- а вокруг него толклось столько необычных, красивых, изломанных типов, любителей менять жен,-- такие обычно просто роятся в подобных местах в августе, ну и, само собой, заражают атмосферу. К первому сентября, к Дню Труда1, ему стало стыдно за свое поведение, и он решил коренным образом измениться. Теперь он считал себя чистым как стекло, без тени вины, и его лишь огорчало, что после такого продолжительного воздержания ему еще приходится защищаться.
-- Ты проводил на берегу больше времени, чем береговая охрана,-- не унималась Вирджиния.
-- Если сейчас, сию минуту, к нам не подойдет официант,-- все больше заводился Роберт,-- ухожу не заплатив, и пусть догоняют меня на такси, чтобы получить свои деньги.
-- Поделом мне! -- посетовала Вирджиния с каким-то пока отдаленным всхлипом в голосе.-- Мне говорили -- еще до нашего брака... Репутация твоя известна...
-- Послушай, но с тех пор прошло целых пять лет,-- упрямо отстаивал свои позиции Роберт.-- Я был тогда куда моложе, куда как энергичнее, да еще женат на женщине, которую не любил, она меня не любила. Чувствовал себя несчастным, одиноким, часто не находил себе места...
-- Ну а теперь?
-- А теперь...-- Вот бы сейчас встать и уйти подальше от жены, скрыться месяцев на шесть-семь.-- Я женат на женщине, которую люблю, остепенился и глубоко счастлив. Сколько лет никого не приглашал на ланч или на выпивку -уму непостижимо! Когда прохожу по улице мимо знакомых женщин, лишь приподнимаю шляпу.
-- Ну а что скажешь об этой жирной актрисе -- вон там, в углу?
-- Послушай,-- Роберт уже охрип, словно несколько часов кряду орал на холодном ветру,-- давай все выясним. Встретился я на вечеринке, разговаривал с ней пять минут. Красоткой ее не считаю. И как об актрисе о ней невысокого мнения. Я страшно удивился, когда она узнала меня,-- забыл даже, как ее зовут. А потом вспомнил, когда она сама подошла к нашему столику.
-- И ты считаешь, что я всему этому поверю? -- холодно улыбнулась Вирджиния.
-- Конечно, как же иначе? Ведь это неопровержимый факт.
-- Я видела ее улыбку... Думаешь, не заметила?
-- Какую там еще улыбку? -- Роберт в самом деле был озадачен.
-- "Ах, мистер Харвей! -- как она тут кудахтала.-- До чего приятно встретиться с вами снова!" До чего белозубая улыбка, по-детски наморщенный носик и прямой, как стрела, взгляд...
-- Ну, наконец! -- повернулся Роберт к склонившемуся над столиком официанту.
Тот положил перед ним счет.
-- Только никуда не уходите! -- И отсчитал бумажки,-- черт, руки трясутся мелкой дрожью от приступа гнева.
Роберт тоскливо следил за официантом, пока тот шествовал к кассовому аппарату -- у самой кухни! -- разменять деньги.
-- Так,-- начал он снова, стараясь сохранять самообладание и не повышать голоса,-- а теперь скажи, что ты имеешь в виду. Только честно.
-- Может, я неоригинальна, но если у меня что-то и есть, так это интуиция. Особенно что касается тебя. Должна тебе сказать, что в ее улыбке никак не ошибешься.
-- Послушай, погоди минуту.-- Роберт вдруг почувствовал, как у него то сжимаются, то разжимаются кулаки.-- Как мило с твоей стороны,-- неужели ты считаешь, что после пяти лет нашей совместной жизни женщины просто падают к моим ногам, стоит им поговорить со мной пять минут? Должен тебя разочаровать: никогда такого не бывало,-- никогда,-- четко сформулировал он, правда с некоторым сожалением.
-- Больше всего мне невыносима притворная скромность,-- не приняла его признания Вирджиния.-- Видела я, как ты каждый час останавливаешься у зеркала полюбоваться собой под предлогом, что бреешься или выискиваешь в шевелюре седые волоски. К тому же,-- с горечью добавила она,-- я говорила с твоей матерью. Знаю теперь, как она тебя воспитывала: постоянно вбивала тебе в голову, что представительницы женского пола, задыхаясь, бегают за тобой только потому, что ты из семьи Харвей и совершенно неотразимый мужик...
-- Боже праведный! -- воскликнул Роберт.-- Только мамы нам сейчас и не хватало!
-- Твоей матери еще предстоит за многое ответить. Не думай, что ей удастся улизнуть.
-- Ну хорошо.-- Роберт сдерживал себя.-- Моя мать -- низкая, ужасная женщина, все с этим согласны. Но скажи на милость, какое она имеет отношение к тому, что женщина на вечеринке случайно мне улыбнулась?
-- "Случайно"?
-- До сих пор не могу понять, в чем моя вина.-- Он силился ей показать, что пока еще не теряет терпения.-- Не могу же я отвечать за все улыбки посетителей ресторана.
-- Твоя вина... во всем! Даже когда ты молчишь, не произносишь ни слова. Просто входишь в комнату, стоишь и стараешься выглядеть... как мужчина.
Роберт подскочил как ужаленный, резко отодвинув от себя столик.
-- Нет, это просто невыносимо! Черт с ней, со сдачей!
Вирджиния вдруг встала с каменным лицом.
-- У меня возникла идея.-- Роберт помог ей надеть пальто.-- Не будем разговаривать друг с другом неделю, идет?
-- Отлично! -- Она безумно обрадовалась.-- Меня это вполне устраивает.-- И быстро направилась к выходу через весь зал -- ни разу не оглянулась.
Роберт смотрел ей вслед -- как она решительно, большими шагами шла между столиков и полы черного пальто развевались за спиной -- и мечтал в эту минуту иметь дурной характер, настолько, чтобы остаться на всю ночь в одиночестве и надраться как следует.
Появился официант, положил на стол мелочь. Роберт рассеянно перебирал пальцами монеты. Через плечо официанта заметил: мисс Байри медленно поворачивает голову в его сторону, пока все ее компаньоны что-то увлеченно обсуждают. Впервые Роберт внимательно ее оглядел; да, все верно,-- он словно оцепенел: женщины в наши дни или ужасно худосочны, или слишком толстые, черт бы их всех побрал!
Мисс Байри улыбнулась ему. Носик ее по-детски сморщился, показались белоснежные зубы -- она и правда долго не спускала с него глаз. Ему ужасно льстило ее внимание, он сразу почувствовал себя моложе, да и любопытство заедало. В приподнятом настроении он оставил официанту солидные чаевые. Теперь уж он ничего с собой не мог поделать -- отлично знал, что завтра же ей позвонит; даже представлял себе, как будет звучать в трубке ее голос... Надел пальто и торопливо вышел из ресторана, чтобы догнать жену.
В ЧИСТО ФРАНЦУЗСКОМ СТИЛЕ
Беддоуз вернулся из Египта в разгаре утра. Поехал в свой отель, дружески пожал руку консьержу, кратко поделился своими впечатлениями о поездке: да, путешествие замечательное, но эти египтяне просто невыносимы. Консьерж сообщил ему, что в городе ужасный наплыв туристов -- теперь это стало обычным явлением -- и в результате цены на номера резко подскочили -тоже обычное явление.
-- Туристский сезон теперь у нас продолжается круглый год! -- вздохнул консьерж, передавая ему ключ от номера.
Беддоуз поднялся к себе, попросил носильщика убрать пишущую машинку подальше с глаз, в кладовку,-- пока что не желает он ее больше видеть. Открыв окно, полюбовался Сеной, ее плавно, задумчиво текущими водами. Принял ванну, переоделся и назвал телефонистке на коммутаторе номер Кристины. У этой телефонистки вечно раздражающая его привычка повторять номера по-английски, и он с улыбкой отметил,-- конечно, она осталась ей верна. Когда она пыталась дозвониться до Кристины, на линии, как всегда, поднялась истерическая суматоха. Телефон в ее отеле стоит внизу, в холле; пришлось диктовать по буквам ее фамилию: мадемуазель "Т" (Теодор), "А" (Андре), "Т" (Теодор), "Е" (Елена). Наконец, мужчина на другом конце провода сообразил, что от него требуется, и пошел звать Кристину: какой-то американский джентльмен просит ее подойти к телефону.
Беддоуз слышал раздавшиеся в холле шаги Кристины -- идет к телефону, по звукам можно догадаться, что она на высоких каблуках.
-- Хэлло! -- поздоровалась Кристина.
В трубке что-то щелкнуло, но даже сквозь помехи на линии Беддоуз легко узнал привычный, восторженный тон ее голоса, хотя она и запыхалась от быстрой ходьбы. Кристина обычно отвечала по телефону так, словно ожидала, что каждый звонок ей -- приглашение на вечеринку.
-- Привет, Крис.
-- Кто это?
-- Голос из Египта.
-- Уолтер! -- радостно воскликнула Кристина.-- Когда ты приехал?
-- Только что, буквально в эту минуту.-- Беддоуз солгал, чтобы сделать ей приятное.-- По-моему, ты на высоких каблуках.
-- Что-что?
-- Я говорю, у тебя туфли на высоких каблуках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29